Самый лучший комсомолец. Том седьмой - Павел Смолин

— У него замечательный стиль, — одобрил Николай Николаевич. — Сдержанный, лаконичный, но очень живой.

— Потому на нем и остановились, — улыбнулся я.

— Что ж, дерзай, — благословил Носов.

— Спасибо, Николай Николаевич, — поблагодарил я, убрав рисунки в папку. — Извините, идти нужно.

— Беги, — с улыбкой кивнул он. — Дел поди немеряно.

— Сегодня почти все, но надо в рабочее время в Госкино успеть, — признался я. — Кино про войну с космической империей прорабатываем, нужно руку на пульсе держать.

— Про космос — это хорошо, — одобрил Носов. — До встречи тогда, — поднявшись на ноги, протянул руку.

— До свидания, Николай Николаевич, — с удовольствием пожал я. — До свидания, Татьяна Федоровна. До свидания, Игорь, — пожал руку пацану.

— Возьми булочек-то, — достав из шкафчика упаковочную бумагу, Татьяна Федоровна завернула в нее четыре булочки. — Чайку вечером попьете.

— От такой вкуснятины отказываться грех, — охотно принял я сверток. — Спасибо большое.

Хозяева проводили нас до прихожей, и Носов попрощался традиционным:

— Заходите еще.

— Мы таких интересных гостей любим, — добавила Татьяна Федоровна.

— Обязательно! — пообещал я. — Будет время и желание — прилетайте к нам в Хрущевск, встретим со всей душой.

Когда лифт повез нас вниз, Вилочка заметила:

— А вот Николай Николаевич тебя очень любит.

— Да, — с невольно выползшей на рожу улыбкой кивнул я. — И у меня слов не хватит выразить, насколько мне это приятно. Николай Николаевич же почти святой.

* * *

Все идет отлично! Вот они, «копирайтики»: на название, сценарий (все три части!), крутой логотип, а музыка давным-давно готова. Очень жалко Лукаса, но что поделать? Мне такая хорошая франшиза прямо нужна, потому что на ней вырастут натурально десятки миллионов человек — это в каждом поколении. Ну и «Диснею» отдавать, чтобы они превратили сагу в «кинопродукт инклюзивный, Мэри Сью содержащий» не надо было — вот мне моральное оправдание.

Смету насчитали более чем подъемную — восемь жалких миллионов рублей плюс три «на всякий случай». Костюмы роботов изготовят в том же НИИ, где делали симулякр робота «Терешкова». Лилипута попрошу в цирке, чтобы был гибкий и выносливый. За декорации будет отвечать сборная команда Советских мастеров фантастического кино — рисунки, примерные чертежи и бумажно-деревянные макеты у них есть.

В роли Татуина выступит, разумеется, пустыня Кара-Кум. Павильонные съемки будем производить в Хрущевске. Логистика просто жесть, если бы снимали в Москве, сэкономил бы почти половину миллиона. Но мне ли «на спичках» экономить? Я, вообще-то, космическую программу содержу, так чего мелочиться?

Завтра у нас состоится кастинг, в котором примет участие четыреста семь выпускников кино- и театральных учебных заведений со всей страны. Билеты и трехдневную «вписку» — пусть по столице погуляют товарищи — иногородним предоставляет Сережа.

Для пошива и сборки костюмов придется построить мини-фабрику в Хрущевске. Потом масштабирую, будем ширпотреб гнать. Еще заводик — под игрушки. Второй и третий — в Китае и Корее, укреплять то самое.

Не обошлось и без острожных и непрошенных советов пожилых функционеров из Госкино:

— Но почему они борются за республику, а не коммунизм?

— Потому что я это кино хочу продать всему миру за валюту, которая превратится в заводы, животноводческие питомники и пионерские лагеря. Космических коммунистов самые платежеспособные страны показывать запретят. Будучи материалистами, мы не должны ставить идеологию впереди экономики. Это — наш вариант «мягкой силы»: если СССР способно снимать самое технически совершенное кино на планете, значит мы круче Голливуда. Додумаете сами, какой идеологический эффект произведет осознание этого факта?

— Но ведь это же оппортунизм! Коллектив первичен, а твой герой, извини, «избранный»!

— Переоценивать роль личности в истории не стоит, но, извините, разве без кропотливого труда Владимира Ильича Ленина пролетариат и крестьянство смогли бы придать революционному импульсу масс созидательное направление?

Словом — матёрый «приспособленец» успешно отбрехался. Интересно, когда-нибудь пожилые партийцы наберутся смелости написать на меня ОЧЕНЬ коллективную кляузу? Я бы сходил на «разбор полетов» в роли жертвы, чисто ради непривычного досуга.

