Соправитель (СИ) - Влад Тарханов
Насытившись, мы еще имели время насладиться ароматом сигар, которые граф очень любил. Опять же курево было под стать нашему обеду — не слишком дорогое и пафосное, но табак был превосходен. Получив от жизни стопитьдисят удовольствий, как говорила моя племяшка Кира, мы загрузились в пролетку, за «рулем» которой сидел дружинник графа. Мои молодцы сопровождали нас на некотором расстоянии в другом экипаже. Чёрт, племяшку из ТОЙ реальности я вспомнил зря, сразу как-то благодушный настрой у меня пропал. Опять пришло понимания, в какое анальное отверстие я встрял, и не хотел ведь, мне бы сил набраться, жирком да людишками обрасти, да тут уж как получилось.
(Яузский мост и дом Тутомлина в Москве)
Наша квартира располагалась на Мясницкой, неподалеку от церкви Николая Чудотворца. Мы выехали на Чистопрудный бульвар, проехали мимо Чистых прудов, у церкви Троицы на грязи повернули на Маросейку, далее по Лубянке и Варваровке выбрались на Москворецкую набережную, оттуда по Устиновской набережной перебрались через Яузский мост добрались до Вшивой горки. Вот что про это место писалось в путеводителе по Москве, изданном в типографии Селивановского: «склон Вшивой горки представляет следы древности азиатского вкуса: нет прямой улицы, множество пересекающих друг друга переулков и так искривлены, что многие образуют неправильные дуги; скат с горы к Москве-реке усеян небольшими домиками с огородами и пустырями. Как будто нарочно, над сею кучею разнообразных маленьких домиков возвышается великолепный дом, бывший Тутолмина…». Вот к этому доходному дому, который раньше принадлежал губернатору Тутомлину мы и подъехали. Вообще-то этот особняк имел богатую историю. Кто им только не владел: Строгановы, Тутомлин, Безбородко — что ни имя, то знаковая фигура на московском небосклоне. В 1812 году это поместье стало резиденцией самого Мюрата. Но ненадолго. Сейчас тут располагался доходный дом, причём публика попадалась самая разнообразная, но откровенная шваль здесь не селилась — им эти квартиры были не по карману. Нужная нам дверь находилась на третьем этаже.
Надо сказать, что помещение, в котором мы оказались, довольно просторное, чистое, обставленное скромно, но со вкусом. Граф постучал, дверь открыл денщик или охранник, здоровый дядька, похожий на казака-пластуна, узнал графа и без слов пропустил нас внутрь. Мы прошли в гостиную. И тут я остолбенел. На меня смотрел высокий молодой человек в форме морского лейтенанта, с короткой стрижкой, лихо закрученными усами и чуть хаотичной бородой.
(Сандро в 1891 году)
Блин! Так это же великий князь, Александр Михайлович Романов!
— Ваше Императорское Высочество! — произнёс я несколько ошарашенно. Так-с, извините, но ожидать того, что за имперскую безопасность отвечает двадцатитрехлетний юноша — это никак не укладывалось в моей голове, впрочем, в голове графа Воронцова-Дашкова это тоже уложилось только после стопки водки, думаю, что не одной. Одна ему — как слону дробинка.
— Ага! Алексей Викторович Полковников, знавал я одного Полковникова, только Николая Степановича, и был он настоящим полковником, да, не родственник ли случайно? Впрочем, вряд ли. Казус такой, да, мне дорогой Илларион Иванович рассказал, сколь смело и инициативно вы действовали в Санкт-Петербурге, я был впечатлён, хотелось с вами поговорить, познакомиться поближе.
Да ну! Николая Степановича? А не хухры-мухры вам, тут не там! А почему бы не рискнуть?
— Скажите, Ваше Императорское высочество, а у вас продаётся славянский шкаф?
— Шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать. — отозвался Сандро. Блин! Сработал всемирный попаданческий пароль!
— С тумбочкой?
— С тумбочкой! Илларион Иванович, будьте так любезны, оставьте нас наедине. — произнёс Александр Михайлович, пребывая в глубоком охренении.
Воронцов-Дашков тоже пребывал от этой картины в некоем обалдении. Он понял, что мы с князем обменялись какими-то паролями, но что могло нас связывать, для него было абсолютнейшей загадкой. Тем не менее, как человек военный и соблюдающий субординацию, граф поклонился и повернулся, чтобы покинуть комнату.
— Благодарю вас, граф. — услышал он почти на выходе, развернулся, поклонился в ответ и стремительно вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Понимаю, что его сейчас разрывало от любопытства, но и меня тоже.
— Итак, может быть, представимся по-новому? — предложил некто, называемый тут великим князем Александром Михайловичем.
— Так и представляться особо нечего, вы меня сами и представили. Николай Степанович Полковников.
— Полковник ФСБ, руководитель проекта «Вектор», не так ли?
— Так.
— Ну, а Михаила Николаевича Коняева помните, полковник, ась?
— Бля… Академик? Ёксель-моксель, так я эта, похоронил тебя, был уверен, что ты вселенец в Михаила Николаевича, блин… как я ошибся! Стоп, а кто тогда Михаил? Или ты играл его втёмную?
— Ну вот, Николай Степанович, Николай Степанович! А ведь вы профессионал, целый полковник, настоящий секретчик. Неужели не додумались до такой простой вещи, что попаданцев может быть двое?
— Ась? — на этот раз охреневшим выглядело лицо Полковникова. — И кто у нас второй?
С огромным трудом выдавил он из себя.
— Вот что, вы, голубчик. Коньяку себе налейте, а то мне, старому человеку за вами ухаживать не с руки. А у вас, батенька, как я посмотрю, информация медленно усваивается.
— Я лучше водочки! — произнёс Николай Степанович.
— Да вы, батенька, патриот! — не удержался и съязвил Академик.
— Хорошая беленькая однозначно лучше хранцузского клопомора. — заметил в ответ Полковников и махом хлопнул виртуозно налитую рюмку водки. На столике, кроме напитков, были нарезан лимон, в другой тарелочке были куски белого и черного хлеб, на третьем — соленый огурец, порезанный крупными кружками. Николай Степанович выбрал корочку черного хлеба, нюхнул ее, после чего укусил и расплылся в довольной улыбке.
— Падай, капитан-полковник. — академик указал на кресло напротив своего. Оппонент без раздумья занял предлагаемое вместилище и тут же поинтересовался:
— Так кто же?
— Александр Михайлович Конюхов. Тебе это ни о чём не говорит?
— Вот жеж блядская удача! — не удержался Полковников. — Труп этого товарища мы обнаружили во время хронокатаклизма около стоянки автомобилей, там, где вы разговаривали.
— Ну да. это мой ученик, кандидат исторических наук, вот такие пироги. Мы себя как тут обнаружили, так и стали потихоньку работать.
— По-тихому работать у вас,
