Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли
Девушку затрясло. То ли от страха, то ли еще от чего… Урусов поймал ее лицо ладонями и тихо, но уверенно сказал прямо в заблестевшие от слез глаза:
– Юлия Батьковна, если не перестанете плакать, ваше прекрасное личико покроется морщинами. И в вас перестанут влюбляться прекрасные прынцы на камуфляжных «Тиграх». Понятно?
Девушка кивнула. И тут же шмыгнула носом.
– Раз понятно, значит, ты молодец и умница. И вообще. А сейчас марш в коридор, ложись там на пол и лежи тихо-тихо. Как мышка. Что бы ни случилось.
Поляковская сестра отчаянно замотала головой:
– У меня пистолет есть. Бабушкин. Только патронов нет.
– Спрячь подальше пока, – сказал Урусов, покрутив в руках «вальтер» с выгравированной надписью «Старшему лейтенанту Полякову. ГУКР 3-й Белорусский». – А как он до вас дошел? Брат твой говорил, медаль с похоронкой пришла.
Юля опять всхлипнула, но уже потише:
– Сослуживец привез после войны…
– Ладно, потом расскажешь. Патроны тут «парабеллум» девять на девятнадцать, их есть у меня…
– Я…
Урусов пригрозил непослушной девчонке кулаком. Та кивнула и попыталась улыбнуться.
– Ну, так что, долго мне ждать придется?! – продолжал надрываться бандит. Он уже подошел метров на двадцать к дому. Еще немного, и начнет внутрь заглядывать… – Вам что, с перепугу уши позакладывало?!
Сверху бухнул одиночный выстрел, непривычно громкий. Урусов кинул быстрый взгляд на девушку. Та даже не вздрогнула… Ну и замечательно. А вот к окошку я тебя, красавица, в жисть не пущу. Нельзя красивым девушкам смотреть, как сучат ногами агонизирующие трупы, загребая скрюченными ладонями комья грязи. И как плещется на месте головы черно-красная лужа…
Сволочь ты, сержант Поляков. Не мог в тушку жахнуть? Похоже, что жаканом влепил. Только что там за гаубица наверху?
– Наверху у нас ружье дяди Сашино. «Трехлинейка». Он еще, когда охотиться собирался, пули напильником стачивал немного… – верно поняла удивление капитана Юля.
– Матерый браконьер… – протянул Урусов. – Я бы с таким в лесу встретиться не хотел.
– Он такой был! – с нескрываемой гордостью заявила девушка.
Мдя, Борис Викторович… Вам срочно надо обзаводиться привычкой стрелять из «ПК» с одной руки. Тогда все шансы за тобой будут. Безоговорочно….
– Раз начинаешь хвастаться, значит, точно успокоилась.
Над головой пронесся маленький свистящий вихрь. Несколько пуль со звоном отрикошетили куда-то внутрь, все же сумев нащупать «окошки». Началось. И кто же это у нас такой меткий, что сразу засек? Если дальше в таком духе пойдет – грохнут тебя, капитан, и не только тебя. А Первая Конная Буденного только в сказках вовремя появляется. Ребята, похоже, где-то тормозят. Если еще и их прищучили… Неа, не начнется. Похоже, подряд косят, вон, лупят во все стороны.
– Так вот! – Урусов вытащил из-под погона берет. Отряхнул с новенького зеленого сукна мелкое кирпичное крошево и нацепил на затылок. Где берет каким-то чудом сумел удержаться на давно не стриженных волосах. – На чем я остановился?
– На том, что надо успокоиться! Я успокоилась! – натянуто улыбнулась Полякова, всем видом демонстрируя готовность к подвигам. – А берет зачем?
– А это как моряки тельняшками светят, так от то и погранцы беретами красуются. Положено. Я, вон, свой старый сыну отдал, так судьба военторг на пути поставила. С новым.
– Так у вас сын есть? – хихикнула девушка, совершенно не обращая внимания на пыльную взвесь, плотной завесой стоявшую в помещении.
– Ага. И жена с дочкой.
Снова прогрохотала автоматная очередь, впустую дырявящая воздух. Лишь оставила отметины на кирпичах. То ли у нападающих кончилось везенье, то ли выдумали что-то хитрое… Первое – скорее.
– Уже говорил, что ты умница?
– Еще нет!
– Значит, уже сказал. А теперь, умница моя… – Урусов выглянул наружу. Труп застыл, некрасиво раскинув ноги. Бандюки, прячась за складками местности, потихоньку подползали поближе. Ну, пусть ползут. Идиоты… Должны же понимать, что на стволы лезут… Ладно, они нам не дети, а вероятный противник.
– Начинать? – сам себе шептал капитан – Не-а, далековато. С их темпами минут двадцать есть еще. Если сержант не начнет из своего карамультука садить не глядя… Когда ярость благородная волною вскипит… Поляк, не стрелять! – заорал Урусов.
– Принял! – донеслось сверху.
