Дмитрий Светлов - Право на власть
Слуга принес васильковую рубашку с вышивкой алыми ягодками, темно-синий кафтан с шароварами и высокие сапоги со шнуровкой. Зябко поеживаясь, Норманн начал переодеваться. Какие-либо украшения решительно отверг, не на танцы собирается, нечего перед монахами золотом сверкать. Как-то неожиданно киль зашуршал по песку, корабельщики ловко спрыгнули в воду и ходом потащили драккар на берег. Норманн сошел уже на сухое, сделал несколько шагов от воды и встал. Чудеса. Перед ним открылось голубое небо с ярким весенним солнцем, невдалеке виднелся деревянный монастырь, а за спиной непроглядным мраком клубился туман. Где он? Озеро Белое он знал неплохо, тем не менее о подобном монастыре никогда не слышал. Неужели попал в параллельный мир или это всего лишь последствия неизвестных событий? Возможно, известных только для профессиональных историков и краеведов. Чего гадать!
– Эй! Андрей Федорович! Ты куда спешишь? При входе в монастырь надо соблюдать чин и порядок.
– Так, задумался. Объясняй, что да как, я правил не знаю.
– Надо подождать, пока твои дружинники дары принесут. Первым иду я, затем несут твои подношения, затем ты с ближниками.
– Ого! Настоящая церемония!
– Как же иначе? Ты должен выразить уважение игумену и старшим в роду.
– Старшинство в роду определяется возрастом? Вот ты старше меня, значит…
– Не говори ерунды! На первом месте близость к основателю рода, его прямые наследники.
– А сколько лет нашему роду?
– Никто не знает. Мы ведем счет с постройки подворья в Новгородском кремле. Это чуть более тысячи лет.
Ни хрена себе! Тысяча лет! Да спроси кого в Питере о родословной, в лучшем случае о бабушке вспомнят.
– И еще, племянник, я укорить тебя должен. Ты князь, над всеми голова, а волок из Вытегры в Ковжу проспал как младенец.
– По-твоему, я должен был впрячься в лямку?
– Не о том говоришь! Ты о людях заботиться должен, подбодрить, ласковое слово сказать, а кого и пожурить. Понял?
– Да не знал я о волоке!
– Как же так! В поход большое войско собрал, а идешь наобум Лазаря, куда глаза глядят?
– Ну почему же! Из Онеги в Итиль здесь одна дорога!
Норманн повернулся к озеру, где из стелющегося над водой тумана торчал частокол черных мачт. Прав Борис Иванович, надо было переговорить хотя бы с Шушуном, расспросить о реках и волоках. А то легкомысленно поперся – я, мол, родом с тех краев, все знаю, везде был, а о разнице почти что в восемьсот лет как-то не подумал. Снова посмотрел на холм и вдруг вспомнил: в Белозерске стоял монастырь, не очень древний, семнадцатый век. Вполне возможно, что он построен на месте вот этого, деревянного. Тогда все складывается. Белозерский монастырь дал имя городу, а нынешняя столица княжества по какой-то причине канула в Лету. Вспомнилась еще одна деталь, Кирилло-Белозерский монастырь основан москвичами, впоследствии Иван Грозный в нем хранил свою казну, а соседний женский монастырь использовал как тюрьму для своих жен. Почему? Вроде Белозерское княжество ни с кем не воевало и вообще жили тихо-мирно и спокойно. Новгородские купцы здесь шастают как по своему собственному подворью, и князья Устюжские под боком, при желании прижать их пара пустяков.
Визит в монастырь оставил двоякое впечатление. Грек-игумен сначала устроил экзамен на знание падежей и склонений, затем прочитал нотацию на тему твердости в вере. Попытку увильнуть и перевести разговор на планы по строительству монастыря на Соловецких островах воспринял спокойно. Выслушал и едко заметил, что место выбирают сами монахи, а построенная князем крепость может быть для служителей церкви только местом ссылки. Впрочем, возражений не было, что для Норманна являлось главным, ибо де-юре острова и Онежская губа относилась к Белозерской епархии.
– Ну ты и ловок вести разговоры! – на выходе из монастыря заметил Борис Иванович.
– А что тут такого? Полдня поговорили и разошлись.
– Не скажи. Обычно дня два, а то и три выслушиваешь нотации, затем начинаются долгие споры о монастырских выгодах.
– Погоди, а какие здесь, в Белозерском монастыре, могут быть выгоды от строительства монастыря на Соловках?
– В том-то и дело, что никакие! Епархия его, а монастырь чужой!
– С чего ты решил, что новый монастырь будет для Белозерска чужим?
