Колхозное строительство 4 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Стоять, бояться! Это же подарок. Нужно уговорить её сняться в рекламном ролике новых русских мотороллеров. На что там падки звёзды? На бриллианты? Дудки! На признание, и эта именно из таких. Поставим галочку.

Пожалуй, и все знания. Хотя… В памяти не осталось, но что-то скребёт коготком по душе — вроде бы возьмут в хоккее золото, но будет какая-то закавыка. Чехи? Скорее всего. Это у нас принято считать чехов братьями-славянами. На самом же деле, не только не братья, но и злейшие враги! В обеих мировых войнах были на противной стороне, и огромное число танков Гитлера — это чешские танки. Мы для них — оккупанты, весь народ — злейшие русофобы. Сейчас буквально месяц назад к власти пришёл Дубчек, и скоро начнётся вторжение русских. Наши танки будут кататься по Праге, и весь мир станет на защиту бедных чехов. Можно было предупредить Брежнева о Дубчеке? И как бы это выглядело? «Леонид Ильич, мне сон приснился, что такой-то весной поднимет в Чехии восстание» — и всё, сразу бросятся этого Дубчека закапывать? Ха. Пётр его в Москве видел, вернее, не в Москве, а в Завидово — вместе на охоте были. Толстенький остроносый чехословак, хоть сам и не охотник, но с видом знатока перебирал ружья и лепетал на своём оды восхищения коллекцией Генсека. Брежневу реформы понравились — ведь обещал Александр немало, прямо скачок в светлое будущее. И кому не хочется скачка? Даже кредиты выделили, хоть сами с голым задом. Интересно, а почему это действо называется «Пражской Весной»? Пётр был на экскурсии в Праге, ему показывали выбоину от танкового снаряда в каком-то древнем здании на Старой площади, и гид рассказывала об августе или сентябре. Что-то длинная весна.

Ну да вернёмся к спорту. В Гренобле два новшества. Во-первых, проводят допинг-тест — правда, смотрят там в основном алкоголь и наркотики. Да и пусть! Поить русской водкой спортсменов Пётр и не собирался. Во-вторых, — гендерный тест для женщин. В прошлом году у австрийской горнолыжницы Эрики Шинеггер обнаружили мужские хромосомы. Позже тесты были признаны некорректными, но Шинеггер уже успела превратиться в мужчину Эрика, жениться и завести ребёнка — вот теперь и проверяют всех дам. Ну, нам-то уж точно ничего такого не грозит. Все дамы как дамы — есть даже вполне симпатичные.

Интересную конструкцию придумали для Олимпийского Огня. Лавры Эйфеля французским архитекторам покоя не дают — вот и сейчас: сетчатая конструкция из стальных трубок, словно строительные леса вокруг факела убрать забыли, и узкая, пологая лестница неимоверной длины на такую высоту. На неё смотреть-то страшно, не то, что подниматься.

Однако поднялись, зажгли, Де Голль сказал речь, начался парад участников. Советская делегация — не очень и большая, всего 74 спортсмена. И десяток партийных шишек из разных комитетов. Вот поздно его старшим назначили! Вместо этих старичков пузатых лучше бы массажистов и тренеров побольше взял.

Пётр тоже вышел на дорожку стадиона. Глава! Делегации!!! Знаменосец — молоденький парнишка-биатлонист. Виктору Маматову поручили нести знамя СССР. Парень переволновался, его била дрожь, мурашки бегали. Стоял со знаменем — сам деревянный, глаза стеклянные. Виктора накачали — не допингом, а патриотичными речами. Пузатики велели строго-настрого следовать за девушкой, которая несла штандарт Советского Союза, не отставать ни на шаг. Девушка была молодой и быстрой, Маматов — тоже не пенсионер. Он шёл не оглядываясь, уставившись в спину француженки, вытянув руку со знаменем вперёд.

Тем временем партийные бонзы, шедшие позади Тишкова и Маматова, не поспевали, потому как были старыми и заслужившими за годы руководящей работы кругленькие животики. Отстали прилично — топали и шипели в спину. Ну вы, ребята, попали. Пора на покой, в деревне Гадюкино руководить секцией бокса. На себе показывать влияние нокаута на организьм.

А потом был апофеоз щедрости! Загудели над стадионом вертолёты, сразу штук пять, и вдруг из них на людей, на трибуны посыпался красный дождь. С вертолётов сбросили розы — море красных роз! Как потом узнал Пётр из новостей, триста тысяч. Да, такое трудно забыть.

