Валерий Белоусов - Горсть песка-12
Осталась тайной, кто отдавал команды на гибнущем корабле…И отдавались ли они вообще- только залп главного калибра мгновенно превратил вражескую самоходку в невнятную груду металла, похоронив её в песке обрушившейся кручи…
На оживший корабль обрушилась волна раскалённой стали и высокоэксплозивной немецкой взрывчатки…Больше с «Жемчужина» не стреляли…
Два оставшихся корабля упорно шли вниз по реке…
Снаряд тяжёлой гаубицы, обрушившись с небес, пробил тонкую бронепалубу — и в машинном отделении «Смоленска» извергнулся огненный вулкан обломков и вспыхнувшего топлива…Кораблик закрутило — как юлу- и швырнуло на песчаную косу у правого берега…
«Житомир», с пробитыми башнями, окружённый стеной разрывов- шёл и шёл вперёд…Последний приказ погибшего адмирала никто не отменял…
Заливаемой водой сквозь многочисленные пробоины, он медленно оседал, сбавляя ход- пока его плоское дно не заскрежетало по речному песку…
Фашисты, с криками «Зиг хайль!» и «Хох!» принялись швырять в небо мышиного цвета пилотки…
Прилетевший слева снаряд — веселья поубавил…
Опоздавший на какие-то минуты «Верный» — не мог уже помочь, но мог мстить…
Очень спокойно, без всякого надрыва…
«Ваня» был во всем слуга народа,
Свято Революции служил.
«Ваня» в легендарные походы
Волжскую флотилию водил.
А страна истерзана врагами…
И пришел, пришел момент такой —
У деревни Пьяный Бор на Каме
Флагман в одиночку принял бой…
Ой ты, красное, родное знамя,
Над рекой на миг один склонись:
У деревни Пьяный Бор на Каме
Тонет, тонет «Ваня-коммунист».
Слова — народные…
Война другая…А люди — те же самые. Советские. Русские…
«Не скажет ни камень, ни крест, где легли,
Во славу мы русского флага…»
Час спустя.
Фон Кришнер- фон Меллентину, показывая на разбитые немецкие орудия у переправы: «Вот, я же говорил, я же предупреждал…Никто мне не верил! За русскими — глаз да глаз…А то наломают таких дров! Хуже русских — только евреи…»
Фон Меллентин удивлённо округлил бровь — антисемитизм в рейхсвере обычно не приживался.
Фон Кришнер: «Чем евреи хуже, интересуетесь? Русские дров просто наломают. А евреи дров наломают, а потом ещё нам же их и продадут…» Впрочем, фон Кришнер не сам эту «mot» (словечко, удачный каламбур) придумал — услышал на приёме у рейхсминистра вооружений Шпеера…
Восемь часов пятьдесят минут. Местечко Войская. Каменецкий район Брестской области…Бывшая «черта оседлости.»
В дорожной пыли безнадёжно рылись голенастые куры с окрашенными заботливыми хозяйками в разные цвета хвостами- чтобы сразу отличать, где чья…Раввин Шаевич сидел перед крохотной деревенской синагогой на синей как июньское небо, дощатой скамеечке и с безнадёжностью смотрел на кур. За его спиной, в такой же синей, видно, крашенной той же краской, проволочной клетке весело насвистывал чижик.
Настоятель маленького сельского костёла святой Анны ксендз Булька, похожий на розовощёкого, пухлого престарелого младенца, опираясь на палочку, осторожно опустился на лавочку рядом с Шаевичем…
Старики молчали. Зачем нужны слова двум умным людям? Тем более за последние сорок лет столько было уже говорено… Умным людям всегда есть о чём вместе помолчать.
И вообще, ксендз Булька давно пришёл к выводу, что единственное, что нужно сейчас Божьему миру- это хорошая скамеечка. Чтобы посидеть, помолчать и хорошенько подумать…
Булька первым нарушил зловещую, как перед страшной грозой, тишину: «Может, шановни пан… Вы тоже?»
Шаевич минуту подумал, почесал роскошные пейсы, а потом отрицательно покачал головой: «Нет, шановни пан…Искать будут. А вдруг найдут?»
Булька, обидчиво: «У меня?!»
Шаевич, с извинением в голосе: «Шановни пан, не хотел Вас обижать…Рисковать всё же не будем…Тем более, ОНИ и к католикам- как-то, знаете ли…»
Булька, с огорчением: «Это верно. Антихристова рать…Ну ничего. Готов у Господа меч злодеев сечь. Не всё котам масленица- придёт и Великий Пост…Ну, я пошёл?»
Шаевич: «Прощайте, шановни пан. Звиняйте, коли что не так…»
Булька, осенив его Крёстным знамением: «Храни Вас Господь, брат мой. Я буду за Вас молиться…»- и нагнувшись, поцеловал своего старого оппонента в лоб, как отдают последнее целование…
Спустя пять минут…
Яркие солнечные лучи пронизывали цветные стёкла витража с Сердцем Христовым…Отец Булька подвёл стайку курчавых детей к алтарю и повозившись рукой за иконой Святого Христофора — резко дёрнул вниз рычаг.
