Целитель #10 - Валерий Петрович Большаков
Новосибирск, улица Терешковой
Настроение мое не то, что поднялось — подскочило. Я решил сложнейшую задачу, провел, можно сказать, расследование, и нашел, что искал. В такие моменты, долгие минуты духовного наслаждения, меня ничуть не удивлял Архимед, бегавший по Сиракузам нагишом и вопивший: «Эврика!» Сам бы носился по Академгородку…
Услыхав за дверью квартиры Браиловых громкий смех и говор, я переступил порог.
— Картина «Не ждали»?
Мой громкий голос никого не спугнул и не помешал вероятному интиму. В прихожку выглянула радостная Лена.
— Да вот! — воскликнула она, сияя. — Забрался в дом какой-то молодчик, и пристает к честной женщине!
Посмеиваясь, в арке зала нарисовался Мишка. Узнал я его потому лишь, что готов был к переменам во внешности.
Лицо у Браилова округлилось и резче выступили скулы. Изначальная пухлость губ никуда не делась, но сам рот стал как будто шире, а улыбка наполнилась нездешним обаянием. Нос у Браилова стал прямым и даже изящным, а тонкая полоска усов добавляла к броскому образу впечатление некоей гламурной порочности.
Кого-то мой экс-двойник напоминал, кого-то из киношных плейбоев… Марчелло Мастрояни? Нет-нет… Скорее, Кларка Гейбла, снявшегося в «Унесенных ветром».
— Красавчик! — ухмыльнулся я. — Архетип прелюбодея. Так что, Лен, покупай скалку потяжелее, и бди!
— Да ну тебя! — отмахнулся Мишка, рдея румянцем. — Говоришь, что попало… Ты мне лучше скажи, что там с этими… агентами империализма?
— Один самоистребился… — мои губы перетянуло усмешкой.
— Да просто ужас какой-то! — Лена зябко повела плечами
— …Другой строчит под диктовку «дезу», радуя вероятного противника. Так что… «В Багдаде все спокойно». А в Москве как?
— Хех! — мотнул головой Браилов, оскалясь, словно кинозвезда с афиши. — Тебе от хирургов тоже не отвертеться! Иванов меня влёт опознал. «А где, говорит, товарищ Гарин? Чтоб тут был!» О, кстати! — оживился он. — А городишко-то наш, закрытый который, растет! Уже целую улицу отстроили — лаборатории, коттеджи… Да-а! Приказано переезжать! Месяц сроку дали.
— А назвали-то хоть как? — подала голос Лена, изнывая от наплыва чувств.
— А по обычаю! — расплылся Мишка. — Щелково-40!
— О, кстати! — спародировав бывшего «брата-близнеца», я достал из кармана валик регистрограммы, и протянул Браилову. — На, глянь.
Мишкино фактурное лицо дрогнуло.
— Нашел? — вытолкнул он.
— Нашел, — серьезно кивнул я. — Всё оказалось куда запутанней, чем мы предполагали. Я тебе не скажу, какой именно временной поток несет эту реальность — Землю, нас с вами, прошлое и будущее… Может, всё тот же базовый, что вертел планету миллиарды лет назад. А, может, Будда или Христос до того скорректировали мир, что время разветвилось, и мы нынче плаваем во втором потоке. Или в третьем — кто ж его знает… Но все эти мировые линии не имеют к тебе, красаве́ц, ни малейшего отношения… Ты к нам явился из сопредельного бета-пространства.
Лена побледнела, а Браилов помрачнел и насупился.
— Теория взаимопроникающих пространств? — забурчал он, взглядывая исподлобья.
— Лучше — «совмещенных», — невозмутимо ответил я. — Так короче. В общем, теоретически мы подковались, осталось собрать… м-м… ну, назовем его бета-ретранслятор. Делов-то, да? И можно двигать за твоей Юлькой.
Мишка до того побелел, что зажившие шрамы на носу, на подбородке, на щеках и верхней губе проявились, розовея. Давнее желание, казавшееся неосуществимым, вдруг приблизилось к нему вплотную, пугая скорым исполненьем.
— Что сбледнул? — усмехнулся я, и покосился на девушку, нервно переплетавшую пальцы. — Не бойся, Лена, никуда он не двинет.
