М.Н. Тихомиров - Древняя Москва. XII-XV вв.
Историк наталкивается на почти непреодолимые трудности, когда по обрывочным заметкам летописей и актов ему приходится восстанавливать черты древнего города, обычно основательно стертые прошедшими столетиями. Это в особенности можно сказать об изучении топографии древней Москвы XIV-XV вв. Для того имеются свои основания. Ведь Москва тогда еще только начинала оформлять свою внешность большого города. Позднейшее величие города повлекло за собой его переустройство и коренным образом изменило его первоначальный облик. Московские здания великокняжеского периода казались мелкими и незначительными для последующего времени и были заменены более богатыми постройками. Поэтому сохранявшиеся памятники древней великокняжеской Москвы не только редки, но и относительно малозначительны по сравнению, например, с памятниками Новгорода и Пскова за то же время.
Особенно трудно исследовать топографию древнейшей Москвы XII- XIII столетий, так как летописи не сохранили нам ни одного топографического приурочивания, которое могло бы быть достоверно отнесено к XII- XIII вв. Вот почему, реконструируя картину древнего города в эти столетия, мы будем опираться главным образом на свидетельства позднейшего времени.
МОСКОВСКИЙ КРЕМЛЬ В XII-XIII ВВ.
Наиболее ранней частью исторической Москвы является Кремль. По мнению И. Е. Забелина, это «…первоначальное кремлевское поселение города Москвы» основалось здесь в незапамятные времена. Однако в явном противоречии с этим утверждением стоит то обстоятельство, что еще в XV в. москвичи твердо помнили о «боре», из деревьев которого была построена первая московская церковь Рождества Предтечи. Предание об этой церкви занесено в летопись под 1461 г. по случаю построения новой каменной церкви на месте деревянной. Говорят некоторые, замечает летописец, что то была первая церковь в Москве: на том месте бор был, и церковь та в том лесу («в том лесе») была срублена тогда, она была соборной церковью при Петре митрополите, и двор митрополичий был тут. В этом предании смешаны различные по времени события: построение церкви на месте древнего бора и значение ее в более позднее время при митрополите Петре в качестве собора. Однако ценным является существование в XV в. прочной устной традиции («глаголют же») о позднем возникновении кремлевского поселения и расположении на его месте древнего бора. На тот же бор указывают и старинные топографические названия кремлевских урочищ, от которых получили свои прозвища Боровицкая башня, церковь Спас на Бору. На возможность относительно позднего заселения кремлевского холма указывает, быть может, и то обстоятельство, что на его территории не были найдены предметы древнее XII в. Обнаруженные в Кремле при постройке Оружейной палаты и поблизости от упомянутой церкви Рождества Иоанна Предтечи женские украшения, по определению А. В. Арциховского, относятся к XII в. и «…принадлежат к классическому типу вятичских семилопастных».
Однако древнейшее свидетельство о построении «города», крепости, в Москве указывает именно на кремлевский холм, а не на какую-либо иную московскую местность. До сих пор это летописное указание было известно в несколько искаженной передаче Тверской летописи, которое допускало иные толкования. В печатном издании летописи читаем: «…того же лета (1156-го.- М. Т.) князь великий Юрий Володимеричь заложи град Москву на устниже Неглины, выше рекы Аузы». Выражение «на устниже Неглинны» звучало несколько необычно, связывая место построения Кремля с течением Москвы ниже впадения в нее Неглинной. Между тем это выражение является результатом описки переписчика, так как в другом, до сих пор не опубликованном списке Тверской летописи находим: «…князь великий Юрий Володимерич заложи Москву на устий же Неглинны, выше реки Яузы». Таким образом, Тверская летопись подтверждает, что «город», или Кремль, был построен в 1156 г. на том же месте, где он стоял ранее, – «на устий же Неглинны».
С. Ф. Платонов вообще был склонен заподозревать достовернось показания Тверской летописи, видя в нем позднейшее припоминание, поскольку Юрий Долгорукий находился в 1156 г. на юге и не мог строить город на Москве-реке. С предположением об относительно позднем происхождении известия Тверской летописи следует согласиться и не настаивать на 1156 г. как на времени построения Кремля. Но если дата и не представляется нам вполне достоверной, то самый факт построения Кремля на устье Неглинной, выше реки Яузы, надо считать относительно достоверным, потому что топографические припоминания нередко сохраняют для нас черты отдаленной древности. Московское предание и в XVI-XVII вв. упорно указывало на Юрия Долгорукого как на строителя города Москвы. Поэтому показание Тверской летописи в основном можно считать отвечающим исторической действительности.