– А теперь, – снова повторил капитан, обращаясь к девушке, – у тебя целых три очень важных поручения! Первое – смотреть, чтобы никакая паскуда не проскочила краем нас. Как увидишь, сразу кричи. Разрешаю меня пинать. Даже ногами. Второе – набивать магазины. Цинк открытый в эрдэшке есть, запасные тоже где-то там. И третье – постоянно читай про себя стрелковую молитву.
– Какую-какую? – переспросила Юля. Судя по всему, девушка уже действительно успокоилась. – Я никакую стрелковую молитву не знаю! Дядя Саша не говорил, что такая есть….
– Дяревня… – разочарованно протянул Урусов. – Слушай сюда, тогда, представитель некультурного слоя, не читавший классику… «Сделай спуск мой плавным, святой Макаров, сделай прицел мой не сбитым, святой Драгунов…»
Девушка от неожиданности прыснула смехом, но послушно начала повторять:
– И не перекоси пружину мою боевую, святой Браунинг…
В такт размеренному ритму «молитвы», Урусов уронил флажок на одиночную стрельбу, передернул затвор… Первая цель послушно подставила тушку под срез… Как ни выбирай «холостой» ход курка, выстрел все равно будет хоть немножко, но неожиданным…
Тушка врага смешно дернула руками и завалилась в грязь. Остальные как с цепи сорвались, шарахнув сразу из всех стволов. Сквозь ставший вдруг вязко-тяжелым воздух вдруг закрутилось, чертя дымком запала причудливую спираль, ребристое тело гранаты… Урусов только и успел, что откатиться от амбразуры, накрыв телом Юлю. А та прерывистым голосом все повторяла наскоро заученные слова, утонувшие в близком разрыве…
Таджикистан, окрестности Айни
По улице кишлака неторопливо шел высокий старик. Старый стеганый халат неопределенного цвета, черная тюбетейка. В поводу – маленький серенький ослик. Животному приходилось нелегко, вес поклажи был явно не мал. Путник двигался ровным спокойным шагом, выдававшим опытного путешественника. Подошел к калитке, коротко стукнул в нее посохом и, дождавшись возгласа хозяина, вошел во двор.
– Ассалам алейкум, уважаемый!
Сидевший на дастархане, еще более древний старик, поднял на гостя глаза. Удивительно молодые…
– Ваалейкум ассалам. Выпей чаю с дороги, путник, и расскажи, что привело в эти края…
– Спасибо на добром слове, ата! Разве можно отказаться от пиалы, протянутой дружеской рукой?
Выскочившая из дома женщина принесла еще одну пиалу и чайник. Пришедший подсел на дастархан к хозяину. Оба отдали должное божественному напитку. Разговор возобновился только после второй пиалы:
– Скажи, уважаемый хозяин, туда ли привел меня Аллах, куда я держал свой путь? Мне нужен дом Шамси Абазарова.
– Аллах направил твои стопы в нужное место, – неторопливо ответил хозяин. – Это дом Абазаровых, а Шамси – мое имя, – и, увидев удивление на лице гостя, добавил: – И имя моего правнука. Кто из нас нужен тебе? И как твое имя, путник?
– Оглашать мое имя нет нужды, я безымянный посланец того, кого в этих краях называют Ирбисом. Ты, наверное, слышал о Леопарде Гор, ата?
Абазаров кивнул.
– И хотя невежливо быть безымянным в гостях, я не стану вспоминать, как меня звали до того, как мир окончательно сошел с ума…
Гость замолчал, и старики опять сосредоточились на содержимом пиал.
– Я думал, что мне нужен твой правнук, уважаемый! Но трезвая мудрость старости лучше для серьезного разговора, чем горячность молодости. Ирбиса просили передать твоему внуку вещи, которые он забыл, отдыхая в горах. Они и составляют поклажу этого ишака.
– Кто просил? – Старик мгновенно преобразился. Куда делась холодная степенность столетнего аксакала? Перед посланцем сидел полный сил воин, опасность которого ничуть не уменьшили прожитые годы.
– Не на все вопросы я могу дать ответ, ата. Ирбис всего лишь посредник, он передает только то, что его просили… – Путник «констатировал факты», как часто говорил ротный сержанта Абазарова на очень далекой и очень давней войне…
Старик улыбнулся чему-то своему… Потом вернулся к делу:
– Так все же, кто просил?
– Этого я не могу тебе сказать. Мое дело передать ишака с поклажей и сказать следующее: «Пусть батыр, сбивающий одной стрелой двух архаров, простит неразумных, помешавших ему, и помнит, что он сумел сохранить не только жизнь и оружие, но и честь…»
– Я понял тебя, путник. Мой разум не помутили прожитые годы.
– И еще, уважаемый. Ирбис просил передать, что такие смелые батыры, как живущие в этом доме, имеют право вырезать на своих воротах вот такой знак. – Посланец достал небольшую пластинку и передал старику. – А наши услуги для них бесплатны. Думаю, твой правнук знает, где нас найти…
