Феникс. Начало - Лю Дэшэн
Когда я вбежал в школу, в фойе первого этажа, кроме Вадика Стеблова, из моих одноклассников никого не было, лишь на верхних этажах слышался шум множества ног. У неработающей рамки металлодетектора сидел и хлопал глазами ничего не понимающий пенсионер в форме какого-то охранного агентства. то ли «Цезарь», то ли «Император».
— Идите, заприте калитку! В городе беспорядки, сюда идут погромщики. Скорее жмите на кнопку тревоги!
— Ты что несёшь парень? — охранник растерянно бросил взгляд на монитор с изображением с видеокамер — на чёрно-белых фрагментах школьного двора ничего тревожного видно не было.
— Пётр Иванович, сюда действительно бежит толпа с палками! Закрывайте скорее дверь — меня поддержал Вадик.
— Я должен сам во всем убедится. — отодвинув меня с дороги, охранник снял с гвоздика в стене короткую резиновую палку и пошёл на улицу. Я попытался найти на посту охраны кнопку тревоги, но ничего похожего не нашёл.
— Петр Иванович, где тревожная кнопка⁈
Человек в черном комбинезоне, не оборачиваясь, отмахнулся от меня и вышел из здание школы, а я побежал вслед за ним не остался, но остался стоять в проеме входной двери, в готовности в любой момент захлопнуть тяжёлую стальную дверь и задвинуть засов.
— Беги скорее наверх, в учительскую или к директору, пусть объявляют тревогу — маявшийся у меня за плечом Вадик, получив четкое и ясное указание радостно мотнул головой, и умчался вверх по лестнице, туда, где сидят взрослые тети, обязанные принимать решения по борьбе с терроризмом.
Толпа погромщиков появились из-за угла в тот момент, когда Пётр Иванович, вертя головой по сторонам, подошёл к калитке. По моим прикидкам, их было человек двадцать, каждый тащил какое-то приспособление для умерщвление ближнего своего. Одно тело, самое грязное, в оборванной одежде, поджимавшего левую ногу, вели поддерживая под руки, наверное, это был тот герой, что начал битву с автобусом. Наверное, этим бойцам было лень прыгать через школьный забор, поэтому они решили обойти школу и, как культурные люди, войти через калитку.
Пётр Иванович, перегородив узкими плечами проем калитки, начал что-то кричать приближающейся толпе, размахивая своим резиновым обрубком. Погромщики, чувствуя свое подавляющее превосходство, не размениваясь на дискуссию, молча приближались к одинокому охраннику. Внезапно что-то заставило меня оторваться от созерцания сцены встречи в калитке и посмотреть вправо, что и спасло меня — вдоль стены школы, выставив вперёд блестящее на солнце, отточенное лезвие штыковой лопаты, ко мне, на цыпочках, приближался молодой с белыми от ненависти глазами. Увидев, что он обнаружен, юноша, больше не скрываюсь, бросился вперёд. Я успел захлопни дверь на засов до того, как паренёк успел пробежать разделявшие нас три шага.
Прости Пётр Иванович, но шансов у тебя, в любом случае, нет, но ты сам сдуру поперся встречать вооруженную толпу, с резиновой палкой наперевес, наверняка нарушив половину пунктов своей должностной инструкции, бросив здание, полное детей даже без какого либо подобия охраны.
Кто-то стал яростно дёргать дверь снаружи, а потом, с двух ударов, разбил большой хромированный дверной глазок, заботливо установленный на входной двери.
— Что здесь происходит? Иванов, немедленно отойди от двери. Зачем ты запер дверь? После того, как ты избил половину своего класса, тебе уже не удастся отвертеться от тюрьмы или психиатрической больницы. -за моей спиной несокрушимо и грозно возвышалась директор школы Галина Константиновна Миллер, из-за спины которой выглядывало несколько торжествующих мордочек моих одноклассниц. Я, немного задумавшись о том, как должен был поступить, надеюсь, еще не покойный Петр Иванович, попустил подход столь представительной делегации и теперь растерянно хлопал глазами, выстраивая линию поведения.
— Ты слышал, что я сказала⁈ Отойди от двери и дай мне ее открыть. — рука директора школы потянулась ко моему плечу, но повисла в воздухе буквально в нескольких миллиметрах.
— Ее открывать нельзя и я не отойду!
Не ожидавшая такого ответа, женщина хватала воздух ртом, готовя мне достойный ответ, и тут, лучше тысячи слов, на дверь обрушились град ударов чем-то металлическим и яростные крики — это явно был не ученик, опоздавший на уроки.
Как, все-таки, мирная жизнь тяжело уходит из нашего сознания. С перекошенный от ненависти лицом, директор школы, заорав «Да я за эту дверь сто пятьдесят тысяч отдала!», попыталась оттолкнуть меня и разобраться с тем, кто с наружи курочил школьное имущество, с такой силой, что мне пришлось повиснуть на щеколде, прижавшись к ней, чтобы страшная в своем гневе женщина дверь не распахнула.
— Галина Константиновна, пойдемте в камеры посмотрим, что там твориться? — заблажил я, не желая вступать в рукопашную схватку с директором школы, и подхватив директора под руку, повлек ее к рабочему месту, надеюсь все еще живого охранника, параллельно выгнав из тамбура своих одноклассниц, искренне не понимающих, что происходит. Последнюю, подружку Антона Золотухина — Юлю Сергееву, самую упрямую из девчонок, пришлось хватать второй рукой, и преодолевая сопротивление, тащить за собой — у красотки могло хватить ума распахнуть входную дверь, чисто из чувства протеста. Стой здесь, никого не подпускай –прохрипел я в лицо вновь появившемуся в поле зрения, как-то незаметно, ставшему незаменимым Вадику Стеблову, продолжая из всех своих невеликих сил, буксировать упершуюся ногами в гладкий бетонный пол, упертую девку. Как с ней только Тоща Золотухин справляется, с наказанием Божьим. В этот раз камеры видеонаблюдения системы безопасности школы хоть что-то показали? — на пандусе крыльца о чём-то беззвучно митинговала агрессивная толпа, возле калитки лежало тело незадачливого охранника, вокруг головы которого растекалась чёрная лужа, а кто-то, не брезгливый, склонился над Петром Ивановичем и деловито обшаривал его карманы.
Галина Константиновна и Юлька от реализма картинок на мониторе, взвизгнули одновременно.
— Ой! — по бабе взвыла директор школы: — Петра Ивановича убили! Юлька Сергеева стояла молча, только хлопая глазами, не отрывая взгляда страшных и качественных картинок на мониторе.
— Да нет, вроде бы жив Петр Иванович! Видите, головой шевелит. — я вытянул руку, поднеся ее к самой плоскости экрана
