Евгений Таганов - Морской князь
Мало кто из окружающих сейчас князя воинов прежде видел и знал знаменитого липовского наместника. Умница Борть не мог этого не учитывать, поэтому остановился в пяти шагах в почтительном ожидании. И Рыбья Кровь уже сам соскочил с коня и бросился обнимать старого соратника. Борть был всего лишь тремя годами старше Дарника, но уже успел превратиться в зрелого мужчину с большими залысинами. А прежняя его дородность из недостатка стала достоинством, явив всем на обозрение весьма представительного воеводу.
– Что тут у вас? – Борть кивнул в сторону биремы. – Подчиняться не хотят?
– Весла не хотят отдавать.
– Ну так сейчас сделаем, – воевода обернулся на своих приблизившихся воинов: – Потепа, забирай весла!
Потепой был улыбчивый молодец с аршинными плечами, которому не приходилось один приказ повторять дважды. Махнув рукой своей ватаге, Потепа вместе с ней на лошадях въехал прямо в воду, отвел от себя два наставленных на него копья стратиотов и с бесстрашным видом перевалил через борт биремы. Его ватажники поступили точно так же. Через минуту все они были на борту ромейского судна и, расталкивая стратиотов как покупателей на каком-либо торжище, деловито приступили к изъятию весел: просто вытаскивали их из уключин и выбрасывали за борт, где другие бортичи подбирали их и относили на берег.
Мужества стратиотов хватило сегодня лишь на одно сопротивление словенскому князю, сейчас их решительность полностью улетучилась. Некоторые, правда, старались как-то спасти весла, просто цепляясь за них руками, но напористости Потепы со товарищи противиться не было никакой возможности, они без всякого гнева просто отжимали им пальцы и продолжали выбрасывать весла. Когда ближний борт был уже пуст, приступили к дальнему. Там сопротивления уже вообще не осталось.
Да что ромеи?! Дарник сам был поражен столь вызывающей бесцеремонностью бортичей, чувствуя себя довольно неуютно от того, что не сам до всего этого додумался и что его самого слегка отодвинули в сторону.
Столпившиеся и перемешавшиеся на берегу дарникцы и бортичи с удовольствием наблюдали за происходящим на биреме.
– Ну а дальше что с твоими ромеями? – спросил Борть, когда последнее весло оказалось за бортом.
– Да ничего, пусть плывут теперь куда хотят, – Дарнику, несмотря на досаду, как и всем вокруг, было весело.
Борть махнул рукой своему Потепе, и тот вместе со своими ватажниками преспокойно попрыгал с биремы в воду, благо весенняя вода была уже совсем не холодной.
– С этими что? – спросил, подводя к князю пятерых пленных стратиотов, Янар.
– Развязать и отпустить.
Больше никаких команд не последовало. Князь махнул рукой своим, Борть – своим, и общее войско, не обращая больше никакого внимания на бирему, направилось в ромейский лагерь размещаться на ночную стоянку, не забыв, разумеется, прихватить с собой и весла.
Пять отпущенных стратиотов, стоя на берегу, уныло дожидались, когда им подадут с биремы трап, чуть погодя к ним присоединились еще трое ромеев, сумевших ускользнуть от хазарской ватаги.
6
– А куда ж ты свои знамена дел? – первым делом хотел прояснить Дарник.
Пока войско расставляло палатки и разжигало костры, они с Бортем сидели, уединившись в избе иларха для обстоятельного разговора. Ромеи, уходя отсюда, не стали ничего ломать и портить, поэтому в наличии был и стол с лавками, и пара широких топчанов. Перед собеседниками стоял лишь кувшин с ячменным вином – обоз Бортя с хмельными медами еще не прибыл. Компанию военачальникам составляли оба княжича, которые, затаившись, чтобы не прогнали, сидели на топчане в углу горницы.
– Было три знамени и все пришлось раздать по дороге. Было бы больше, раздал бы и их. Всем охота в безлюдье и пустоши обрести хоть какую-то княжескую опору.
– Просто так раздал и все? – не поверил князь.
– Ну почему просто так? Взамен забрал с собой три ватаги безусых ополченцев. Все по-честному.
Дальше пошел рассказ, как Борть со своим войском отправился искать князя.
– В Липовской земле осталась примерно третья часть от того, что было.
– Что Всеслава?
– Всеслава пережила мор, но два месяца назад умерла от обычной горячки.
– Это она тебя послала в путь?
– Нет. Недели две было спокойно, а потом народ и тиуны решили: нужен князь. Я и поехал.
– А в других местах что?
