Алексей Волков - Флаг Командора
Флибустьеры дружно вскочили с мест. Если кто и недолюбливал по каким-либо причинам Кабана, то высказывать это не собирался.
Исключением были лишь офицеры. Лишь один из них попытался встать, однако его тут же удержал задира со шрамом.
Оно понятно: идущая не первый год война не принесла никакой славы французскому флоту. Ловцы удачи брали на абордаж вражеские суда, штурмовали города, а регулярные силы зря бороздили морские просторы, а чаще просто отстаивались на рейдах под предлогом охраны своих территорий. Поневоле начнешь ревновать к чужой славе, раз не имеешь собственной.
Командор благодарно встал, вытянулся по стойке смирно и залпом опрокинул в себя чарку рома.
– Всем выпивку за мой счет! И побольше! – бросил он толстому Полю.
Нет никакой нужды описывать реакцию зала. Любителей выпить на халяву хватало во всех странах и временах.
Предложение было горячо принято и поддержано почти всеми. Лишь офицеры брезгливо скривились и отодвинули подальше появившуюся на столе лишнюю бутыль.
Кабанов этого не видел. Он вновь поднялся и громогласно провозгласил ответный тост:
– За моих боевых соратников! Мы славно потрепали англичан и покажем всем, кто попытается встать нам поперек дороги!
– Ну да! Легко воевать в кабаке, – не очень громко произнес все тот же задира со шрамом. – Чем больше выпьешь, тем больше фрегатов потопишь в хмельных мечтах.
Командор услышал. Как и многие другие.
Зал притих. Как бы ни был миролюбиво настроен Сергей, вообще проигнорировать выпад он не мог.
– Есть люди, которые постоянно говорят о себе. Мечтайте дальше, господа! У вас это хорошо получается, – милостиво кивнул он, впервые чуть оглянувшись на говоривших.
В ответ флибустьеры дружно разразились смехом. Людей гордых здесь традиционно любили, а вот спесивых – никогда.
Задира со шрамом вскочил. Тот самый, что хотел выпить за здоровье Командора, попытался удержать его, да куда там! Лицо задиры нервно дернулось.
– Я говорил о вас. О человеке, который без всяких оснований нагло именует себя Командором.
– Положим, Командором меня назвали эти люди. – Кабанов обвел рукою зал. – Или вы хотите сказать, что все они наглецы?
Присутствующие зашевелились. В кабаке отчетливо запахло грозой и всеобщим мордобоем.
– Я хочу сказать, что наглец – вы! – Если задира решил вместо коллективной потасовки избрать дуэль один на один, то он явно делал не лучший выбор.
– Кто этот птенчик, ощипанный раньше, чем успел опериться? – поинтересовался Командор у Мишеля.
– Лейтенант Ростиньяк, один из первых дуэлянтов на эскадре… – Мишель подобрался. Уж он-то всецело был на стороне Командора.
– И лучший фехтовальщик! Если бы вы были дворянином… – Ростиньяк картинно возложил руку на шпагу.
– Я сегодня отдыхаю, месье фехтовальщик. Поэтому готов выслушать ваши извинения, – спокойно произнес Командор.
Большей уступки он сделать не мог. Его бы просто не поняли.
Ростиньяк судорожно сглотнул и стал торопливо стаскивать с руки перчатку.
Она перелетела через по-прежнему сидевшего к офицерам спиной Командора и упала на стол прямо перед ним. Сергей приподнял ее, приложил к ладони и заметил:
– Если вы торгуете предметами туалета, то должен вам заметить, что размер явно не мой.
Замечание имело успех. Флибустьеры заржали. Зато Ростиньяк позеленел и резким движением выхватил шпагу:
– Готовьтесь к смерти!
Он попытался ткнуть Командора в спину, но Сергей уклонился, кувырком слетел с лавки и мгновенно оказался на ногах.
Посетители опять вскочили с мест. Подлый удар вызвал бурную реакцию, и десятки клинков вылетели из ножен.
Мгновение – и вся эта буйная толпа обрушилась бы на офицеров. Только на этот раз вместо мордобоя было бы кровопускание.
Дворяне поняли ожидающую их судьбу. Я отчетливо читал на их лицах страх. Возможно, не перед смертью как таковой, а перед смертью бесчестной, от подвыпившего сброда.
– Стоять! – рявкнул Командор.
Все послушно застыли, и в наступившей тишине Кабанов сказал намного спокойнее:
– Это мое личное дело. Мишель, будьте, пожалуйста, моим секундантом. Все свидетели, что я давал этому дебоширу шанс.
Лицо при этом у Сереги было грустное. Он словно сожалел о случившемся, но иначе поступить уже не мог.
– Надеюсь, месье соблаговолит выйти, дабы не причинять ущерба заведению?
