Три танкиста при Бородино. 1812 - Алексей Соболев
- Генерал считает, что в совершаете государственное преступление!
- Значит, генерал считает?... Не суд... Так?
Мерзляеву уже было понятно, что генерал прислал парламентером совершеннейшего дурачка. Много форсу и крика, но более ничего. И его не так уж и трудно было заболтать и тем потянуть время для подготовки задуманной атаки.
- Вы укрываете секретное оружие, которое хотите передать французам. Генерал требует выдать это оружие ему, дабы спасти оное от захвата врагом. Который вот-вот войдет в город.
Граф ничуть не удивился такому обвинению. Типичный прием жуликов обвинить оппонента в том, что совершаешь сам. И генерал им воспользовался.
- Я задал вам вопрос: на каком основании генерал порочит мое имя называя меня государственным преступником? Не уходите от ответа!
- Э-э-э... Не могу знать!
- Ну так идите и узнайте. И заодно выясните, озаботился ли генерал объяснением того, что он пошел против распоряжения главнокомандующего оказывать мне всемерную и безоговорочную поддержку.
- Чьего, простите, распоряжения?
- Вы плохо слышите Прядаев? Главнокомандующего! Он у нас один - Кутузов. Который, кстати, лично наблюдал за рейдом этого секретного оружия по тылам врага. Где я легко мог его и оставить без какого-либо риска для своей репутации. Но не оставил. Спросите генерала почему.
- Имею еще задание доложить, что вы окружены и, в случае невыдачи этого секретного оружия генералу, ему придется забрать его штурмом.
- Ну, наконец-то конкретика. А то все вы, Прядаев, какие-то сопли жуете-жуете и прожевать не можете никак. Но я вас услышал. И предлагаю вам задать генералу еще и такой вопрос. Какие битвы он уже выиграл?
- Ох... Вы отвечаете на требование отказом?
- Ну, разумеется! Солдат русских, правда, жалко. Юнгхера - ничуть. Пусть не забывает где я служу. Ну и жду ответа на первый вопрос о боевых действиях между министерствами.
Младший унтер, совершенно запутавшийся в заданных вопросах, смешно пригладил жиденькие усики на бледном изнеженном лице и, стараясь не споткнуться о неровности на земле, да брезгливо обходя мазутистое пятно, вышел со двора мастерской. Выходя он заметил ехидно смеющиеся глаза Ивана, а маленький Гаврюша показал ему нос пятерней и задорно захехекал. От бессилия что-либо сделать сорванцу Прядаев разозлился еще больше и ударил кулаком забор мастерской. Ударил больно, лицо его исказилось от боли. А Гаврюша тут же захохотал во весь свой звонкий голос. И ему завторили басовито Иван и заразительно Мерзляев.
Любопытно, что Прядаев так и не выполнил главное поручение генерала, т.е. не увидел состояние готовности танка и не подсчитал наличные силы, которые на этот момент образовались под началом Мерзляева.
***
У новообразованных диверсантов все было готово. Быстро посовещавшись Илья и граф решили не дожидаться ни нового визита парламентера, ни, тем более, начала штурма мастерской, а начали на упреждение. Пятерка бывших разбойников с юным проводником максимально тихо полезла на крышу и скрылась с глаз долой. Сигналом им для атаки гранатами должен стать гудок танка. И после взрыва второй гранаты танк должен будет выехать из поворота Большой Молчановки, бахнуть картечью и двигаться к перекрестку с Малой Молчановкой,на которую и повернет, т.е. налево. Тыл танку прикроют уже остальные жеголовские и гусары. Диверсанты спускаются с крыши и догоняют танк. Все просто... На бумаге...
Но так собственно и получилось! Причем даже со смешной ситуацией. А потому что к воротам мастерской вновь пришел давешний парламентер франтоватый дурачок Прядаев и, вначале встревоженно услышал, а потом ошарашенно увидел, как со двора полезла целая глыба железа. Из ее трубы пульсирующе валил дым, сама она пыхтела и гремела и периодически испускала белые облачка пара. Шедший сразу позади танка Мерзляев кивнул на Прядаева Кузьме и Ивану и Кузьма сказал просто:
- Шел бы ты отсюда, унтерок, пока по шее не наваляли.
- Да я!!! Да я вас!!!
- Никшни, малец! Не забывайся!
Прядаев действительно заткнулся, потом что-то сообразил, развернулся и побежал по Большой Молчановке влево от мастерской. Собственно откуда и пришел и где в изгибе улицы танку готовилась засада. Но запнулся за какую-то кочку и кубарем полетел в придорожные лопухи, чем вызвал безудержный веселый смех у видевших это гусар.
- Ржевский! Внимание на тыл!
- Понял, Палигнатич! Смотрим!
Танк допыхтел до поворота в правой стороне улицы, сбавил ход до самого медленного и рявкнул своим тепловозным гудком. Мгновенно небо над улицей заполнилось голубями и воробьями с соответствующими последствиями для всех кто летать не может и оставался на земле. Через полминуты бахнула первая граната. Еще секунд пятнадцать рванула вторая.
А танк уже выворачивал из-за угла и быстро выровнившись по оси улицы, но стрелять из пушки картечью не стал. Толком уже было и не в кого: одна пушка лежала на боку, вторую взрывом откатило назад. На земле лежали убитые и раненые артиллеристы. Вменяемых у пушек уже не было.
Пятерка жеголовских побежала впереди танка, проверила нет ли засады за углом. Там никого, кроме трех раненых солдат и одного офицера, не было. Бойцы споро оттащили убитых и раненых в сторону от пути танка. Кого-то успокоили словом и просьбой