Как же в таком случае понимать слова Тверской летописи о постройке города «на устий же Неглинны»? Если не считать это выражение просто желанием автора летописной заметки сказать, что город был построен на том же месте, на котором стоял и позже, то надо говорить о двух событиях: о первом и втором построении города Юрием Долгоруким.
Территорию этого второго Кремля – безразлично, будем ли мы его считать постройкой Юрия Долгорукого или более позднего времени, – И. Е. Забелин вполне убедительно обрисовывает в следующих границах: «Со стороны речки Неглинной черта городских стен могла доходить до теперешних Троицких ворот, мимо которых в древнее время, вероятно, пролегала простая сельская дорога по Занеглименью в направлении к Смоленской и к Волоколамской или Волоцкой старым дорогам. С другой стороны, вниз по Москве-реке такая черта городских стен могла доходить до Тайницких ворот или несколько далее, а на горе включительно до Соборной площади, так что весь треугольник города, начиная от его вершины у Боровицких ворот, мог занимать пространство со всех трех сторон по 200 сажен, т. е. в окружности более 600 сажен». Кремль стал застраиваться зданиями уже при Данииле Александровиче. Кроме упомянутой ранее церкви Рождества Иоанна Предтечи в нем находим церковь Михаила Архангела, в которой был погребен сам Даниил. Позже в той же церкви был похоронен Юрий Данилович. Таким образом, Архангельский собор в Москве сделался княжеской усыпальницей до княжения Калиты.
МОСКОВСКИЙ ПОСАД XII-XIII вв.
Городские дворы не вмещались в тесные пределы города уже в XII -XIII вв., и вокруг «города» в Москве возник посад, вне городских укреплений. В существовании посада нас убеждает упорная традиция, по которой низина, находившаяся под кремлевским холмом и населенная с давней поры, носила характерное название Подол. В Подол входила вся территория между Москвой-рекой и кремлевским холмом, значительно более обширная в древнее время, чем в последующее, когда каменные стены разделили подольную часть города на две части. Но даже после сооружения стен при Дмитрии Донском на кремлевском Подоле жило немалое количество населения, здесь же стояли княжеские службы.
По предположению И. Е. Забелина, первоначальный Подол простирался до самого берега Москвы-реки. Здесь находилось береговое пристанище для речных судов. Таким образом, в районе Подола возник первоначальный московский посад, и картина города XIV- XV вв., обычно изображаемого в виде деревянного городка на вершине крутого холма, должна быть существенно изменена. Если вершина кремлевского холма была занята городком с земляным валом и деревянными стенами, то склоны его и низина под ним, обращенная к реке, были покрыты дворами горожан, так как самое название Подол ведет нас к домонгольскому времени, когда этим названием обозначали подгородную часть города. Итак, Москва встает перед нашими глазами в значительно ином виде, чем это порой рисуется в некоторых сочинениях, старающихся изобразить древнюю Москву даже не городом, а какой-то захудалой княжеской усадьбой.
Местность, окружающая Москву, и в более поздние времена отличалась лесистостью. Громадные сосновые и смешанные леса начинались от самого Кремля и тянулись на обширные пространства на север и восток. Однако не следует преувеличивать эту лесистость и представлять территорию Москвы XII-XIII вв. как сплошной и непроходимый бор. Летописи говорят о подмосковных селах, а устная традиция даже в XVII столетии помнила о «селах красных, хороших», которые разбросались по обеим сторонам реки еще при полулегендарном боярине Кучке.
На первых порах осваивалась наиболее удобная для поселения территория по долинам рек Москвы, Яузы и Неглинной. В непосредственной близости к Кремлю находилось село Семчинское или Семцинское, названное уже в духовной Ивана Калиты. К таким же ранним селам надо отнести село Напрудское к северу от Кремля и село Михайловское на Яузе, упомянутые в той же духовной.
