Роман Злотников - Генерал-адмирал. Война
С командировкой все оказалось не так просто. Русские начали наступление на Кавказе, и туркам было жарко, поэтому Генеральный штаб Германии планировал отправить на помощь союзникам целую группу офицеров и унтер-офицеров. Отправиться в одиночную командировку Николаи не удалось — пришлось ехать целым коллективом, да еще в должности заместителя старшего группы, которым его назначили как начальника отдела Генерального штаба.
В Стамбул прибыли вечером 31 марта на поезде, проехав через Румынию и Болгарию. Несмотря на нейтральный статус этих государств, передвижение по их территории крупной группы офицеров одной из воюющих армий никаких проблем не вызвало. Ну да прошлогодние успехи Германии в войне отчетливо показали всяким лимитрофам, кто будет определять правила игры в Европе после окончания этой войны — мол, не факт, что нейтральный статус удастся сохранить так уж надолго. Захотят урвать свой кусок и получить благоволение Великой Германии — присоединятся. Болгары давно бы уже это сделали, отец нынешнего короля, Фердинанд, даже и попытался, но тут на дыбы встал его сынок, которому ужасы Балканских войн сильно повредили психику, вот он и поднял против бати мятеж. Причем успешный. Николаи не сомневался, что без русских тут дело не обошлось. Успешный мятеж, знаете ли, дело такое — пацифисту его не организовать, даже если он наследник престола. А вот с румынами, по сведениям начальника отдела III В, ситуация развивалась более удачно — те были уже на грани присоединения к Четверному союзу.
Первые двое суток Николаи отсыпался в отеле и общался с турками, выбивая себе разрешение на посещение лагеря военнопленных. И тут выяснилось, что его прибытие в составе большой группы офицеров оказалось очень кстати, потому что иначе никаких шансов преодолеть эту азиатскую бюрократию у него не было бы. Сейчас же все решилось более или менее быстро, вследствие того что почти в каждом подразделении турецкого штаба сидел кто-нибудь из знакомцев, которых за время путешествия у Вальтера образовалось достаточно. Так что в Еркей, в окрестности которого после начала русского наступления был перебазирован лагерь военнопленных, он выехал уже на третий день.
До лагеря Николаи добрался только через неделю, прокляв всё. Турецкие дороги были ужасны. В свое прошлое пребывание в Османской империи он большую часть времени находился на европейском берегу, а на азиатском не выезжал далее Бурсы и уже тогда пришел к выводу, что дорог в Турции не существует. Ибо то, что здесь считается дорогой, вряд ли заслуживает такого определения. Однако сейчас стало ясно: то, с чем он столкнулся тогда, было еще цветочками. В окружности сотни километров от Стамбула за дорогами хоть как-то приглядывали. А сейчас он был вынужден познакомиться с ягодками…
Пленных русских у турок оказалось около трехсот человек, причем офицеров всего семнадцать. А условия их содержания, к его удивлению, были не столь уж ужасными. Но заслуги турок тут не было никакой — обо всем позаботился швейцарский Красный Крест, чьи представители здесь ради русских в лепешку расшибались. Например, приличные капитальные каменные бараки в новом лагере были выстроены еще в то время, когда русских гнали из их старого лагеря под Шаркышлой. А рацион питания был таков, что сами турки ворчали — мол, наши солдаты в казармах живут хуже, чем эти гяуры в плену. В общем, надежды майора на то, что русские пленные ухватятся за шанс вырваться из лагерных условий, изрядно поблекли.
Впрочем, троих ему все-таки удалось соблазнить. Вернее, не так. Трое — два офицера и один солдат из числа вольноопределяющихся, оказавшийся студентом факультета металлургии и металловедения Магнитогорского университета, — не выказали в общении с ним ярко выраженного неприятия и не ответили категорическим отказом на его предложение перенести «беседы» куда-нибудь в более цивилизованное место. Например, в Стамбул. Хотя все трое твердо заявили, что никаких военных тайн они ему выдавать не собираются и на сотрудничество с германской разведкой не пойдут. Но Вальтер уже давно занимался вербовкой и прекрасно знал, что от человека, сначала согласившегося «просто поговорить» или «выслушать вас исключительно из вежливости», до человека, подписавшего соглашение о работе на него, не такое уж большое расстояние. Девять из десяти таких согласившихся уже подсознательно готовы к вербовке. Даже если им самим кажется, что это не так…
До Стамбула они добрались вечером 19 апреля. Майор еще при подъезде к городу решил не запирать пленников в местную тюрьму, а устроить в гостинице, поблизости от себя. В турецкой тюрьме условия содержания определенно окажутся куда хуже тех, что были в лагере, в результате чего то хрупкое доверие, которое он сумел завоевать в дороге у своих русских попутчиков, будет разрушено. Нет, Вальтер прекрасно владел разными способами воздействия, и если бы дело потребовало от него подвергнуть пленных жесткому давлению, показать им яркий пример того, к чему может привести отказ от сотрудничества, — он бы ни мгновения не колебался. Но сейчас жесткого давления не требовалось. По его ощущениям, клиенты были уже на пути к согласию на сотрудничество, хотя сами пока этого, скорее всего, не подозревали, считая, что просто встретились с тонким, интеллигентным человеком, сумевшим оценить их по достоинству и проникшимся к ним доверием и состраданием. И ничего более… Так что майор просто заехал в казармы, где с помощью ошивавшегося там при штабе земляка «арендовал» троих аскеров, которым предстояло исполнять обязанности конвоиров, после чего отправился в гостиницу.
