Соправитель - Денис Старый
— Обеспечить тайность сможете? — спросил я у Шешковского.
— Уже смогу, Ваше Высочество, но недолго, — ответил Степан Иванович.
— Тогда вечером я хотел бы посетить Иоанну, — сказал-отрезал я и, сделав вдох-выдох, перешел на иные темы.
— Что есть по генерал-майору Георгию Багратиони? У меня встреча с ним и еще с посланником из Картли и Кахетии, — сказал я и придвинул к себе свою книгу для записей.
Не то, чтобы я стал что-то забывать, но иногда записанные чернилами данные при повторном прочтении могли наталкивать на мысли, что ранее не приходили в голову. Да и планирование. Я все больше входил в ритм работы и доверялся не только Трубецкому, который решал о назначении времени аудиенций, но и себе. Не хватало хорошего секретаря. Как там поживает Савелий? Я уже отправил ему повеление прибыть с очередным кораблем в Петербург.
Что касается Трубецкого, то его вес в Государственном Совете, как и в целом, был не слишком велик, если не сказать ничтожно мал. Да, представитель знатнейшего рода, олицетворяет некоторым образом московское дворянство и старую аристократию. Но он был моим ставленником и более как марионеткой не воспринимался. Нужно было еще что-то, что немного возвысит Никиту Юрьевича, проявляющего полную солидарность с моим мнением всегда и везде. Вот он и получил привилегию назначать время аудиенции. Это был тот самый фактор, из-за которого к Трубецкому все чаще обращаются на «Вы и шепотом». Иногда я позволял прорваться к своей тушке даже тех, кто не слишком-то и был интересен для решения глобальных задач. Брал ли за эти услуги Трубецкой мзду? Может и брал, свидетельств пока об этом нет, но он и так был богатым человеком, имел много и земли, и крестьян. Зачем так подставляться?
— Георгий — гордый человек, скорее горделивый, кичится своим происхождением, при этом не удосужился выучить русский язык, не владеет иными языками, кроме как своим родным. Притом умом не отличается, — докладывал Шешковский [Описание взято с характеристики Георгия Вахтанговича Багратиони, данной ему Екатериной Великой].
— И как он управляется с войсками? Он же заместитель командира дивизии? Или еще управляет галерами? — удивился я и мысленно покорил себя же за допущение такого казуса еще во время своего начальствования в Военной коллегии.
— Как управлял галерной эскадрой, мне не ведомо, ныне он поставлен на дивизии. И управляет солдатами скорее не он, но, судя по всему, знания русского языка хватает для отдания команд. В светской беседе Багратиони не силен, теряется при общении, — ответил Шешковский, чуть подумал и добавил: — Скорее всего его назначение — это должное статусу наследника трона Кахетии, чем реальная заслуга.
— Плохо, очень плохо! — выдохнул я. — Я собирался подумать, как именно разыграть его карту на Кавказе. Все-таки, после смерти брата Бакара Вахтанговича, Георгий — первый претендент от России на престол Картли и Кахетии. Придется тогда брать в разработку Теймураза, который по факту сейчас и правит Картли.
— Брат Георгия был бы добрым правителем. Генерал-лейтенант на российской службе, знает и русский язык и французский… — Шешковский начал характеризовать уже умершего Бакара Багратиони.
— Он почил год как тому, чего вспоминать? — одернул я главу Тайной канцелярии. — Что по Теймуразу?
— Деятельно правит, можно сказать, в согласии со своим сыном Ираклием. Так же фамилии Багратиони, но иной ветви. Пришли сведения, что недавно Ираклий всего с тремя тысячами своих воинов разбил армию афганского правителя Азад-хана, в которой было восемнадцать тысяч [исторический факт, события произошли в 1751 году]. Отбился Ираклий Теймуразович и от дагестанского набега, — Степан Иванович посмотрел на меня, ожидая вопросов.
— Судя по всему, славные мужи, но нужны ли они нам со своей славой? Может пусть их, оставить пока? — я задумался.
Лоскутное одеяло, которое представляет собой Кавказ и Закавказье, было легко разорвать. По частям, лоскутам оно завсегда сподручнее, чем дергать цельную материю. Но что дальше? Нужна внятная местная система управления, чтобы все народности региона поняли, чего ждать и принимали решение в пользу России. Тут либо провоцировать всех игроков на войну, либо подчинять увещеваниями и показательной силой против соседей. Причем подчинять так, чтобы все эти царства, ханства, княжества, кланы перестали существовать как субъекты политики.
