Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Вадим Васильевич Полищук
Умудренная жизненным опытом часть батареи, естественно, не принимала участия в молодежных забавах. Мы спокойно мылись, наслаждаясь теплом и возможностью расслабленно посидеть, держа ноги в горячей воде, когда наших ушей достиг грохот от падения какого-то тяжелого предмета, а затем истошный женский визг. «Старики» бросились к выходу, а навстречу им в двери вломилась толпа молодежи, подгоняемая хлесткими ударами мокрых мочалок. Другая часть молодых искала убежища в раздевалке. Воспользовавшись преимуществом в массе, я пробился вперед и буквально столкнулся с разъяренной фурией лет тридцати пяти. От неожиданности я не придумал ничего лучше кроме как:
– Куда прешь, старая?! Совсем стыд потеряла?!
На мой вкус женщина была низковата, широковата в кости и грубовата лицом, но для своего времени, видимо, самое то. На слова о стыде женщина никак не отреагировала, а вот на «старую» реакция была мгновенная:
– Это я старая? Ах ты!..
Я едва увернулся от мочалки, которой она попыталась хлестнуть меня по лицу. Второго удара я бы не избежал, но в этот момент кто-то из батарейных «дедов» окатил ее, и меня заодно, ледяной водой из шайки. Немного досталось и женщинам, стоящим сзади. Визг заложил уши. Осознав, что численное преимущество перешло к мужикам, а качественное и подавно на нашей стороне, бабы, растеряв боевой пыл, бросились обратно. Вторая волна катилась от раздевалки. Оттуда вторгшихся шуганули наш старшина и подоспевший заведующий баней. Побоище не завершилось.
– Что здесь происходит?
Старшина и заведующий были единственными полностью одетыми в этом бедламе.
– Да вот, товарищ старшина, бабы взбесились совсем. Видать, оголодали без мужского внимания, вот и лезут, – я попытался перевести стрелки на противоположный пол.
– А почему дверь лежит в женском отделении? – поинтересовался заведующий, углядев слабое место в моей версии.
– А они ее на себя дергали, дергали, вот и додергались, – поддержал меня кто-то из молодых.
– Я вам подергаю, я вам подергаю, – пригрозил старшина, – все причиндалы поотрываю на хрен. А вы, товарищ сержант, солидный человек, интеллигентный, можно сказать, а туда же… Так, взяли дверь и поставили на место. Бегом, я сказал. Не волнуйтесь, товарищ заведующий, дверь мы восстановим.
К вечеру на месте сломанной двери стояла новая. Дверное полотно было обито с обеих сторон оцинкованным железом. За это другие батареи нам почему-то спасибо не сказали. А нас в городскую баню больше не водили, начальство приняло все меры к скорейшему ремонту полковой.
Батарея получила транспорт – шесть трехтонных ЗиС-5. Узнав, чем нам теперь придется буксировать орудия, я впал в уныние, и не только я. ЗиС машина, конечно, для своего времени хорошая, но для пятитонного зенитного орудия все-таки легкая и недостаточно проходимая. Знаю, знаю, немецкие испытания на проходимость трехтонка выдержала с блеском, обставив все немецкие грузовики. ЗиС был спроектирован с учетом наших условий, и обойти на родном бездорожье асфальтовые «блицы» и «мерседесы» ему было нетрудно. Нам же машина нужна не в соревнованиях участвовать, а пушки буксировать. С пушкой на прицепе и снарядами в кузове проходимость трехтонки не улучшится.
И пошел я посмотреть на пепелац, призванный отныне таскать за собой нашу славную зенитку. За нашим орудием закрепили ЗиС с номером В-3-22-12, нарисованным на дверцах кабины и заднем борту деревянного кузова. Машина новая, буквально только с завода. Изготовлена уже по военным нормам: Г-образные крылья, кабина обшита деревянной вагонкой, тормоза на задних колесах, откидной только задний борт, но правая фара на своем месте. Насколько я знаю, такой упрощенный вариант военного времени только пошел в серию. Походил я вокруг машины, даже под нее заглянул, и пришел к выводу, что своей легендарной проходимостью в условиях российского бездорожья ЗиС-5 больше обязан упорству советских солдат, чем своей конструкции. Все-таки колесная формула 4x2 из него вездеход сделать не позволяет, несмотря на хорошую геометрическую проходимость и «зубастые» покрышки или, как сейчас говорят, баллоны.
Тут я заметил, что за моими исследованиями подозрительно наблюдал невысокий красноармеец лет тридцати. В советском шофере, а тем более шофере военном, было что-то такое, что всегда выделяло его хоть в гражданской толпе, хоть в солдатском строю. В эпоху поголовной автомобилизации все смешалось, да и машины стали другими. В Канаде хрупкие женщины стодвадцатитонными карьерными самосвалами управляют, не особенно напрягаясь. А сейчас шофер это фигура, это нужная и хорошо оплачиваемая специальность, которая не даст пропасть почти при любых обстоятельствах. Даже на войне у шофера шансов выжить на порядок больше, чем у пехотинца. Хотя и водителям во время отступления лета-осени сорок первого хорошо досталось. Решив, что это и есть наш водитель, я направился к нему.
– Красноармеец Ерофеев, – представился тот и добавил: – Александр Николаевич.
Я тоже представился и продолжил:
– Будем знакомы, Александр Николаевич, я командир орудия, к которому вас прикрепили. Ну, как агрегат?
– Хороший агрегат, только с конвейера. Полсотни только пробежал своим ходом…
Разговорились. Выяснилось, что шофер Ерофеев был мобилизован вместе со своим грузовиком со стройки металлургического завода в Челябинской области. Попал он в автомобильный батальон Западного фронта и вместе с этим автобатом угодил в окружение под Вязьмой, где и бросил свой ЗиС, когда закончилось горючее. Не осталось даже на то, чтобы поджечь машину, а чтобы взорвать, не было ни грамма взрывчатки. Машину просто столкнули с дороги, и водитель Ерофеев по приказу командира взвода собственноручно изуродовал машину, на которой работал до этого почти три года. Проколол баллоны, пробил радиатор, вырвал и выбросил провода в моторе, разбил приборы управления. И дальше пошел пешком, потому что это была последняя машина автомобильного взвода, остававшаяся на ходу.
После долгих мытарств выхода из Вяземского котла красноармеец Ерофеев угодил в фильтрационный лагерь. К счастью, ненадолго, всего на неделю, так как вышел из окружения в составе своего подразделения, пусть и без техники. Из лагеря группу шоферов направили в запасной автотракторный батальон, находившийся в Казани, где он и промаялся почти всю зиму вместе с такими же