Месье соблаговолил. За ним наружу вывалили все, включая трактирщика.
Было еще светло.
Образовался круг, в котором оказались двое, Кабанов и Ростиньяк. Не было банальных слов о возможном примирении, каких-либо условий, измерения длины шпаг.
Дуэлянты молча скинули камзолы, отсалютовали и так же молча двинулись друг к другу.
Звякнули клинки.
Ростиньяк не соврал. Он был действительно великолепным фехтовальщиком. Во всяком случае, ему удалось продержаться против Командора целых полминуты, а то и на пару секунд больше. Я точно не засекал. Зачем?
Клинок Командора в резком выпаде вонзился в грудь противника. Ростиньяк безмолвно стал заваливаться на спину, упал, несколько раз дернулся и затих.
Командор пожал плечами, вытер шпагу изящным платком и вздохнул.
– Гулянку испортил, – пожаловался мне Сергей по-русски, пока толпа восторженно приветствовала его в качестве победителя.
Или он оправдывался передо мной?
Я действительно подумал, что мы очень легко стали относиться к смерти. Как будто не было у нас соответствующего воспитания, строгих законов, налета цивилизованности, гуманизма. Но мысль мелькнула и исчезла. Время диктует свои порядки, и у Сережи просто не было выбора. Не он начинал, не он и виноват.
Мы хотели вернуться в кабак, но тут откуда-то вывернул патруль, и командовавший им сержант бодро двинулся к месту происшествия.
– Убийство?
– Дуэль!
Законы против дуэлей были строги, хотя на них все смотрели сквозь пальцы.
Сержанту тут же объяснили все обстоятельства дела, и бравый вояка оказался в замешательстве.
С одной стороны – Ростиньяк. Как тут же оказалось, человек достаточно знатный, со связями при дворе, ушедший на флот после очередной скандальной дуэли. Его смерть нельзя оставлять безнаказанной хотя бы потому, что найдутся многочисленные родственники, которые дойдут до самого короля, дабы тот своей властью покарал убийцу.
Но и Командора сержант знал. Это чувствовалось по выражению его лица, на котором отчетливо проступала внутренняя борьба между долгом и невольным уважением к человеку, в силу обстоятельств нарушившему закон.
– Ну что мне с вами делать?! – воскликнул в досаде сержант, взирая на Командора не без доли уважения.
Морские офицеры стояли рядом, однако не вмешивались. Они не могли не признать, что дуэль велась честно, и дворянская честь не позволяла им осуждать победителя.
– А вы меня арестуйте, – хмыкнул Командор.
Хотел бы я посмотреть на подобное зрелище!
Пираты дружно заржали, давая понять, что сказанное – очередная шутка их кумира.
Рассмеялся даже сержант. Видно, попытался представить, каким образом он с пятеркой солдат сможет арестовать Кабанова посреди преданных ему флибустьеров.
– Жаль, не знаю, как по-французски подписка о невыезде, – сказал мне Командор. – Я бы отдохнул здесь еще с месяц.
– Захотел! Как бы нас не выперли отсюда досрочно, – высказал свое мнение я. – От греха подальше.
Никто не понял, о чем мы говорим, стоя неподалеку от свеженького трупа.
– Я буду вынужден доложить обо всем губернатору, – наконец сумел принять какое-то подобие решения сержант.
– Я сам доложу все, – вступил в разговор Мишель.
Сержант посмотрел на него с благодарностью.
– Ладно, пойдемте с нами, сержант. Выпьете чарку, тогда и служба будет веселее. – Командор кивнул в сторону кабака.
Чваниться служивый не стал. Как и положено служивому. Когда же он покинул нас, не после одной, а после пятой или шестой чарочки, Мишель тихо сказал:
– На вашем месте, Серж, самое лучшее – уйти на пару месяцев в море. Дю Кас замечательный человек и к вам относится очень хорошо, но на него может надавить капитан Жерве. Ростиньяк был его любимчиком. А я доложу все дело несколько позднее.
– Я мало знаком с командиром отряда королевских судов, но он показался мне человеком порядочным, – изрек Кабанов. – Да и потом, Мишель, мои корабли нуждаются в килевании. Я уже не говорю о том, что мужчина должен отвечать за свои поступки. Что они мне сделают? На край света сошлют?
– Я вас предупредил. Жерве действительно порядочный, но он не может не считаться с родней покойного.
– До родни далеко, – философски заметил Командор.
Если подумать, он был прав. Любая попытка суда над Кабановым неизбежно бы вызвала самую бурную реакцию со стороны пиратской вольницы, что было намного опаснее королевского гнева. Но и в словах Мишеля был свой резон. Два-три месяца похода, а там нынешние события позабудутся под наслоением новых. Как ни крути, война.
