Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
Как там Борух говорил? В цепочке нужно правильное звено, которое вытащит всех? То есть, найти кого-то влиятельного, кто меня поймет и действовать через него? Хрен его знает, все очень сомнительно, но пытаться буду. Больше ничего не остается…'.
— Летим, командила? — снова забеспокоился Жень.
— Летим, летим, — успокоил его Лешка, быстро оглянулся и, увидев, что аэропланов меньше не стало, облегченно выругался. — Кобылья срака…
— Ага, слака! — подтвердил китаец, попытался снова высунуть голову, не смог и опять замолчал.
Через полчаса Лешка окончательно задубел, зубы весело и бодро выбивали дробь, но, к счастью, немецкая «этажерка» исправно тарахтела движком и падать не собралась, а за хвостом маячили все те же два самолета — никто не потерялся.
Когда величественные громадины гор закрыли весь горизонт, Спиваков, наконец, сообщил:
— Заходим на посадку, епта!
После посадки предстоял трехкилометровый марш на место засады, затем оборудование позиций, но все это должно было происходить на привычной земной тверди, так что Алексей об этом этапе почти не беспокоился. Но сначала предстояло сесть.
Колеса гулко хлопнули об землю, «Эльфауг» подскочил на пару метров вверх, взвыл движком, снова упал и снова подскочил, а потом, трясясь как припадочный, покатился по мелкой щебенке, пока не остановился совсем.
— Кобылья срака! — восхищенно завопил Лешка и рывком вылетел из аэроплана, но сразу же с болезненным воплем завалился на бок — свело ноги. К тому времени, как он вскочил, Жень уже стаскивал с крыльев контейнеры с оружием. Потом они схватили самолет за крылья и развернули.
— Бывайте, епта!!! — замахал рукой Спиваков, поддал газу и, после короткого разбега, взмыл в воздух.
Из второго аэроплана выскочили бледные как мел Костик с Фролом. После того как их «Авро» взлетел, последний самолет с чоновцами красиво зашел на посадку, но… неожиданно провалился и клюнул носом.
С грохотом и визгом по сторонам полетели куски винта, аэроплан стал на двигатель, на мгновение замер, а потом, в клубах пыли завалился на землю вниз кабиной и сразу загорелся…
Глава 14
На войне, в своей прошлой жизни, Алексей видел очень много того, что можно назвать чудесами. Когда подряд три дрона взрываются под ногами, а четвертый попадает прямо в шлем, но человек остается целехоньким, хотя и слегка пришибленным, когда прямым попаданием разваливает блиндаж, но обитатели этого блиндажа выкарабкиваются из-под развалин без единой царапины. И вот сейчас он снова оказался свидетелем настоящего чуда. Клятая «этажерка» превратилась в горящие обломки, но экипаж…
Чудом уцелел!
— Мыы-уоу… — военлет Алексей Попович надрывно мычал, закатывая глаза, пускал слюни на свою кожаную тужурку и ожесточенно крестился, почему-то левой рукой. Выглядел он забавно, но на труп уж точно похож не был.
Чоновцы, Никитка Клюев и Серега Балабан, ошарашено таращась друг на друга, одновременно ощупывали себя и оттирали кровь с разбитых физиономий. Но опять же, выглядели живехонькими.
Жень подобрался к военлету и ехидненько продекламировал:
— Лелигия опиум для налода!
— Иди нахер, обезьяна косоглазая! — Попович перепугано шарахнулся в сторону.
— Сама обесяна! — обиделся китаец. — Я китаися!
Все радостно заржали, в том числе Жень и военлет.
— Отставить! — сухо скомандовал Алешка. — Жень, ты на пост с пулеметом, прикрывать… — Лекса показал рукой на пригорок неподалеку. — Остальным разобрать оружие с боеприпасами и приготовиться к маршу. Дым может кого-нибудь привлечь. Шевелите булками…
Через десять минут все оружие и боеприпасы разобрали. На каждого, кроме военлета, пришлось по пулемету, а Лешка вооружился своим Мадсеном. Несмотря на свою архаичность, творение датских оружейников оказалось на удивление точным, удобным и надежным оружием. На Поповича вместо ствола навьючили сумки с дисками и магазинами. В итоге получалось тяжеловато, не меньше чем по сорок кило на брата, но от количества патронов прямо зависело выживание и все это прекрасно понимали. Лекса немного побаивался, что резкое сокращение состава отряда вызовет сомнение в целесообразности проведения операции, но никто даже словом не обмолвился. Попович что-то уныло бурчал себе под нос, но, как оказалось, просто жаловался сам себе на несправедливость жизни.
Алексей сориентировался, показал направление и сам занял место в авангарде.
Очень быстро солнце встало в зенит, навалилась свирепая жара, скорость продвижения сразу снизилась, а еще через час, начал резко сдавать военлет — еле передвигал ноги и даже пару раз упал. Пришлось срочно объявить привал.
— Привал полчаса, Костян, Федот, прикрываете…
Попович в буквальном смысле рухнул на камни и виновато забормотал.
— Я это… видать башкой приложило, в глазах все плавает. Но ничего, ничего… счас чуток отдохну и попру как лось. А вы ребята ничего, жилистые… буе-ее…
Военлет не договорил и содрогнулся в приступе рвоты.
Лешка дождался пока приступ пройдет, и по очереди распялил Поповичу пальцами веки.
— Не верти тыквой. Понятно…
Зрачок на левом глазу военлета сильно расширился, а правый, наоборот, сузился в горошину и ни на что не реагировал.
Лекса едва не выругался, такие симптомы могли свидетельствовать о тяжелом повреждении одного из полушарий. А это, в свою очередь, могло привести к большим проблемам — до места засады все еще оставалось около двух верст, и это расстояние надо было преодолеть до наступления темноты.
— Мутит, в ушах звенит, в глазах туман, взгляд не можешь сосредоточить?
— Угу… — белый как мел Попович кивнул. — Туман, розовый. Да не переживайте, с меня как с гуся вода. Не в первый раз. Чуток отлежусь и на взлет…
— Травмы головы были?
— А как же!.. — военлет гордо задрал нос. — А как не быть? Чай не пешеходный, а воздухоплавающий! У нас всегда так. Пятый раз уже, того…
