Ставка - жизнь и весь мир в придачу - Алексей Шумилов
Треск ломающейся древесины раздался почти одновременно с выстрелом.
— Дернетесь, порешу пахана, — рыкнул я, прижимая лепесток клинка к морщинистому горлу вора. По кадыку, пятная белоснежную рубашку, медленно потекла жирная капля крови.
Я рывком поднял Шалву, оказавшись за ним, и придерживая одной рукой нож у горла, другой пошарил под подушкой. Нащупал ребристую рукоять пистолета, ухмыльнулся, щелкнул флажком предохранителя и направил «макаров» на растерявшихся бандитов.
— Левон Суренович, станьте сзади.
Барсамян молча, одним плавным движением переместился за мою спину.
«Хорошо двигается для старикана», — машинально отметил я
— Не кипешуй, фраерок, иначе я тебя на куски порежу, — прохрипел Жиган, пытаясь поймать меня на прицел «ТТ». Получалось у него плохо, я буквально прилип к Шалве, спрятавшись за грузной фигурой вора.
— Скажи своим сявкам, чтобы бросили волыны, иначе завалю, — рявкнул я, и лезвие клинка вспороло кожу на подбородке грузина. Вторая жирная красная капля медленно потекла вниз по дряблой коже, оставляя кровавую дорожку.
— Не шмалять, — прохрипел Шалва, — Делайте, что он говорит.
Жиган сплюнул, но подчинился. Бросил пистолет. Здоровяк последовал его примеру. Внезапно грохнул выстрел, затем ещё один. В проеме, через открытую входную дверь, было видно, как с громким лязгом отлетела в сторону калитка и во двор ворвались несколько человек с пистолетами и ППШ. Откуда-то сбоку навстречу метнулся долговязый тип в байковой рубахе, но сразу оценив обстановку, отбросил револьвер в траву с истерическим криком:
— Ваша взяла, банкуйте, суки!
Микаэл, не останавливаясь, рубанул прикладом «папаши» по хребту типа, Денис с другой стороны добавил рукоятью «ТТ» по макушке и бандит распростерся на траве, раскинув руки.
В комнату ворвались Герман, Леха, Воха, Сергей. За ними проскользнул Денис. Микаэл с «папашей» остался во дворе. Жигана и здоровяка за считанные секунды уложили рожами вниз на потертый ковер.
— Парни, уберите этих отсюда подальше, — попросил я. — И дверь за собой закройте. Нам нужно поговорить. Втроем.
— Секунду, — пообещал Сергей.
Бандитов подняли и под дулами пистолетов выволокли наружу.
— Что теперь? — прохрипел Шалва, когда за ребятами закрылась дверь. — Завалите?
— Если договоримся, нет, — я оттолкнул от себя вора, сразу начавшего ощупывать окровавленное горло и подбородок.
— Потому и приехал вместе с Левоном Суреновичем, чтобы сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Но ты слишком резво начал, не дал мне и слова сказать.
— Какое предложение? — поинтересовался грузин, хмуро зыркнув из-под насупленных лохматых бровей.
— Левон Суренович рассказал мне, в чем состоит твой долг. Сорок лет назад в Мордовской колонии, трое отморозков совершили рывок. Но не пустыми, грохнули положенца — Тимоху, и прихватили общак. Ты кентовался с ними и входил в ближний круг положенца. Естественно, Саня Чума, взявший зону вместо покойного Тимохи, подозревал в первую очередь тебя. Хотел после больнички, вызвать на разбор и завалить прямо в мастерской. Спас Левон Суренович, лежавший с тобой в лазарете. Он поручился за тебя, сказал: Шалва валялся несколько дней с высокой температурой и участвовать в этих раскладах никак не мог. Помнишь? Фактически, спас тебя от смерти. Помнишь?
— Помню, — буркнул Шалва, продолжая смотреть исподлобья.
— А сейчас один из отморозков готов свидетельствовать против тебя, — ухмыльнулся я. — Уже записал видео с обвинениями. Но есть отличный выход, который устроит всех.
— Какой выход? — насторожился вор.
— Очень простой. Ты назначаешь встречу Барину и его отморозкам для беседы, мы его ликвидируем. Я плачу тебе за это сто тысяч. Можешь оставить их себе, но я бы порекомендовал сделать по-другому.
— Как? — в глазах Шалвы зажегся огонек интереса.
— Выстроить такую комбинацию, будто это деньги общака Тимохи, ты их нашел и возвращаешь братве. Конечно, не в дореформенных никому не нужных рублях, а современных, у беспредельщиков или их наследников. Тогда же вариантов много было, деньги менялись без ограничений, и вложить можно было в золото, например. Впрочем, не мне тебя учить. Тебе же ещё с этой суммы останется. Можно часть отдать или не все отдать, все равно братва спасибо скажет, когда бабки на грев пойдут. Там же не такие большие деньги были?
— Нет, — нехотя признался грузин. — Не такие.
— Вот, поднимешь свой авторитет у воров и правильных бродяг, тебе же эти бабки сторицей вернутся через короткое время. Со своей стороны гарантируем, Козырь предъявы кидать не будет. Но видео останется у нас для подстраховки. Если ты ничего не выкинешь, мы через полгода подарим тебе кассету, или сожжем её в твоем присутствии.
Вор задумался.
— Ты пойми, я пробивал ситуацию, Барин и его дружки одни на льдине, закон не чтут, на благо воровское[15] не отстегивают, — проникновенно добавил Левон Суренович. — Их многие правильные люди ищут, чтобы за беспредел спросить. Те же цеховики и кооператоры, которых они брали на гоп-стоп и валили, на серьезных людей работали. Им Барин с дружками схемы поломали, дохода лишили, деляг по беспределу завалили, которым защиту обещали. Ваня Сибирский, Резо, Кореец очень хотят в глаза этим отморозкам посмотреть. Даже у моего друга Абхаза большие вопросы к Барину имеются. Узнают, что ты с ними в долях, предъявят. Зачем тебе этот гемор? Бешеных собак рано или поздно пристреливают, пока они не перегрызли горло хозяину.
— Где гарантии, что вы уничтожите кассету, и Козырь больше не возникнет с предъявами? — мрачно поинтересовался вор.
— Мое слово, — с достоинством ответил патриарх. — Я его никогда не нарушал. Как и ты, впрочем.
— Сначала покажи, кассету, — потребовал Шалва. — Я должен быть уверен, что ты не толкаешь фуфло.
— Запросто, — ухмыльнулся Барсамян. — Копия у меня в машине лежит. Минутку.
Он подошел к двери и крикнул:
— Парни, достаньте и принесите видеокамеру из багажника.
Через пару минут в комнату вошел мрачный Гурам, вручил компактную видеокамеру «Сони» и молча удалился.
— Вот смотри, — довольный Барсамян одним движением развернул дисплей к вору и включил воспроизведение. На маленьком экране появился худой дед, лет семидесяти. Нервно сглотнул морщинистым кадыком и хриплым голосом начал:
— Приветствую, бродяги. Мне недолго уже осталось. Не хочу брать грех
