1924 год. Наследница (СИ) - Тюрин Виктор Иванович

   - Ко мне пришли товарищи, Варя, поэтому побудь некоторое время в спальне.

   - Это... просто товарищи?

   - Да. Делай, как я сказал.

  Женщина прошла в спальню и закрыла за собой дверь, а мы с хозяином квартиры прошли в гостиную. Власов держал его под прицелом, пока я не достал из его кобуры револьвер, а затем разрядил его и ссыпал патроны себе в карман.

   - Так у вас не будет соблазна, - объяснил я свои действия и снова засунул его наган в кобуру.

   - Что вы от меня хотите? - спросил он нас.

   - Вы даже не спросили кто мы? - удивленно спросил я его.

   - Вы не скажете в любом случае, так зачем спрашивать? - кисло усмехнулся чекист.

  Мне понравилось его самообладание: - Браво, Глущенко.

   - Играешь в неустрашимого большевика, комиссар? - хищно усмехнулся Власов.

   - В отличие от тебя, золотопогонник, я никого не играю. Это ты прячешься под чужой маской, а я был и есть гражданин страны советов, - глядя прямо в лицо бывшему царскому офицеру, прямо отчеканил чекист.

  Мне не хотелось, чтобы их противостояние стало слишком жестким, поэтому я поспешил вмешаться.

   - Значит так, Матвей Семенович. Ваша жизнь - в ваших руках. Вариант первый. Вы умрете в тяжелых муках. Прямо сейчас. В этом случае, и вы прекрасно это понимаете, мы не сможем оставить в живых вашу подругу. Вариант второй. Вы нам кое-что рассказываете, потом напишите одну бумагу и окажите небольшую помощь. Если все пройдет хорошо, лично верну вам расписку, дам денег и обещаю, что после этого мы больше никогда с вами не увидимся. Минута на размышление. Время пошло.

  Сказав, я быстро оглядел комнату. На потолке люстра, а под ногами пушистый ковер. Обеденный стол, покрытый скатертью с бахромой, стулья. Диван с высокой спинкой. Секретер. Я быстро подошел к нему.

   "Отлично. Бумага, ручка и чернила. Ага. Есть документы, написанные его рукой. Все, что надо".

  Снова вернулся к нашему пленному, рядом с которым стоял Власов с каменным лицом. По его лицу было видно, что слова чекиста его сильно задели, и ему очень хочется с ним поквитаться.

   - Я так и не понял, что вы от меня хотите.

  Ни слова не говоря, быстро шагнул к нему и сходу ударил его в солнечное сплетение. Глущенко согнулся пополам, подставив подбородок под мое колено. Новым ударом его швырнуло на пол, покрытый пушистым ковром. Болевой шок накрыл чекиста с головой, парализовав сознание и вызвав безотчетный страх. Склонившись над ним, я поймал его взгляд, полный боли.

   - Будешь умирать?

   - Нет. Я помогу вам.

  Мы с Владимиром подхватили его под руки и посадили на стул.

   - Нам надо освободить Петра Зворыкина, которого арестовали сегодня ночью.

   - Это кто? - при этом чекист скривился от боли и осторожно потрогал рукой челюсть.

   - Ты кто по должности? - неожиданно вклинился в допрос Власов.

   - Старший оперуполномоченный, помощник начальника секретно-оперативного отдела.

   - То есть заместитель? - решил я для себя уточнить.

   - Нет, заместитель у него Давиденко.

   - Комиссар он, и этим все сказано, - с едко-злобной, но при этом непонятной мне интонацией, повторил Власов. - Скажи мне, сволочь: от кого ты получил приказ убить польского дипломата?

  Насколько довелось мне с ним общаться, бывший царский офицер был хладнокровен и умел держать себя в руках, а тут его словно переклинило. Его ненависть просто кипела в нем, зато в отличие от него чекист, похоже, умел держать удары, поэтому кроме брошенного злобного взгляда, ничем больше не проявил себя. То, что он не поддался на провокацию, говорило не только о том, что Глущенко окончательно пришел в себя, но и о его завидном хладнокровии.

   - Приказ поступил от моего непосредственного начальника, о котором я только что говорил, Семена Марковича Давиденко. Мне отдали приказ, я его выполнил.

   - Что за человек? Характер, привычки, интересы, - поинтересовался я.

   - Себе на уме. Жадный, злопамятный и очень осторожный, - судя по ответу, быстрому и жесткому, он очень не любил своего начальника.

   - Значит, это по его приказу сегодня ночью взяли Зворыкина, - подвел я первый итог допроса. - Не будем терять время. Я сейчас изложу, что тебе надо будет сделать. Первым делом напишешь бумагу о том, что ты состоишь в боевом отряде..., предположим, "Белый орел", после чего телефонируешь своему начальнику, и выманишь его из управления в укромное место, где мы его встретим. Думаю, мы сумеем его уговорить отпустить нашего друга и поручить это тебе. Когда ты привезешь Петра в условленное место, я отдам тебе бумагу. Что скажешь?