– Зачем ты к нему ехал? Он тебе правду сказал, по жизни монахи строят скит, затем просят помочь построить монастырь.
– Разве князья не помогают?
– Помогают, да совсем иначе. Дарят епископу земли или жертвуют деньги, селят у монастыря закуп или полон.
– И я так же поступил!
– Так, да не так! Пришел и сказал: «Я на твоей земле построю свой монастырь». Да еще конкретное место указал.
– Это плохо?
– Это неправильно, но что удивительно, епископ тебе позволил.
– Погоди, я говорил с епископом Белозерска?
– Что за дикие края у мурманов! Куда тебя занесло?
– Во всяком случае архиепископа я впервые увидел в Новгороде и до сих пор не знаю, как его отличить от прочих священников.
С тяжелым вздохом Борис Иванович сел на землю и начал объяснять порядок церковных санов, затем отличие в одеждах и головных уборах. Примерно через полчаса он еще раз вздохнул и сказал:
– Пошли к огню, вон твои слуги уже в сотый раз горшки в огонь ставят.
– Я ничего не понял из твоих разъяснений.
– Вижу. Со временем сам разберешься. Невозможно объяснить слепому, как отличить красный шелк от синего.
Навернув миску горохового супа на копченых ребрышках, Норманн пошел к Шушуну. Его дядя был прав, когда стыдил за легкомыслие. Волго-Балтийского канала нет, и далеко не факт, что между Белым озером и Волгой не придется преодолевать очередной волок, а то и два.
– Ну как, все благополучно добрались до монастыря? – присаживаясь к костру, спросил Норманн.
– Немцы потерялись, блукали часа два, в тумане было в Шексну ушли, да спохватились, назад повернули.
– Ты у нас главный над всеми старшинами. Немцам дай наших кормчих да забери равное количество ихних корабельщиков.
– Упираются, хотят своей ватагой идти.
– Не хотят – пусть поворачивают восвояси! Или ты держишь власть над всеми, или скатертью дорога на все четыре стороны!
– Не слишком ли круто?
– А как же иначе? Итиль не сравнить с Траве или Эльбой! Нам до Сарай-Берке неделю идти!
– На шестой день придем, или ты кого пограбить собрался?
– Не до шалостей, хотя… Слушай, а где полон можно набрать?
– На второй день Городец пройдем, и лови черемисов по левому берегу, а после Нижнего Новгорода оба берега твои.
– Ну-ка пошли кого к мурманам, созовем вождей да планы на поход составим.
– Верно мыслишь, Андрей Федорович, лучше сейчас оговорить с толком да расстановкой, чем впопыхах на всю округу орать.
– Кстати, насчет команд, ты видел горны, что я тебе положил в ушкуй?
– Видел, дул в них, только проку никакого, шипят змеями, и все тут.
– Вели принести, да позови людей, что сигнальщиками поставишь.
Трубач из Норманна был никакой, но вывести правильные рулады мог. Весь секрет заключается в правильном положении губ. Так что пока собирались старшины корабельных дружин и вожди норвежских отрядов, он развлекался простенькой музыкой. Начал с сигнала «Слушай все», затем перешел к более сложным, типа «Бери ложку, бери бак и беги на полубак». К моменту сбора «военного совета», или, как сейчас это называли, круга, он уже дурачился, выдувая песенку «Эй, моряк, ты слишком долго плавал!». Зато сам совет заставил сидеть тихохонько и внимательно слушать рассуждения бывалых бойцов. Он прекрасно осознавал свое неумение руководить столь большими воинскими силами, тем более в условиях набега с реки на берег. Здесь слово асам этого дела, за спинами которых сотни подобных сражений.
Норманн снова проспал: еще с вечера забрался на драккар, нырнул в спальный мешок и сладко заснул. Проснулся, когда уже шли по реке, на соседнем ушкуе увидели на берегу своего знакомого и теперь радостно кричали на всю реку, делясь сплетнями и новостями. После завтрака вместо гимнастики встал на весло, так и отмахал до самого прихода в Белозерск. То ли родные края повлияли на него, то ли пасмурная погода, но встреча с князем и его семейством на Норманна не произвела никакого впечатления. Да и сам город показался каким-то неказистым, чуть ли не заброшенным. Знакомство, объятия, поцелуи и обмен подарками не разбудили радостных эмоций, да и небольшое княжеское семейство выглядело как-то блекло. А вечерний пир оставил удручающее впечатление. Великий князь Роман Михайлович напился и уснул прямо за столом. Его сын, одутловатый и рыхлый телом Федор Романович не отставал от отца. Через полчаса после начала пиршества в трапезной остался только Норманн со своей дружиной.
