Младший научный сотрудник 5 - Сергей Тамбовский
— А как это технически все будет оформлено? — задал я естественный вопрос.
— В начале ноября у нас будет дополнительная эмиссия акций, — с удивлением посмотрел на меня Азим, видимо, он не этого от меня ждал, — ровно пять процентов обыкновенных акций, учитывая допэмиссию, естественно, будет записано на тебя в мумбайском депозитарии, там все наши документы хранятся. Все твои данные у нас есть, ты же предъявлял паспорт, когда въезжал в Индию.
— У вас, наверно, и дивиденды какие-то платятся, — продолжил я бомбардировать его неочевидными вещами.
— Да, конечно, — с еще большим удивлением отвечал он, — дважды в год, в январе и в июле. Последняя выплата составила… — он опять сверился со своей книжечкой, — 2,6 доллара на одну акцию. То есть примерно девять с половиной процентов годовых.
Я вторично произвел подсчеты в уме (6 млн × 9,5% = 550 тыс баксов два раза в год), опять сглотнул горькую слюну и ответил так:
— Знаешь, Азим… меня всегда убеждали убедительные доводы. Я согласен без оговорок — ты, я вижу, человек честный, индийцы, как нация, у меня всегда вызывали глубокое уважение, так что по рукам. Что нужно подписать?
— Документы у моего партнера, — ответил Азим, — он подъедет завтра-послезавтра, тогда все и оформим. Хотелось бы до этого взглянуть на действующий образец и на программу.
— Сделаю, — ответил я, — сегодня не выйдет, а завтра после обеда и то, и это предоставлю в полном объеме.
Мы еще немного побеседовали о второстепенных вещах, после чего разошлись каждый в свою сторону — он в главный подъезд гостиницы, украшенный скульптурными барельефами сталинской империи, а я на Кутузовский проспект мимо Киевского вокзала.
А когда я зашел в свою квартиру, бдительно проверенный в очередной раз охранниками на первом этаже, телефон там снова зазвенел. Опять городской из веселой желтой пластмассы. Это оказался товарищ из Министерства внешнеэкономических связей… он же мне вчера звонил, вспомнил я, и назначил встречу вечером, а у меня от непрерывных событий голова кругом пошла и я про это напрочь забыл — Леночка из военкомата вытеснила из мозгов все остальное. Фамилия его, всплыло у меня, очень сложная, как уж там… Семенов-Косиевич что ли…
— Как же так, Петр Петрович, — укоризненно начал беседу он, — договорились встретиться, а ты не пришел.
— Приношу свои самые глубокие извинения, — быстро соврал я, — случились срочные государственные дела. Готов подъехать сегодня или завтра, как вам будет удобно.
— Я сам к тебе подъеду, — сообщил он и, предваряя мои вопросы, тут же продолжил, — с охраной сам разберусь — я на Кутузова, 26 неоднократно бывал.
— Жду, Евгений Палыч (так его, оказывается, звали), — сказал я и повесил трубку.
Надо убраться что ли, с глубоким вздохом подумал я, оглядев вверенное мне помещение. Нет, так-то жить можно, конечно, но перед гостями может быть стыдно. Налил в ведро воды, нашел какую-то старую тряпку и быстренько прошелся по полам по всей площади квартиры. Еще стол на кухне протереть и газовую плиту заодно… окна уж не стал трогать, сойдет и так. Разбросанные вещи все снес в кладовку, поставил на стол вазу и помыл для нее яблоки с грушами из холодильника. Подумал-подумал, а потом махнул рукой и добавил к вазе остатки алкоголя, сохранившиеся еще со времен застолья совместно с Галиной и Андреем. И два хрустальных бокала — все окей, ждем Палыча из Внешторга…
Оказался этот Палыч совсем даже и не старым, сороковник максимум, в шикарном светлом костюме и с подобранным в тон галстуком. С собой он принес бутылку армянского коньяка в экспортном варианте, шесть звездочек и красивая картонная коробка, дефицит, однако.
— Приятно познакомиться, — пожал он мне руку, — много о тебе наслышан.
— Да что вы говорите, — притворно всплеснул руками я, — надеюсь, слышали только хорошее…
— Разное, — улыбнулся он, — и можно на ты, не такой уж я и старый пока.
— Как там ребята из девятки, — поинтересовался я, провожая его в кухню-столовую, — не зверствовали?
— У меня с девяткой все давно схвачено, — ответил Палыч, — но спасибо, что побеспокоился. Давай уже прямо к делу перейдем, а то время, как говорят буржуи, это деньги.
— Ага, — согласился я, — время, которое у нас есть, это деньги, которых у нас нет. Давай делать деньги, не отходя от кассы.
— Давай, — я уже разлил его шестизвездочный коньяк по бокалам, мы чокнулись, и он начал.
— Так вот, дорогой Петр Петрович, относительно твоей игрушки… Тетрис он называется, верно?
— Абсолютно верно, — ответил я, закусывая ароматной грушей.
— Ты же сам все знаешь про нашу бюрократию — быстро у нас ничего не делается, да?
Меня слегка напрягла его манера в конце каждого предложения ставить вопросительное слово, но ладно — у каждого свои заморочки.
— Знаю, дорогой Евгений Палыч, еще как знаю.
— Так вот… с выставкой во Франкфурте в конце года мы пролетели, как эта… как фанера над Парижем. Просто не успели оформить все документы.
— Бывает, — заметил я, недоумевая в душе, зачем ему нужен был срочный разговор со мной — о пролетании фанерой можно было и по телефону сообщить.
— Однако, это далеко не все, — продолжил тем временем Палыч, — в начале 83 года намечены две серьезные выставки по разделу электроники, первая в Вене, это февраль, вторая в Атланте, это в Штатах. Твой Тетрис намечен к показу на них обоих.
— Ну и славно, Евгений Палыч, — ответил ему я, — значит, передвинем немного показ, ничего страшного.
— Я назначен куратором твоего проекта, — добавил Палыч, косясь взглядом на вертушку… ну понятно, у него, наверно, такого аппарата нет. — И вот что хочу сказать…
Ну говори уже, а не тяни кота за хвост, мысленно произнес я, черт внешторговский.
— Дл ускорения процессов тебе хорошо бы было оформить меня, как соавтора изобретения… тогда все вопросы решались бы с удвоенной скоростью.
Тут у меня все шарики сошлись с роликами и все стало понятно с этим товарищем.
— Окей, дорогой Евгений Палыч, я вас предельно ясно понял… но