  Он несколько минут обдумывал мои слова.

   - Все не так просто. Если я даже заберу и передам вам Зворыкина, то все равно окажусь под подозрением, даже и без этой бумаги, - он посмотрел мне в глаза. - Это будет конец моей карьере, и это в лучшем случае. Скажите, насколько ваш Зворыкин важен для Давиденко?

   - Очень важен.

   - Плохо, а то можно было предложить ему денег. В некоторых случаях это срабатывало, - чекист еще какое-то время молчал, что-то обдумывая, потом снова заговорил. - Сегодня мы будем брать группу контрреволюционеров.

  Давиденко там обязательно будет. Он любит проводить допросы, как он говорит, по горячим следам, а значит, в управлении его не будет. У меня есть верный человечек в следственном изоляторе, который передаст записку вашему другу. В ней будет сказано, что ваш Зворыкин решил все чистосердечно рассказать и срочно просится на допрос. У следователя он скажет, что именно сегодня, прямо сейчас, собираются заговорщики, которые собираются убить... кого-нибудь или взорвать. И ехать надо прямо сейчас, иначе будет поздно. А если он, как вы говорите, закреплен за нашим отделом, то следователь должен обратиться за разрешением на действия к заместителю, то есть к Давиденко, которого в данный момент не будет. В таком случае запрос передают мне, и уже я решаю, что делать дальше. В самой записке вы укажите адрес или место, где устроите засаду. Остальное вы можете додумать сами.

  Я даже не успел толком обдумать его слова, как вдруг заговорил Власов: - В записке надо сказать, что это склад заговорщиков, где хранится оружие и что его, узнав об аресте Петра, могут сразу перенести в другое место. Я подробно опишу как туда добираться, а еще нарисую подробный план. Пусть ему передадут.

   - Может и пройдет, - задумчиво проговорил Глущенко. - Надеюсь, ваш Петр будет достаточно убедителен в разговоре со следователем.

  После изложенного чекистом плана, мы с Власовым переглянулись. Глущенко имел не только отменное хладнокровие, но и светлую голову, раз сумел в такой критической для него обстановке придумать подобный план.

   - Хорошо, - подтвердил я наше согласие с его планом, - а теперь идите к секретеру и пишите бумагу, которую я вам продиктую.

  Спустя пять минут, промокнув чернила пресс-бюваром, я аккуратно сложил бумагу и сунул ее во внутренний карман пиджака.

   - И последнее. Нам нужны два служебных удостоверения сотрудников ОГПУ. Кроме того, два командировочных бланка. Все бумаги должны быть с печатями.

   - Вы с ума сошли! Это подотчетные документы! - неожиданно возмутился чекист.

   - Сделаешь, как велено! После написанного твоей рукой признания, комиссар, ты все для нас сделаешь. А будешь крутить, знай, найду и пристрелю.

   Выйдя из здания, мы сразу завернули за угол, слегка покружили, на всякий случай, и только тогда отправились к месту, где нас ждал Ерофей.

   - Что скажете о чекисте? - решил поинтересоваться я у Владимира.

   - Хитрая, хладнокровная и очень умная сволочь.

   - Как мы? - усмехнулся я.

   - Мы лучше, потому что слово "честь" для нас не пустой звук, - не приняв мою шутку, отчеканил Власов. - При этом вынужден признать, что комиссар - достойный враг и мне действительно доставит удовольствие его убить.

   Власов, как выяснилось, был полон сюрпризов. Тайник с оружием оказался не плодом его фантазии, он реально существовал. Пока мы к нему ехали, Владимир соизволил поделиться со мной еще одним кусочком своей жизни. Как оказалось, он был не просто рядовым боевиком, а командиром отряда, который заслали для укрепления белогвардейского подполья и организации террористической деятельности. Боевики, по прибытию в Москву, даже не успели осмотреться, как их всех взяли, буквально на второй день, затем были допросы и расстрел. Власова спасло только то, что он в первый же день, оставив людей на своего заместителя, кинулся на поиски жены и сына. Сказав, что вернется через сутки, он не сдержал слово, так как не нашел свою семью по указанному адресу и ему пришлось задержаться еще на день. В результате он так и не нашел своих родных, а по возвращении, на явочной квартире его ждала засада. Отстреливаясь, раненый, он тогда просто чудом ушел, оставив за своей спиной два трупа. Отлежавшись, отправился по еще одному адресу, но, не увидев на окне условного знака, понял, что и эта явка провалена. Тогда он посчитал предателем человека, который их встретил на вокзале и определил им место жительства. Он назвался Иваном Васильевичем, но где его найти, не сказал, объяснив это конспирацией. Вот только когда Власов навестил тайники и убедился, что они существуют, он стал сомневаться, что этот человек - предатель. Дело в том, что Иван Васильевич, должен был знать об этих тайниках, а значит, группу выдал кто-то из тех, кто пришел с ним, потому что только он как командир, знал о складах с оружием. Пришел он к этой мысли, только убедившись, что склады оказались нетронутыми.