— Время осталось, поехали до дедушки, — предложил я Виталине, когда мы покинули здание Госкино.

— До которого? — уточнила она.

— Который с короной, — конкретизировал я.

— Без согласования? — выразила сомнения девушка.

— Да в топку, товарищи защитники все равно доложат.

— А может его на рабочем месте нет?

— Блин, вот это уже аргумент, — признал я. Подумав, решил. — Все равно делать нечего, поехали на «авось».

Пожав плечами, Вилочка поехала к Кремлю. Очень удобное время, надо признать — наш 76-й бензин стоит 75 копеек за десять литров. Почему за десять? А потому что меньше на заправках не наливают! Вот это я понимаю «энергетическая сверхдержава» — можно двигатель сутками не глушить. Ладно, немного лукавлю — на самом деле хотелось бы подешевле, но личный транспорт до сих пор рассматривается как предмет роскоши, поэтому и топливо дороговато. Но все равно гораздо справедливее, чем в моем времени, когда доблестные нефтяные атланты, дрожа от груза социальной ответственности, поднимали цены под любым возможным предлогом. Прикольная схема: нефть дорожает — бензин дорожает, потому что эффективный собственник в противном случае станет гнать весь объем за рубеж. Нефть дешевеет — бензин дорожает, потому что нужно компенсировать эффективному собственнику потери от уменьшения валютной выручки. Превосходное подтверждение Советской карикатуры «этот господин заплатит за всё!».

— Вот смотри как интересно получается, — пустился я в размышления по пути. — В нашей стране главной книгой о капитализме начиная с 65-го года стала «Незнайка на луне». На ней натурально поколения вырастут. Если вдруг в будущем на территории СССР произойдет контрреволюция с реставрацией капитализма, любовь к этой замечательной книге выйдет всем боком, потому что строить капитализм будут именно по «Незнайке», как по главному источнику капиталистической мудрости.

Виталина мелодично рассмеялась. Думает шучу.

— Второе, что выйдет боком — это наш любимый материализм, благодаря которому начинающему капиталу и зарождающимся, прости-господи, элитам будет плевать на все, кроме бабла. Может показаться, что так капитализм и работает, но вот, например, в Японии есть корпоративная солидарность и понятие «чести». Угнетать пролетариев им это не мешает, но хотя бы вид делают. Капитализм же отечественного разлива получится совершенно людоедским, а типа-элитами станут те же самые партийные функционеры и пережившие эпоху первоначального накопления капитала бандиты. Далее эти замечательные товарищи будут насаждать потребительскую идеологию и наращивать классовое неравенство до полной потери обратной связи с податным населением. Да и хрен бы с ним, на самом деле, но они ведь сами уверуют в свою исключительность и будут выводить капиталы на Запад, притворяясь такими же аристократами, как тамошние. В слепоте своей они не увидят главного: они в глазах настоящих элит будут колхозниками, которым тупо повезло оказаться в нужное время в нужном месте, получив в кормление кусок руин великой красной империи. Пока на Западе поколениями выстраивали банковские, промышленные, юридические и прочие институты, наши типа-элиты получили все буквально с неба. Отношение будет соответствующим: как к индейцу, которому дали цилиндр и смокинг, и он за это предает свое племя — он ведь теперь белый человек.

— Как в Империи? — предположила Виталина.

— Даже не рядом, а гораздо хуже, — покачал я головой. — Имперская знать была плотно интегрирована в общеевропейскую движуху, обладала родословными и имела неподдельное уважение. А мы, если вернется капитализм, на долгое время станем колонией. Даже если получится вернуть полноту суверенитета и вырастить по-настоящему национально ориентированные типа-элиты, народ все равно ничего хорошего не ждет. Да весь мир ничего хорошего не ждет: без сдерживающего фактора в виде СССР капиталисты начнут плавно закручивать гайки обратно, возвращая пролов туда, где они находились вплоть до середины XX века — в стойло.

Дед на рабочем месте нашелся, но пришлось посидеть в приемной сорок минут времени, потому что к Генеральному не только мне надо. Время коротал с пользой — попросив у секретаря в свое распоряжение кусочек стола и стопку чистой бумаги, засел стряпать «Dungeons Dragons». В моей голове — четыре редакции, на пятую уже забил, потеряв к ролёвкам интерес. Но на первые сорок лет хватит! Вилочка тоже не скучала — устроившись на стуле, читала роман «Искушение Анжелики». На оригинальном французском, конечно же. А не сделать ли мне из моей девочки писательницу? Вот, например, «Поющие в терновнике» можно спереть, он даже если сейчас