Начальник милиции. Книга 3 - Рафаэль Дамиров
Все так же на лавке возле вкопанного уличного стола под раскидистым деревом, укрывшись от посторонних глаз, звонко щелкали костяшками домино и потягивали пивко работяги с мясокомбината.
Я осмотрелся. Верка с моего этажа собирает белье с уличной сушилки. Молодая парочка, что недавно заселилась, все так же, держась за ручки, куда-то намылилась. Расфуфыренные, в джинсах, парень с гривой, что у мерина, и с гитарой на плече. В общем, тихая-мирная общажная жизнь текла своим чередом и не знала, что Морозов теперь не в ее спокойном потоке, а попал в водоворот.
Нужно вызвать Нурика. Я поднял маленький камешек с ноготок размером, намереваясь его швырнуть в окошко первого этажа, туда, где моя комната. Наверняка соседа уже приходили спрашивать Ахметов меня не сдаст, а если бы и сдал, то сдавать-то нечего. Он ничего не знает, да и я ничего не сделал.
Я уже хотел было выйти из кустов и подойти ближе, как мой глаз зацепился за мясокомбинатников, что резались в домино, сдабривая игру янтарным напитком из трехлитровых банок.
Что не так? Ага… Не все они наши. Я пригляделся. Ну точно — один хмырь небритой наружности и с фингалом под глазом не из нашей общаги, вроде. Во всяком случае, я его не припомню. Может, алкаш прибился к мужикам пиво похлебать и в доминошку порезаться? Очень похоже на то. Так? Да не так…
Я подкрался ближе, заросли стриженного вяза в роли изгороди на газоне мне очень помогли. Стал смотреть. Хмырь этот слишком уж гладок для алкашика. Небритость есть, да, но кожа на морде не как у кирзы, а жилки красные и сосудистые на носу и вовсе отсутствуют. Мешки под глазами? Нету их. Морщины от разгульной жизни — таких тоже не имеется. Ну и стрижка — вроде лохматый, но отнюдь не заросший, значит, просто волосы взъерошил, а парикмахерскую-то посещал недавно.
Еще — важная деталь. Наколка на кисти виднеется. Парашют и буквы какие-то — скорее всего, ВДВ или что-то в этом духе. Десантник в прошлом, получается. А фингал? А что фингал, его и нарисовать можно. Даже я без всякого грима это сделать смогу. Для этого нужна алюминиевая пуговица от советской школьной формы и школьный мел. Мажем пуговицу мелом (она шершавая) — да и водим круговыми движениями пуговкой под глазом. Синюшный окрас мел с алюминием дают именно при трении о кожу. Синяк получается очень достоверным. Получается, это засланный казачок. Караулит меня, что ему еще тут делать.
Между тем, Верка развесила белье и, сотрясая грудями в через тонкий ситцевый халат и с тазом под мышкой, направилась к крыльцу. Я ретировался в кусты и оттуда и пошел к ней наперерез.
— Привет, — вышел я из кустов.
Но встал так, чтобы от доминошников меня не видно было.
— Ой, мама! Саша! Тьфу, напугал.
— Тише, тише… Верунчик, у меня к тебе просьба.
— Опять постирать? Ну давай, по прошлой таксе. Только колбасу можешь копченую, а не вареную достать?
— Да нет, все проще… Вон видишь мужичков?
— Петровича со своей бандой мясников? Конечно, опять газон обоссут, как стемнеет. В милицию на них надо писать, или в стенгазете нарисовать и вывесить. Ой, а ты же с милиции? Скажи им, чтобы удобрения свои попридержали, а?
— Скажу, только баш на баш. Ты мне поможешь, и я их проинструктирую, проведу профилактическую беседу, так сказать.
— А что делать-то? — Верка подбоченилась пустым тазом и лихо сдула выбившуюся из-под косынки прядь со лба. Смотрела на меня с любопытством молодой девушки, хотя у самой уже дети почти взрослые, кот старый и муж лысый.
— Подойди к ним и скажи, мол, так и так, мужики, не знаете, что с Санькой Морозовым приключилось? Дескать, сейчас его видела, он с той стороны общаги из окна вылез, прям из уборной первого этажа. Нет, чтобы через дверь выйти, как все люди, а он через окна лазает. А меня увидел, так вообще сиганул. Побежал в сторону остановки общежитской. Поняла?
— Ага, — Верка озадаченно нахмурилась, прядка, воспользовавшись ее растерянностью, снова налипла на лоб хозяйке. — А чаво это такое ты выдумал? Зачем это?
— Короче, долго объяснять. Это я поспорил. Так надо… Сделаешь?
— Ну если надо, — Верка пожала мясистыми плечами, перехватила эмалированный тазик и направилась к мужикам.
О чем-то им стала рассказывать, надеюсь, все запомнила, что я говорил, и вещала правильно. Присутствующие реагировали вяло на ее слова, а больше заинтересовались ее декольте. Мячики на груди пытались выбраться из уже тесного халата. Мясоделы пасли в вырезе халата свои бесстыжие взгляды. Все, кроме одного — того небритого с фингалом. Когда Верка закончила свой рассказ, хмырь вдруг вскочил как ужаленный и понесся в сторону остановки, оставив на глазах изумленных мужиков пивную кружку, еще наполовину полную, недоеденного вяленого леща и недоигранную партию в домино. Кощунство из кощунств. Я заметил, как он на ходу рефлекторно схватился на миг за пояс правой рукой, за то место, где висит обычно кобура. Пистолета у него не было, а навык был. Не к добру…
Беги, Форест, беги, — проводил я взглядом десантника. Дядю Сашу хотел нахрапом взять, дешевым маскарадом? Не выйдет.
Я подождал еще минут пять и после преспокойненько вошел в общагу.
— Морозов! — коменда аж выскочила из своей вахтенной загородки и кинулась ко мне навстречу. — Ты откуда такой красивый, что за дела происходят вообще?
— Ты о чем, Василина Егоровна?
— Скажи мне, Саша, почему я должна докладывать в милицию о факте твоего появления в вверенном мне учреждении?
— А-а… ты про это? Учения у нас такие, Василина Егоровна. Я в роли беглого преступника, скрываюсь, прячусь, как взаправду. Отрабатываем практические навыки задержания в условиях города. План-перехват называется, подъем по тревоге личного состава и все такое, вам, гражданским, неинтересное.
— Учения?.. Фух, блин! Кошки-матрёшки! Камень снял прям с души. Я уж было подумала, что тебя того… Это самое… За грешки прижали.
— Ну что ты, грешки у меня конечно, имеются, у кого их нет. Но не такие они, чтобы за них меня «раскулачивать» и как волка загонять.
— Так, а мне-то что делать? У меня четкие указания — как появится