Браилов вздернул голову.
— Там моя дочь, — выдавил он, — я должен…
— В зеркало сначала глянь! — резко оборвал я течение отеческого долга. — Куда ты пойдешь с такой рожей? Девочка не узнает тебя, испугается, бедненькая! Или ты хочешь в милицию загреметь за похищение ребенка?
— Ч-черт… — Мишка сморщился с явным отвращением. — Вот же ж дурак! — он глянул на меня с жалкой растерянностью. — И как мне теперь?
— Никак, — мой голос звучал со спокойной прохладцей. — Двину я.
Глава 12
Понедельник, 23 июня. День
Первомайск, улица Щорса
Вузовские дела, московская круговерть — всё это задевало лишь край Ритиного сознания, мельтеша, словно дождь за окном.
Вернуться на очное? Да легко! Старушка-декан в седых кудряшках только рада была. Вот только… дальше-то что?
Так и бродить по столичным проспектам? А смысл?
Поборовшись с собой, с безволием своим и глупыми обидами, девушка взяла билет на самолет. Правда, не до Одессы — всё раскупили — а до Николаева, но какая разница? Тот же четвертной…
И часам к трем коробчатый, красно-белый «Икарус» высадил Риту в родном городе.
Ее колотило в лифте, когда дверцы, повизгивая, разъехались на нужном этаже, и… Зря. Квартира отдавала гулкой пустотой — тут уже месяц никто не жил. У Настены кончился отпуск, а ее брат…
Гарина, не разуваясь, процокала каблучками по паркету, обходя комнаты, обнюхиваясь, как кошка на новом месте. Тоска не рассасывалась, давила на душу тяжелым черным комом.
«Кыш, кыш, негатив!» — приказала себе Рита.
Решительно вспоров «молнию» чемодана, она стянула с себя надоевшие брючки-капри, и влезла в короткую джинсовую юбку — подол точно не задерется. Босоножки… Да и эти сойдут.
Быстро поправив прическу, девушка ухватилась за длинный ремешок сумки, будто поводок взяла, и вышла за порог.
* * *
Серые, основательные пятиэтажки на улице Щорса стояли не в скучный ряд, а наискосок, прикрывая собой зеленые дворы. Отсюда, с высоты, 12-я школа смотрелась вся целиком, но в ракурсе непривычном. И футбольное поле видать, и гаражи, и травянистый склон балки…
Рита вздохнула. Как же она рвалась в Москву, и как ей там не хватало тихой размеренности здешней жизни, спокойной и ясной, как отстоявшаяся вода! Впрочем, город юности всегда проигрывает городу детства. Разве сравнишь тревоги и страхи взросления с наивной безмятежностью малолетства?
У подъезда не заседали бабки, и девушка ощутила мелкое облегчение.
«Хоть что-то…»
Постучав в дверь, она отшагнула, несмысленно помахивая сумочкой.
— Вась, ну не балуйся, — глухо донесся приятный голос, одолевший пухлый дерматин, набитый на филенку.
Замок щелкнул, и из тени прихожей глянула Инна. Она вышла в свободной тунике, что едва дотягивалась до середины стройных бедер, и в мягких войлочных тапках с опушкой. Красивое, ухоженное лицо выразило замешательство — и радость. Рита даже испытала мгновенное разочарование — даже в глазах одноклассницы не мелькнуло смятение, недовольство или осадок давней вины.
— Ритка! — воскликнула Видова. — Вот это ничего себе! Проходи скорей!
— Привет, — вытолкнула Гарина, осматриваясь. — Ты одна?
— Одна! Совсем одна! — притворно завздыхала Инна, тут же рассмеявшись: — Только так и отдохнешь! Родня эта… — она жизнерадостно вытолкнула: — Замучали уже! Сидим с Васёнком на попе ровно: «Чего дома торчать? — передразнила девушка, выговаривая дребезжащим голосом. — Погуляйте, черешенкой дитё угости!» Гуляем, лопаем: «Чего так много ягодки? Еще диатез вскочит!» Ха-ха-ха!
Тут и сам Васёнок пожаловал. Глянул на
