Капитан «Неуловимого». - Владимир Геннадьевич Поселягин
- Похоже немцы, похитить решили, - сообщил я подбежавшим.
Особиста полка не было, уехал в штаб дивизии, когда рапорт от меня получил, и ещё не вернулся, так что пришлось всё разгребать командиру полка. А тот только что с боевого вылета, уставший и злой как чёрт, так что диверсанта быстро разоружили, связали и утащили на гауптвахту, а я направился досыпать. И снова не дали поспать, ладно хоть три часа смог прикорнуть пока не подняли. В этот раз действительно по делу подняли. Хоронили двоих, Олега, и сегодня погибшего лётчика, разбился при посадке на повреждённом в бою самолете. У обоих одна причина гибели, хоронили в одной могиле. После тройного залпа прощания, как и остальные я убрал пистолет в кобуру и прошёл в столовую, время обеда, заодно помянем павших.
- Хотели отблагодарить тебя за самолёты, а тут видишь вон как получилось, -сказал майор, сидевший рядом.
- Большие потери?
- Семнадцать самолётов осталось и двадцать два лётчика. Последнюю учебную спарку вчера потеряли. Стачивается полк, но небо мы пока держим. Немцы дважды пытались крупными силами устроить налёты на город. Срываем. В первом налёте они потеряли пятьдесят семь самолётов, во второй раз сорок один. Сегодня с финнами встретились, не пустой вылет вышел, два бывших польских бомбардировщика сбили, и один бывший американский истребитель. У нас потерь нет.
- Ну, чтобы всегда так было, - поднял я стакан.
За павших мы уже выпили, помянули, теперь и за вылет можно. На этом всё, больше пить я не стал, развезёт, а так вполне неплохо себя чувствую, так что попрощавшись с ребятами, подождал пока у машины прогреется мотор и поработает печка обогрева, а то стёкла запотеют, и попрощавшись с лётчиками, покатил в сторону штаба. Там сдал секретный пакет, фельдегеря почему-то за ним не прислали, моему появлению сильно удивились, ну и доехал до лодки, где велел вахтенному машину охранять, поставил я её рядом с трапом, где часовой с карабином на плече прогуливался, и выслушав доклад от старпома, работы идут, один матрос отправлен в госпиталь, обварил ногу кипятком, отправился к себе в каюту, нужно выспаться. Что-то меня морит. Уже устроившись в каюте я решил проверить себя Исцелением, запустив диагност, обнаружил что простыл, уже на лёгкие перешло, хотя кашля пока и нет, так что запустил полное излечением. Почти весь запас энергии использовал, но излечился. И сон пропал, усталость и слабость ушла. То-то.
Снова одевшись, в этот раз шинель не надевал, ветер сильный снаружи, бушлат, а сверху кожаный плащ, он не продувается. На борту всё в порядке. Проверил издали работу, самому мне там ходить не нужно, Взор всё показал, отдал пару приказов старпому, и покинул борт лодки, сказав тому что буду ближе к вечеру. К родным поехал. Да, приказ на поход я убрал в сейф, старпом расписался на нём что тот не вскрыт, поставив время. По инструкции так действовать положено. Доехал быстро, как всегда с подарками, поднял в квартиру из машины пару ящиков трофейных консервов, два торта из Любека, ещё в прошлый раз купил, сладости разные, ну и продуктов. Уголь что я привёз в прошлый раз закончился, так два мешка поднял. После этого посидел с родными Ивана. Были его бабушка, симпатичная вёрткая сестрица, центр оптимизма, что при торте устроилась и мать. Брат с классом разбирает завалы, где какой-то одиночный прорвавшийся бомбардировщик груз сбросил, а отец на работе. Два часа просидел, щами накормили, я уже уходить хотел, собрался к себе на квартиру заехать, душ принять, когда раздался стук в дверь. Посмотрев, скривился, опять работники НКВД. Или диверсанты? Поди знай. Что с теми коих на аэродроме обработал, я так и не узнал, лётчики не сказали, видимо сами про них забыли.
- Я открою, - остановил я маму Ивана.
Пройдя к дверям в прихожей, а я был в парадной форме при всех регалиях, и открыл дверь, если что, в руке был готов вот-вот появиться пистолет, так что открою огонь сразу, но пока не трогал оружие. Так-то двое из трёх сотрудников были мне не знакомы, а вот третий вполне, видел его несколько раз мельком, когда обороне Ленинграда, передавал технику и вооружение, крутился там как помощник одного из принимающих.
- Капитан-лейтенант Мальцев? - уточнил один, не тот что знакомец, а в форме лейтенанта госбезопасности, знакомец сержантом был.
- А что, не похож?
- Вам придётся проехать с нами.
- Что, снова? Сегодня утром такие же ухари пытались арестовать, диверсантами оказались.
- Сегодня утром вы напали на действующих сотрудников нашего наркомата. Один был убит.
- Не были они похожими на ваших сотрудников, а на бандитов вполне. Никто на аэродроме не усомнился что они немецкие приспешники. Арестовывать дважды Героя, это каким же слабоумным надо быть?
- Группа лейтенанта Захарова отрабатывала информацию по нахождению на территории противника, и собирались вас доставать в наркомат для допроса.
- Как задержанного замечу, - поднял я палец. - Нет, я с вами не поеду. Хотите задержать, действуйте через особый отдел флота.
- Вы видимо немного не понимаете, наш наркомат выше чем особый отдел флота, и ваши особисты подчиняются нам.
Зерно истины в этом было, так что судя по всему лейтенант в своём праве, документы я его проверил, настоящие. В прочем, у прошлой группы с этим тоже порядок был. Да и как оказывается те настоящими были, а не немецкими приспешниками.
- Это надолго?
- Не думаю.
- Я позвоню и соберусь.
Тут же в прихожей я снял трубку, эти трое кстати зашли и прикрыли дверь, это правильно, сквозняк, а в квартире не сказать, что тепло, с кухни оно только шло, топят плохо, хорошо печь дровяная.
- Положите трубку, - с холодностью в тоне приказал лейтенант. Один из его подчинённых играл ножом у шеи сестры Ивана. Та любопытная следила за разговором, а когда те зашли, потянулась за сумкой, вот её и прихватили за кофточку.
- Вы уверены? - моим тоном можно было заморозить лёд.
То, что эти трое только что подписали себе смертный приговор, даже не обсуждалось, тем более из семьи Мальцевых именно Ольга мне нравилась больше всего -живой и откровенный ребёнок, искренне радовавшийся каждому моему появлению.
- Более чем.
- Хорошо.
Положив трубку, я стал одеваться, сначала бушлат, потом плащ, оружие у меня из кобуры забрали, я же как бы случайно касаясь, пометил всех троих. Своего решению я не изменю, этим троим конец. К счастью, испуганную сестрицу те отпустили, та бросилась к бледной матери и заплакала у той на груди, девочке очень не понравилось, что ей демонстративно пушок на шее сбривали острым ножом.
- Я скоро вернусь, - пообещал я тем, под презрительный хмык