– В Гребень меня не пустили, – по-простому докладывал наместник. – Сказали: князь Дарник от нас давно отрекся, и они уже пригласили к себе на княжение сына словенского кагана из Айдара. Не дали даже у себя через Малый Танаис перебираться. Мы потом выше по течению на плотах переплывали. Надо бы как-то наказать их за это…
Дарник счел лучшим на это не отвечать.
– В Новолипове выжил лишь каждый пятый, – продолжал Борть. – Там уже хозяйничают ромейские купцы из Ургана. Перед нами они стелились, как могли. Я до сих пор боюсь пить их вино, что они дали мне для тебя. Надо бы его на твоих ромеях сперва испытать. Новолиповский наместник сказал, что еще в конце лета ты вышел из Ракитника на Славутиче к ним, в Новолипов. А раз не дошел, стало быть, искать твои кости где-то посередине пути надо. Вот в Смоли твои кости и нашли. Они, я вижу, у тебя в полном порядке. Еще на полсотни битв хватит. В Смоли сказали, что у тебя здесь серьезная стычка с ромеями, я и помчался…
Наместник замолчал, полагая, что полностью все рассказал.
– Что в Айдаре у кагана?
– По слухам, те князья, что выжили, потихоньку приходят в себя. Если хочешь, пойдем в Айдар и поставим тебя там новым словенским каганом? Самый лучший момент. – Борть говорил совершенно серьезно.
«А что, если и в самом деле?» – Дарник несколько мгновений разминал в голове эту возможность.
– Думаю, трон ромейского императора в Царьгра-де подойдет мне еще больше.
Наместник шутки не принял, внимательно разглядывал княжичей, которые все еще дичились его.
– Полагаю, тебе надо возвращаться в Липов. Оттуда мы все начинали, оттуда лучше будет все начинать заново. В северных лесах полно земель, которых мор совсем не коснулся, – Борть словно предлагал князю вкусный медовый пряник.
– А что, если я напишу распоряжение выбрать тебя новым липовским князем? – предложил Рыбья Кровь. Интересно было услышать, что на это скажет толстяк.
– Я бы с превеликой радостью, – расплылся в улыбке наместник. – Да вот только рожей не вышел.
– А чего рожей? В Липове меня уже четыре года не видели. Наверно, забыли, как и выгляжу?
– Ну да, тебя забудешь! Каждый год твоего отсутствия только веса тебе прибавляет. Моя вершина – это от лихих людей отбиваться да стычки между гридями улаживать. Остальное все твое.
– А что остальное? – притворился непонимающим князь.
– Ну все эти ваши княжеские выкрутасы: кого и как судить, с кем и как говорить, я не по этой части. С княжной мы ладно правили: она – свое, я – свое, а без нее мне одна головная морока. В общем, не своеволь, а езжай и правь. А я могу хоть тут без тебя покомандовать. Это как раз по мне…
Соблазн был велик, весьма велик! Все не только привычное, но и важное, крупное, не то что несчастная бирема с упирающимися стратиотами. Судя по всему, упреков за трусливое бегство от чумы тоже не предвидится. Однако эта легкость и доступность одновременно и отпугивала. Подчинив себе всю Таврическую степь, он должен возвращаться и прятаться в свое бывшее лесное княжество-недомерок.
Словно услышав княжеское желание переменить разговор, к ним в дверь просунулась голова Свиря:
– Князь, к тебе Карикос просится.
Раз просится, почему бы не принять?
Иларх вошел в свое бывшее жилище при полном параде: в красном плаще с золотой застежкой, с мечом и кинжалом на поясе. Князь указал гостю место на лавке у стены, чуть подальше от стола. Снаружи послышались громкие приветственные крики.
– Кажется, мой обоз прибыл, – определил Борть.
Действительно, чуть погодя Свирь и оруженосец наместника внесли в избу два кувшина: один с хмельным медом, другой с ромейским вином, копченого гуся, поджаренные пшеничные лепешки и целое блюдо с изюмом, сушеными яблоками и орехами. Теперь можно было и пировать.
Пока оруженосцы уставляли яствами стол, Карикос помалкивал, давая князю возможность задавать вопросы. Дарник же сам с любопытством ждал, какими будут самые первые слова иларха. Борть внимательно посматривал то на одного, то на другого и тоже не лез с непрошеными речами. Когда Свирь разливал мед и вино, Рыбья Кровь кивнул ему на иларха и княжичей, и оруженосец все понял правильно: налил третью чарку ромею, а полусонным княжичам принес одеяла и подушки. После чего жестом согнал Карикоса с лавки, подвинул лавку к княжескому столу и указал иларху снова сесть. Борть не мог удержать ухмылки от этой немой жестикуляции.
