17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера - Альберт Беренцев

Знай это Ольбрихт — тогда он бы наверняка понял, что идея гауптмана Юнгера пристрелить меня была не такой уж и плохой.

Никаких официальных документов в конце нашей встречи тоже подписано не было. Мятежники, захватившие власть, формальных бумажек не подмахивают. Все бумажки нам сделает Айзек, сегодня же, он превосходно умел копировать подпись Гитлера.

Так что когда вопросы были обсуждены, Вольф просто налил каждому из присутствующих по рюмке коньяку, а я встал, чтобы пожать Ольбрихту, Беку и Гёрделеру руки.

Вот только моя протянутая рука повисла в воздухе.

— Главный вопрос не решен, — сообщил мне генерал Бек, — Вы обещали нам объяснить, кто вы такой. Ибо теперь, после наших переговоров, абсолютно любому окончательно ясно, что не Гиммлер. А нам бы не хотелось заключать соглашение неизвестно с кем.

— Именно так, — мрачно подтвердил Ольбрихт, — Вы нам обещали. Или хотите начать сотрудничество с нарушения обещания?

Вот хрень. Я честно думал, что о моем обещании уже все забыли. Но похоже, что деваться тут некуда. Придется что-то придумать. И срочно, прямо сейчас. И правда тут точно не проканает. Я не могу признаться, что я русский попаданец, не перед этими вояками и уже тем более не перед моими доверенными людьми из ᛋᛋ.

— Ладно, — кивнул я, — Вы правы. Только учтите — это может вас шокировать, господа.

Я глубоко вдохнул, готовясь рассказать самую удивительную историю, которую мне приходилось рассказывать в моей жизни.

Генерал-фельдмаршал фон Вицлебен, в реальной истории во время антигитлеровского мятежа 1944 года занимал должность главнокомандующего Вермахтом (в течение 45 минут), после провала мятежа повешен в августе 1944.

Карл Фридрих Гёрделер , активный участник антигитлеровского заговора, убежденный монархист, в реальной истории арестован после провала мятежа, казнен в феврале 1945.

Генерал-полковник Людвиг Бек, в реальной истории лидер выступления военных против Гитлера в июле 1944, был самым вероятным кандидатом на должность главы Рейха в случае успеха заговора. После провала мятежа застрелился.

Король Генрих, Берлин, 1 мая 1943 14:45

— Вы верите в реинкарнацию, господа? — поинтересовался я у мятежников.

Бек на это пожал плечами, Гёрдлер счел вопрос риторическим и не ответил, а Ольбрихт поморщился:

— В реинкарнацию? Нет, я же не индус.

— Ну а вы? — обратился я к моим эсэсовцам.

— Конечно же, рейхсфюрер, — тут же отрапортовал Вольф.

Мои адъютанты закивали, как бараны.

Ясно. Эти во что угодно поверят, если рейхсфюрер прикажет. Или по крайней мере притворятся, что поверят.

— Да будет вам известно, что реинкарнация существует, — сообщил я, — Гиммлер, как вы наверное слышали, увлекался магией. И он зашел очень далеко в своих исследованиях. Так что этой ночью в замке Гиммлера прошел обряд. В ходе обряда Гиммлер пытался призвать в свое тело душу одного из своих прошлых воплощений — а именно германского короля Генриха Птицелова. И… Ему это удалось.

Гёрделер на это хмыкнул, Бек примирительно кивнул, как будто пытался успокоить безумца, а Ольбрихт вознегодовал:

— Хотите сказать, что вы Генрих Первый? Король десятого века?

— Да, — заявил я, — Но не только он. Видите ли, результат обряда превзошел самые смелые ожидания Гиммлера. Дело в том, что в это тело вошла не только лишь душа короля Генриха, но и души всех остальных реинкарнаций Гиммлера — как прошлых, так и будущих. Так что в этом теле теперь сидит сотня личностей. Но все они составляют одну единую сверхдушу. Я обрел знания прошлого и будущего, я преисполнился душами сотни человек, живших в самых разных временах и эпохах. Вот отсюда и мои странности, господа.

Ольбрихт в ответ на это просто побагровел:

— Но доказательств этого бреда вы нам, конечно же, не представите!

— Уже представил, — ответил я, — Я говорил по-русски с остарбайтером, вы сами слышали. Я обратился к нему на чистейшем русском языке, и он меня понял. Откуда, по-вашему, я знаю русский? Я объясню. В одном из прошлых воплощений я был русским князем. Немецкой крови, конечно же. Я был родственником Романовых и умер в России в середине девятнадцатого века.

— Ну а какие языки вы еще знаете? — спросил Бек.

— Множество, мой друг, — ответил я, — Я же говорю: я обрел знания, как прошлого, так и будущего.

— What about English? — заинтересовался Гёрделер.

Вот черт. Этот подонок вроде говорит на шести языках, вот тут я попал впросак. Или пока что не попал. Ибо английский-то я как раз знаю.

— Of course, — парировал я, с легким акцентом, то ли немецким, а то ли и русским, — I was a bishop in England in sixteenth century. So I know English, but not modern, so sorry, if my speech is kinda archaic.

Гёрдлер присвистнул.

— Он правда говорит по-английски. А Гиммлер, насколько мне известно, языками не владел.

— Мог и выучить, — отмахнулся Ольбрихт, — Чушь собачья. Это не доказательство.

— Вы вроде упомянули, что в вас теперь души не только прошлых, но и будущих реинкарнаций, герр Гиммлер… — осторожно заметил Бек.

Я кивнул:

— Хотите знать исход войны, генерал?

— Разумеется.

— Война будет проиграна, — безжалостно сообщил я, — В мае 1945, почти ровно через два года, господа. Гитлер покончит с собой в своем бункере, Германия будет полностью оккупирована англичанами, американцами, русскими и даже французами. Это будет катастрофа. И именно чтобы предотвратить её, я и решил вмешаться в ход истории. Вот почему я пытался убить Гитлера, друзья. И Бормана со Шпеером я ухлопал по той же самой причине. И с вами я говорю поэтому же — чтобы спасти Германию.

— Бред! — выкрикнул Ольбрихт, но уже как будто без прежней уверенности.

— А почему бред, кстати? — заметил Бек, — Вы вроде сами делали тот же прогноз касательно исхода войны, Ольбрихт. Вы сами мне говорили.

— Это так, — не стал отрицать Ольбрихт, — Но я-то руководствовался разумом и анализом. А не мистическими