Скрипнула на потайных пружинах дверь- и открылся потайной вход…
Старшая девочка, прижимающая к груди младшего братика, удивлённо протянула: «Ой, пещерка…Откуда это здесь?»
Отец Булька, провожая детей вниз, наставительно: «Видишь ли, дитя моё, Ватикан очень древняя организация…И очень предусмотрительная…»
Когда на деревенскую улицу, бывшую при этом проезжим трактом, распугивая раскрашенных кур, ворвался первый ревущий мотоцикл, старый рэбе всё также грустно сидел на своей лавочке, выводя на на дорожной пыли какие-то странные каббалистические узоры… Как Архимед при взятии Сиракуз…
Немецкий унтер был очень добрым существом…Выходя из горящей синагоги, он не забыл отворить дверцу клетки и выпустить на свободу чижика…
А потом пошёл к своему мотоциклу, оставляя на дорожной пыли глубокие кровавые следы…
Девять часов одна минута. Лес юго-восточнее Жабинки.
«Вы что, полковник, тупо-о-ой? Не понимаете русского языка? Я сказал — мне нужен танк. А это значит- мне нужен не просто танк. Мне нужен ХОРОШИЙ, НАДЁЖНЫЙ танк! Потому что в него сяду Я! И МНЕ не нужно — что попало, какое-нибудь барахло…Я, знаете ли, две академии окончил, и как — нибудь конфетку от дерьма отличу!»
Командир 61-танкового полка болезненно поморщился. Последний раз подобные интонации он слышал от своей дорогой супруги, когда она покупала новые туфли в минском ЦУМе…
«Товарищ генерал, может — на мою «эмку» сядете? Или вот — замполит на БА-20 ездит…Машинка хорошая, ход плавный…Ну на что Вам танк? Лязгает, трясёт, тесно, окошек нет…Есть, не умничать! Так точно, тупой! Так точно, не понимаю! Есть, немедленно!
Зампотех! Кто у нас на самом надёжном? О-о-о, только не это…Да нет, ничего, товарищ генерал! Есть танк, надёжный. И вот, зампотех говорит, что с дополнительным бронированием!
Слушай, Вася, скажи там этому…копчёному…да знаю я, что он образованный и культурный…вот этого я и боюсь! Двое образованных в одном танке…»
Девять часов десять минут. Лесная дорога вблизи местечка Пелишчи.
Проскочив Видомлю, немецкие колонны разделились — одна направилась по старому тракту к издревле, с 1276 года, дремлющему на берегу сонной Лесной, у самой Пущи городку Каменцу, который только и тем был славен, что крестом дорог Брест-Беловежская пуща, Пружаны-Высокое, Каменец-Жабинка, да ещё Каменецкой древней Вежей. А другая колонна — пошла прямиком на Пружаны…
И если бы не эта ничтожная задержка на мосту через мелкую летом, воробью по колено, речку…
(Мгновенная чёрно-белая вставка. Артиллерийский полк, перехваченный внезапно, на марше…Горящие трактора. Беспомощно задравшие вверх свои зачехлённые стволы могучие, но бесполезные сейчас орудия…И уже виденный нами чумазый тракторист, куда- то ползущий по дороге, волоча за собой раздавленные в кровавые лохмотья ноги…)
Когда навстречу колонне промчались первые, истошно вопящие: «Тыща танков прорвалась! Окружили!» — тыловики…Командир не стал долго раздумывать.
Вскочив на сиденье «Сталинца-2», он взмахнул флажками, останавливая колонну- а потом мгновенно охрипшим голосом подал команду- «По-олк! К бою!»
Подбежавшему к нему замполиту, обрывая его горячечный шёпот про спасение матчасти: «Не успеем. Поздно. Не матчасть сейчас надо спасать, а…»- и только досадливо взмахнул рукой.
Четырнадцать минут. Ровно столько- по наставлению, нужно, чтобы привести из транспортного положения- в боевое могучую корпусную пушку А-19…
Видите ли, в походном положении ствол оттягивается специальной лебёдкой назад- чтобы «поезд» из сцепки пушки и трактора был покороче…Да и боевой ход надо включить…Его и включали сейчас батарейцы- не предусмотренным ГАУ способом, с помощью лома и такой-то матери…
В результате все 24 пушки развернулись по- лермонтовски, на опушке, среди синеющих столетних елей, за восемь минут — на две минуты быстрее, чем «придворная» батарея на показательных стрельбах в Ворошиловских лагерях…
Комполка не стал дожидаться, когда появившиеся на дороге неизвестные танки проявят свою национальную или партийную принадлежность…