На следующий день Пётр взял с собой десяток баллончиков и отправился в Отран, местечко, где проходили лыжные соревнования. Первыми бежали мужчины тридцатку. За Союз двое — Воронков и Тараканов. Увидев ребят, Пётр тихонько их к себе подманил и спросил:

— Надеетесь первыми стать?

— Финны сильны, да и норвежцы, — Тараканов смущённо улыбнулся.

— Слушайте ребята. За пять — десять минут перед стартом подойдите ко мне. Я вам в нос пшикну лекарство от астмы. Это не допинг, и работает оно по-другому. Сильнее вы не станете, а вот дышать будет легче. Тем не менее, нужно это проделать не на виду, а то найдутся «доброжелатели».

— Точно не допинг? Потом ведь пробу будут брать, я слышал, — опять Тараканов. Лидер сборной по лыжам.

Пётр по нему у пузанов справки навёл. Вторая олимпиада, в этом году выиграл чемпионат СССР, как раз на тридцатке.

— Точно не допинг! — произнёс Штелле с нажимом.

— Можно в раздевалке, в туалете, — Валерий Тараканов чуть скривился — не нравилось.

Да, Петру тоже не очень нравилось, но зато он знал, что золота в лыжных гонках на этой олимпиаде не будет.

— Договорились. Перед тем как позовут на старт, один пшик в рот, и вдохнуть. Не два, не три! Только один. Ясно?

— Чай, не дурни, — на этот раз Воронков.

Вот и замечательно.

Блин блинский! Стоял на трасе, махал руками, болел, а финиша не увидел. Вернее, не так. Гонка с раздельного старта, и стартуют по двое. Наши оба — в середине списка, но довольно далеко друг от друга. Поразили шведы: они выставили своих людей с секундомерами и блокнотами через каждые триста метров и вели своих лыжников. Молодцы! Спасибо за науку. Завтра вся советская делегация встанет на трассу, а не по магазинам будет шататься. Устроим партийным товарищам моцион на свежем воздухе.

Уже когда закончилась гонка, подошёл к финишу. Ребята стояли понурые. Не сработало.

— Чего кислые? Проиграли?

— Итальянец Франко Нонес первый. Валера бы стал, но не рассчитал и упал на спуске. Он третий, я второй, — махнул рукой Воронков, а в глазах у обоих слёзы. Бойцы!

Мать вашу. Точно. Есть замечательный фильм по повести Льва Кассиля — «Ход белой королевы». Как раз про лыжи. Там в конце фильма одна из девушек падает на крутом спуске. И это не выдумка — Пётр вспомнил, что именно такой случай произойдёт послезавтра с Галиной Кулаковой. Именно его Кассиль и вставил в свою книгу. В результате Галина станет второй.

Ну уж хрен вам, дорогой Лев. Придумаете другой сюжет. Упасть на задницу советскому спорту мы не позволим.

— Молодцы вы, ребята. Не последняя ведь гонка. Завтра победите! Идите, вон на награждение зовут. Послушаете итальянский гимн, злее станете.

Хлопнул ребят по плечам и понёсся рассказывать Кулаковой о её послезавтрашнем конфузе. Как только это сделать? Ладно, дожить ещё надо. Сегодня у них гонка на десять километров. Уговорить пшикнуть было ещё сложнее, чем мужчин. Предупредил о спуске перед финишем, рассказал и о падении Валеры Тараканова.

Потом опять стоял на трассе, кричал. Как в реальной истории пробежали, Пётр не знал — а сейчас конкретно плохо. Первой стала шведка Густафссон, и опять десятки шведов щелкали секундомерами, кричали, подсказывали. Второй была норвежка — и только третьей Кулакова.

Нет золота! Ну, держитесь, толстолобики! Тьфу, толстопузики.

— Hу и как ты себя чувствовал во время первого прыжка с трамплина?

— Как птица: лечу и гажу, лечу и гажу.

Кулакова упала. На том самом крутом спуске с поворотом на девяносто градусов перед выходом на стадион перед финишем. Не изменить истории! Три раза перед стартом Пётр ей напомнил об этом коварном спуске, три раза помянул Валеру Тараканова — всё пролетело мило ушей, а ведь головой кивала. Не стал дожидаться шведки, пошёл по козьей тропке, проторённой в глубоком снегу такими же заинтересованными болельщиками до стадиона. Люди кричали, свистели — а настроение на нуле. И всё время Галина перед глазами.