Утро началось с шока. Когда Николаи спустился в ресторан позавтракать, его встретил возбужденный гул голосов. В Стамбуле насчитывалось не так много отелей, обеспечивающих близкий к европейскому уровень сервиса, и эта гостиница была одной из таких. К тому же она располагалась неподалеку от комплекса зданий турецкого министерства обороны. Немудрено, что большую часть постояльцев составляли его коллеги — немецкие офицеры, как из числа тех, кто прибыл из Германии вместе с ним, так и те, кто служил здесь с генерал-фельдмаршалом. Сам фон дер Гольц и большинство немецких офицеров сейчас находились на востоке с Энвер-пашой — пытались остановить русское наступление. Но и в Стамбуле остались несколько десятков офицеров, помогавших туркам организовать снабжение и логистику (то есть не помогавших, а просто делавших все вместо турок). И все присутствующие здесь были явно чем-то возбуждены.
— Вальтер, вы слышали, русские высадились на побережье! — тут же сообщил ему причину возбуждения знакомый офицер-интендант из числа сидевших за столиком.
— Русские? Когда? — удивился Николаи.
Он знал, что основные силы русских сосредоточены на Кавказе. Сведения об этом он лично передавал туркам еще месяц с небольшим назад, почти перед самым отъездом. Причем эти сведения были получены из надежного источника и косвенно подтверждены еще тремя. Откуда тогда русские взяли силы для десанта? Впрочем, на разовый десант они смогли бы наскрести тысячи три-пять, не более, ибо все, что у них было на юге, перебросили на Кавказ. Однако какие цели могут быть у подобного десанта? Создав угрозу Стамбулу, оттянуть хотя бы часть турецких войск с Кавказского фронта? Не с такими силами. Захватить плацдарм? Возможно, но надолго ли? Конечно, турки перевели большую часть своих войск на восток для противодействия русскому наступлению, изрядно оголив Стамбул, но тех сил, что у них здесь остались, вполне достаточно, чтобы за несколько дней сбросить русский десант в море. Так какой смысл?..
— Черт его знает… — отозвался мрачный капитан со шрамом на лице и знаками различия артиллериста. — Кто говорит, что сегодня ночью, а кто — что еще вчера утром. С этими турками ничего не поймешь.
По окончании завтрака майор изменил свои планы и, вместо того чтобы подняться в номер и продолжить работу с русскими, отправился в штаб уточнить, что на самом деле происходит.
Тот день отложился у Николаи в памяти как накатывающаяся на него, на всех безжалостная волна, будто самой природой посланная избавить людей от иллюзий насчет того, что они хоть что-то значат в этом мире, и напомнить им о Боге. Да, русские в тот момент отчего-то начали восприниматься им в виде некой неодушевленной и неотвратимой природной стихии, избранной Господом покарать виновных в смертном грехе, именуемом гордыней. И Николаи был вынужден признать, что входит в их число…
Во-первых, уже к обеду выяснилось, что русские высадились не только на европейском, но и на азиатском берегу Босфора. Более того, все батареи азиатского берега уже захвачены. Как и большинство батарей на европейском берегу. Во-вторых, ближе к вечеру пришла еще одна печальная новость. В том, что русский десант будет поддерживать весь Черноморский флот, ни у кого сомнений не было. Но после англо-амери-канского Дарданелльского десанта корабельных орудий не очень-то и боялись. Морские пушки имеют слишком настильную траекторию, поскольку предназначены в первую очередь для поражения себе подобных на ровной поверхности моря, а такая траектория не очень подходит для суши, изобилующей перепадами рельефа. Так что, несмотря на впечатляющий калибр, вести действенный огонь по умело маневрирующей и использующей складки местности пехоте и артиллерии у кораблей получается не очень. Но русские и здесь отличились. Как рассказал тот самый капитан-артиллерист со шрамом, поздним вечером вернувшийся с передовых позиций, русские установили на свои десантные суда гаубицы, подогнали получившиеся канонерские лодки вплотную к берегу и весьма искусно управляли огнем. По всему выходило, что им удалось даже организовать его корректировку. Да и с корабельным огнем все пошло куда хуже, чем можно было предполагать. Над застывшей на якорях русской эскадрой повисли несколько воздушных баллонов, с которых также довольно успешно корректировался огонь кораблей. В-третьих, оказалось, что турки, покрывшие себя грозной славой при отражении Дарданелльского десанта, против русских — не бойцы. Ну совсем. Капитан-артиллерист долго ругался, рассказывая, что турки шли в атаку до первых выстрелов, после чего залегли. А уж если в дело вступали русские пулеметы…
