Киллер — мир под ногами - Сергей Шишкин
— А это подъемные, — она протянула бабушке конверт.
Там оказалось триста рублей, таких огромных денег они никогда в руках не держали. Фирменная одежда стоила тоже не мало, если так посчитать тысячи полторы, а может и вовсе две.
— Меня взяли на работу, буду горничной у одной, вернее двух сестер. Оклад сто сорок, плюс премия! Представляешь как заживем на такие деньжищи.
Бабушка стояла и не верила внучке, последнее время было тяжело, пенсии на двоих не хватало. Нина пыталась устроиться на работу, но её из-за судимости нигде не хотели брать.
— Как же ты смогла найти такое хорошее место? — спросила бабушка пряча деньги в сундук, туда же отправилась «лишняя» одежда.
Внучка тяжело вздохнув всё рассказала, от вчерашней попытки ограбления, до сегодняшнего знакомства с инструктором по вождению.
— Ольга так и заявила — «Без автомобиля будет трудно!». Представляешь, у меня будут права и своя машина, не личная конечно, но все равно здорово. Катерина, это которая меня к гаишнику возила, многое про моих будущих хозяек рассказала. Не поверишь, они обе служат в милиции, старшая уже полковник, а младшая капитан ОБХСС! Чуть не забыла, их фото есть на обложках журналов: «Советская милиция» и «Человек и Закон»! Климова, ну которая Катерина, по секрету сказала что Ольга за своих горой, связи у нее огромные, поэтому про Выхино можно забыть раз и навсегда. После получения прав на вождение автомобиля мы переезжаем на дачу, они строят себе новую, а старую оставляют нам. Представляешь, там даже есть горячая вода и отопление, прямо как в городе.
— Может и мне найдется какое дело, не такая я и старая, опять же лишняя копейка тебе в приданое, — спросила бабушка.
Нина была единственной и любимой внучкой, ради неё она и жила все эти годы. Страшно остаться ребенку без матери, ещё страшнее хоронить собственное дитя. Акулина Савельевна с трудом смогла пережить смерть единственной дочери, внучку не позволила забрать в интернат. После пошла черная полоса: спецшкола и колония для малолетних преступников. Знала что Нина не виновата, но доказать ничего не смогла, а адвокат стоил слишком дорого. В райотделе долго разбираться не стали, своих дел выше крыши, поэтому дело быстро передали в суд, а там приговор и здравствуй колония.
— Ну что ты бабушка, какая же ты старая, очень даже ничего. Селиванов на тебя слюни до сих пор пускает, от того и пьет беспробудно, — хихикнула внучка.
Та только махнула на это рукой, старый алкаш её решительно не устраивал, пропьет всё что было, есть и будет.
Ночью Нина еще раз вспомина сегодняшний день, такого светлого и солнечного у неё никогда не было. Мало того что появился модный и дорогой прикид, целых три сотни подъемных, так ещё и украшения: настоящие золотые сережки с камешками, цепочка и кулончик сердечком. Драгоценностей у них никогда не бывало, только у бабушки было единственное серебряное кольцо, которое она берегла пуще глаза. Жизнь за один день кардинально изменилась, вчерашняя мелкая воровка стала солидной обеспеченной девушкой, с которой не стыдно выйти в свет. Да любой парень посчитает за честь сходить с ней на танцы, а она ещё посмотрит достоин он или нет!
— Это наверное мне мама с того света помогает, — подумала засыпая Нина.
В эту ночь она ей приснилась, сидела рядом и нежно обнимала.
— Мама, мамочка, — прижималась к ней Нина, та лишь молча улыбалась и продолжала гладить её густые длинные волосы.
Фурцева была очень сильно напугана, нашли тело бывшего председателя КГБ и его охранников. Самое страшное — всё произошло в том же самом доме, где проживала и она. Суслова живущего в соседнем подъезда увезли с инфарктом, перепугался старый хрыч не на шутку. Никакая охрана не способна тебя защитить если… если по тебе принято решение на самом верху.
— Началась борьба за власть, то о чем иносказательно говорила Лёд, — прошептала министр культуры.
Все попрятались и притихли как тараканы, один Пельше на коне, часами не вылазит от Генерального, что-то с ним обсуждает. Партконтроль возьмет под себя КГБ, а это значит баланс сил кардинально изменится. Теперь помимо МВД Генеральный получит контроль и над безопасностью. Щёлоков давно смотрит в рот Брежневу, любое поручение выполнит не задумываясь, мечтает попасть в Политбюро ЦК КПСС. Армия, так там Гречко, который и шагу не сделает без одобрения Брежнева. Карта Подгорного бита, сколько он протянет без поддержки силовых ведомств? Соберут внеочередной пленум и освободят Председателя Президиума Верховного Совета СССР от занимаемой должности.
— Наверное по состоянию здоровья, как Андропова, — хмыкнула вслух Фурцева.
Освободят, а потом…. От этой мысли ей стало страшно, Лёд во всех деталях расписала что бывает «потом». От таких мыслей стало трудно дышать, она судорожно дернула свои бусы, жемчуг разлетелся по всему кабинету.
Шанс, у неё есть шанс! Ольга намекнула что может «поспособствовать», осталось только заинтересовать эту девицу, показать ей свою лояльность. Что же ей предложить? Госпремию? Новый орден? Сейчас такое не пройдет, только осенью, а это время которого у неё нет. — Нужно срочно что-то решать! — вскрикнула Фурцева и надолго задумалась.
Интересно, кого это к нам принесло на этот раз, гостей вроде не ждём. У Насти свои ключи, да к тому же она последнее время приходит поздно. Её отдел на стадии формирования, вот и сидит там до самого вечера, а может и нет. Что если она сейчас на свидании в кафе или ресторане? Поужинали, потанцевали и…. От этого «И» у меня вспотели ладошки, злость накатила жесточайшая, хотелось кого-нибудь убить, нет разорвать на части.
Чудом взяла себя в руки и успокоилась, я же сама разрешила Трубникову ухаживать за Настей. Тогда это казалось хорошей идеей: он никогда не обидит и не предаст её, всегда будет рядом. Теперь всё казалось не таким радужным, ревность черным камнем легла на сердце. Многим меня не понять, они же не жили одни, без семьи и друзей. Одна такая жизнь прошла, повторять её не собираюсь. Что дальше делать непонятно, отпускать Настю не хочу, но и держать при себе верх эгоизма.
Открываю двери, на пороге Зося, вся какая-то всклокоченная.
— Не могу одна в такой счастливый день, — сразу заявила подруга.
— А как же твой папа, ты что ему ничего не сказала? — удивилась я.
— Сказала, вот он от радости и натрескался в зюзю! Литр водяры за полчаса, без закуски! Сейчас спит на коврике в гостинной, мне же в эти дни нельзя ничего поднимать тяжелого, — вздохнула Зося.
Мы с Катей непонимающе посмотрели на неё: чтобы Борис Моисеевич напился как сапожник, такого быть просто не может, не такой он человек.
— Да не переживайте вы так,
