Он почти изменил мiр (Acting president) (СИ) - Владимир Викторович Бабкин
Утренние упражнения были короче вечерних. На трезвую голову близость воспринималось острее. Через полчаса они лежали в постели изможденные, но преисполненные сил. Как будто бы откатив тяжелый камень чувствуешь лёгкость и полноту сил для того чтобы просто идти.
Нина лежала в неге на его плече. Скарятин курил. Кретек оставленный в пепельнее на тумбочке все это время тлел, наполняя комнату благовониями, дополняя картину утра до «восточной сказки». Ему не составило труда до него дотянуться.
— Ты что куришь, Мишель? Эти новые ромейские сигариллки?
— Нет. Это яванский кретек, табак с пряными травами. Ромейская «Таволга» — сигариллки без табака и с фильтром.
— Они так же хорошо пахнут?
— Не знаю я давно не был на родине и их не застал.
Нина грустно вздохнула.
— Да давно уехал?
— Года три как.
— Значит и Царьград видел и новую Императрицу Марию?
Что-то детское было в её голосе. Маленькая беззащитная девочка на груди своего рыцаря.
— Видел. — сказал Михаил обыденно и снова пыхнул кретеком.
Нина всхлипнула. Энель отложил курево в пепельницу, там не много осталось, а разговор похоже подходит к интересному.
— Когда турок выбили конечно пострадал Константинополь, но при новом Императоре быстро восстанавливается. Крест над святой Софией уже в первый месяц поставили. Я на коронации был. Императрица Мария так пела! Все на колени встали.
— А она, какая?
— Молодая красивая. Я её правда близко не видел. Не общался. Но главное, что Государь её любит. И она его.
— Да, об их любви везде все женщины говорят. Всем хочется такого счастья…
Разговор сворачивал в неудобное для Михаила русло. Сейчас начнется излияние девичьих мечтаний о рыцаре на белом коне.
— Домой хочешь? — сменил он тему
Нина снова всхлипнула.
— Хочу.
Они помолчали.
— Сильно?
— Сильно. Но что меня там ждет, Мишель?
— Прощение. Если от прошлых заблуждений отречешься.
— Заблуждений?
Нина встрепенулась.
— Да, заблуждений. Разве ты сама не убедилась, чего хотят твои «вольные каменщики»?
— А ты жестокий.
Нина снова опустила голову на грудь.
— Ну не все же плохие. К тому же не верю, что братья Марию Фёдоровну убили.
— Так их в этом никто и не винит
— А почему тогда ложи в России запрещены? Почему я на подозрении?
Нина снова приподняла голову, опершись кулачком на на грудь Михаила.
— Да и не могу я как Александр клятвы нарушать и предавать!
— Александр Фёдорович ничего не нарушал и никого не предавал. Клятву от дал Императору Всероссийскому. А многие «братья» иному служили. Но в ложах были люди разные. Надо между ложей и Родиной было выбирать. И Александр выбор сделал. Сейчас в Ираке воюет.
— Но он подал на развод!
— Не первый раз. И мы оба это знаем. Но вот против тебя он ни слова не с Специальную следственную комиссию не написал.
Нина насупилась. Она была второй женой полковника Келлера. Первой же женой была сестра Скарятина — Ирина. Но Александр оставил ту с детьми задолго до свадьбы Ниной. В первом бывшего мужа разводе нельзя её винить.
«Бывшего», — Нина даже удивилась этой мысли.
— Ты о службе Александра откуда знаешь? — уловив какое-то смутное опасение спросила она.
— От сестры. Она в мае мне писала.
Сомнения развеялись.
— А она как там?
— В Питере в медико-хирургической академии учится. Она же всю войну медсестрой фронты прошла. А теперь для дворян обоего пола у нас обязательно Служение.
Нина замерла, собираясь с мыслями. Потом резко ударив Михаила кулачком по груди заверещала.
— Служение! Я его не боюсь. Я всю жизнь фрейлиной прослужила! Но кто меня трусливую дуру теперь обратно возьмет! Я же на подозрении!
Михаил сначала опешил, а потом сев в постели притянул к себе старящую и стучащую его кулачками в грудь и плечо Нину. Он дал ей выговорится.
Отверещав, Крузенштерн уткнулась в плечо Энелю.
— Готова и служить, и отречься, я просто гибнуть бессмысленно как Виктория Фёдоровна (1) на каторге в Сибири не хочу.
— Так она жива. В Томске в ссылке с малолетним Владимиром Кирилловичем.
— Правда? А Канаде писали, что их там убили.
— Ффф. Нина, не читай по утрам Английских газет и Канадских не читай! Живы они. Виктория в кинотеатре тапером и игре на фортепиано репетиторствует. Мать её Мария Александровна (2) с ними живет, за внуком присматривает.
— Простил значит Государь?
— Виктории? Такое разве простишь? Но из-за младенца ещё в первый год смилостивился. Титулы ей не возвращены, как и право на Служение.
Глаза Нины погрустили. Искорка надежды вернуться кажется начинала гаснуть.
— Но за тобой такого греха нет. Государь простит.
Она снова прижалась к нему.
— Только кем я дома буду? Если вот так же не допустят к Служению?
Михаил приобнял её поцеловал в макушку. Она приподняла с надеждой глаза. Но продолжать лобызания он не стал.
— Думаю я смогу тебе помочь. Выпрошу для начала тебя здесь Служение.
Она опустила голову и слёзы стали капать на его грудь.
— Ну, сердце моё, чего же ты плачешь? Думаю, Государь всё поймет и примет твоё деятельное искупление. А я пока тебе здесь работу подберу. Квартиру сниму. Сегодня как раз пойду выяснять о работе наставницы по придворному этикету в одно богатое семейство.
— Спасибо, — прошептала она.
«Жаль, что не мой этот милый дурачок. Уж ему бы она точно не позволила стать «бывшим», — подумала Нина, — «ах, какое это печальное слово, ведь она сейчас «бывшая». Эти печальные мысли что-то в ней применили: «Нет! Я СВОБОДНА! Я сама решаю отвечает за себя. А Михаил просто мой друг и, как другу, я ему благодарна. За то, что он для меня сделал и за то, что обещал сделать. И сделает. Сейчас.»
— Мишаа, я есть хочу.
«Уже «Миша». Странный переход. Похоже на один из тех приемов, о которых ему говорила наставница в секс-шпионаже на курсах ЭСЕД Марина Адамовна Маслова,» — насторожился Скарятин, — «все в школе знали, что она в русской разведке уже 15 лет, а я сам догадался что учившая меня ещё и голландскому офицересса — Маргаретта Зелле, известная всем как Мата Хари, а не просто французская жена русского героя, погибшего в битве за Париж».
На фото: Мата Хари
— Ну тогда будем вставать. Мы с тобой, душенька, в голландской гостинице и здесь подают тинууртье, а он на два часа раньше полуденного ланча. Как помоемся, соберемся как раз десять часов будет. Иди первой. А я пока в ресторан позвоню с заказом.
Нина соблазнительно упорхнула в уборную. Хорошо она сегодня открылась. Но что-то Энеля в этом откровении гложет. Может