В 1747 году был убит Надир-шах, действительно очень удачливый и в первый период своего правления мудрый правитель. Он централизовал Персию, собрал немалые силы, удачно воевал и с турками, и с афганцами, да и моголов индийских разбил, прихватив большие сокровища города Дели. А после… Тут хоть верь в мистику, хоть в нее не верь, но как только Надир-шах захватил алмаз с именем Кохинур, он начал сходить с ума и его в итоге убили, начав тем самым смуту в ранее сильной Персии [алмаз Кохинур связывают также с камнем «Орлов». Григорий Орлов тоже повредил рассудок].
Найдется еще собиратель земель персидских, это я знаю по послезнанию. Кто именно объединит персидские земли, не могу сказать. Да и когда это случится, тоже не отвечу.
России придется, если я ничего не предприму, столкнуться с персами. Тот же знаменитый писатель Грибоедов героически погибнет на своем посту в русском посольстве всего в тридцатичетырехлетнем возрасте. Может сохранить жизнь великому русскому писателю, и он еще порадует потомков творчеством? А сохранить жизнь Грибоедову, значит деятельно влезть в персидские дела.
Так что, по моему мнению, нужно воспользоваться слабостью персов и взять регион под свою опеку. Даже не так, не стоит плодить сущности. Эти земли должны войти в состав Российской империи!
Я отнюдь не против государственности Азербайджана или Армении. Нет. Если Россия окажется слабой и отпустит свои территории в будущем, закономерно, что на руинах страны появятся новые государства, но сейчас, когда еще и нету возможности для создания Армении, когда армянский народ, как, впрочем, и азербайджанский, — это лишь часть неких аморфных недогосударств, Россия имеет все возможности стать в регионе крепко и надолго.
Если продолжить фантазировать, то можно замахнуться и на сухопутный путь в Индию. Тот же Надир-шах воевал моголов, из Афганистана постоянно приходят пощипать разобщенные государства, некогда входившие в состав Персии. Логистика определенная уже наработана, и создать некую угрозу могуществу Англии можно. Именно Индия стала тем катализатором расцвета Британской империи, вернее ее разграбление англичанами. Но это только фантазии.
— Нужно выслушать посланника Теймураза, что он скажет, и принимать решения. Думаю год, может, два — и в Персии могут начаться процессы, направленные на единение. Ну, и война в Европе не за горами, полтора-два года и дядюшка Фридрих решится. Так что, либо сейчас, либо отложить проблему на лет семь-восемь, — я взял листы с докладом и положил их в папку, что лежала на столе по правую руку. — Что по Османской империи?
— Пока не много, Ваше Высочество. Недовольство правлением Махмуда, вызванное крупными поражениями, растет. К чему это приведет, не понятно. Волнения в Константинополе были и ранее, и султан справлялся, — Шешковский замолчал, видимо, это было все, что он мог доложить.
— Степан Иванович, мало, зело мало! Мы уже говорили с Вами, что России нужна своя служба по иноземным странам. Денег на Тайную канцелярию я отписал неделю назад более, чем ранее было. Работайте! Мы не можем получить удары и от турок, и от шведов, да и от Пруссии. А они могут воспользоваться нашей уязвимостью, пока Россия будет решать свои задачи в персидских землях. Даже сильная Российская империя тогда может и не сдюжить, — говорил я во время частых кивков понимания от Шешковского. — И еще, передайте Никите Юрьевичу Трубецкому, что я отменяю на сегодня все аудиенции и отправляюсь на тренировку к казакам в Ораниенбаум.
Ну, а обед с Минихом и Трубецким я сам отменю.
Потренироваться, конечно, надо, но после новости, что в Ораниенбауме пребывает Иоанна, я ни о чем не мог уже думать, все мысли отсылали только к ней. Завести может любовницу попроще? Служанку какую? Тело еще молодое требует. А чего требует сердце?.. Как писали некоторые люди в будущем в своих социальных сетях: «Все сложно».
Глава 6
Глава 6
Ораниенбаум
26 июля 1751 года. Вечер.
Я мчался в Ораниенбаум. Не получилось просто взять и уехать из Петергофа. Было необходимо проявить
