Жандарм - Никита Васильевич Семин
Понимание, что я резко стал нищим, привело к тому, что от услуг извозчика я уже хотел отказаться. Лишь незнание города, да сверток с вещами подмышкой заставили меня скрепя сердце пойти на такие траты.
Выйдя из здания служебной гостиницы уже в новом костюме, я с горестью подсчитывал свои невеликие «сбережения». Похоже, по голове меня ударили гораздо сильнее, чем я предполагал. Иначе почему я совершаю такие глупые ошибки?
Было уже далеко за полдень, поэтому я не удержался и снова посетил местную столовую, ограничившись там обедом из каши и стаканом чая. И теперь у меня осталось лишь восемнадцать копеек.
В таком виде меня и застал у проходной Савелий Лукич. Он как раз зашел на территорию управления, и я чуть в него не врезался — так был увлечен своими мыслями.
— Решили примерить на себя роль рабочего? — весело улыбнулся он. — Вживаетесь в роль? Похвально! Взгляд у вас сейчас был один в один, как у работяги, получившего зарплату. Но мой вам совет — не держите деньги на виду. Это вызывает нездоровый интерес у окружающих. И простой работник фабрики никогда не будет вот так на улице пересчитывать свои сбережения.
— Спасибо, — поблагодарил я жандарма. И тут же спросил. — Савелий Лукич, а сколько на ваш взгляд стоит костюм, что на мне?
— Такой? Два с половиной рубля, если по материалам. Что? — заметил он, как скривилось мое лицо, — не сумели сторговаться?
— Сторговаться?
— Ну да, — пожал он плечами. — Вы же его в лавке брали? Ну вот! В лавке, да на рынках, цену вы будете платить такую, за какую сторгуетесь с продавцом. Это не ателье и не модный салон.
— А вообще сколько одежда стоит?
— Смотря какая.
— Ну хотя бы в среднем. Та же форма наша.
— Ваша форма казне обошлась в двенадцать рублей, — огорошил он меня. — В среднем же обычный костюм у портного, пошитый по вашей мерке и из качественных материалов, вы ниже, чем за десятку не найдете, голубчик.
— Так я хоть и переплатил, но не сильно, получается, — немного ободренный словами мужчины, вздохнул я.
— Не расстраивайтесь, — похлопал он меня по плечу. — Зато теперь внешне вы от рабочего какой-либо фабрики почти не отличаетесь. Вот только за рабочего вас все равно не примут, — снова ошарашил он меня.
— И почему?
— Ну как же. Их уклада жизни вы не знаете. Цен — тоже. Замашки у вас не работяги. Нет-с, никак не сойдете, — покачал он головой.
— Совсем нет вариантов? — хмуро спросил я.
— Ну-у... — протянул Савелий Лукич. — Можете снова сослаться на свою амнезию. Сказать, что очнулись и не помните ничего. Помощи попросить. Вас так вчера разукрасили, что в это как раз легко поверят. А там — и быт рабочего люда узнаете, и остальным они с вами поделятся. Даже могут помочь на первых порах.
— Спасибо, — снова поблагодарил я жандарма, после чего тот сослался на срочные дела и двинулся к главному зданию управления.
Покинув здание, в этот раз пешком я двинулся к московскому вокзалу. Дорогу я уже знал — расспросил у своих новых коллег в столовой. Поэтому потеряться не боялся. Так собственно и получилось.
Пока шел, старался наблюдать за проходящими мимо людьми. В особенности на мужчин. Подмечал их взгляд, как одеты, как двигаются. И тут же пытался повторить. К вокзалу я уже смог немного наловчиться и моя походка неуловимо изменилась. Это я понял по тому, что на меня перестали коситься окружающие, для которых я казался «непонятным», да по взглядам полиции. Те стали смотреть на меня более строго и свысока. Я перестал быть для них «переодетым барином» и понял это только сейчас. Но это же стало и проблемой, когда я добрался до вокзала и стал ходить вдоль улицы, надеясь заметить воришку или кого-либо из других грабителей. Детину я запомнил хорошо. И по статям и по лицу, а вот остальных — смутно. Тогда в комнате было темно, тусклый свет падал только из окна, слабо освещая койки и спящих рабочих и давая возможность лишь не споткнуться о них. Лицо вора-подростка я тоже запомнил, благо успел его увидеть, когда поймал. Но сейчас с каждой минутой в меня пробирались сомнения, что я смогу их легко найти. Только если вечера ждать, когда все возвращаются с работы, и поймать их на входе в работный дом.
И вот когда я пришел к такой неутешительной для себя мысли, ко мне и подоспели проблемы в виде патрульного полицейского. Усатый городовой в белом мундире и фуражке с саблей на боку сурово шел в мою сторону. До этого он стоял недалеко от выхода из вокзала, но косился на меня каждый раз, когда я проходил мимо. А сейчас не выдержал и покинул свой пост. Еще и свисток в руке крепко сжал, готовый его применить, если я дам деру. Да он мне всю операцию запорет! А я ее еще и не начал толком!
Я тут же стал судорожно смотреть по сторонам, прикидывая, куда сбежать. И это стало для него сигналом. Громкая трель свистка поплыла над улицей, заставив дернуться от неожиданности прохожих, что стояли близко к нему. Я же перестал думать, что делать дальше и просто побежал. Прямо туда, где мне так досталось этой ночью — в стоящий около вокзала работный дом.
Дверь поддалась легко. Не чувствуя ног, я взбежал на третий этаж и распахнул первую попавшуюся дверь. Комната за ней оказалась не пуста. На меня уставились семь пар женских глаз с детьми на руках и пара суровых мужских взглядов.
— Братцы, помогите! — как мог, постарался я повторить речь одного из бродяг, что просил подаяние на улице. — В полицию хотят ни за что забрать!
Подтверждая мои слова, на лестнице раздались тяжелые уверенные шаги и громкий голос городового, требующего показать ему мужика, что только что вбежал в дом.
— Подь сюды, — махнул мне рукой седовласый старик, курящий около окна, которого я сперва не заметил.
