Взводный - Айзенберг Александр Берг Александр
– У тебя так же?
– Да, правда, народу мало, тяжело найти сообразительных бойцов одной народности, так что пока общение кодовыми словами идет, там тоже голову сломаешь, пытаясь понять, что имеют в виду. Хотя порой наши выражения даже просто на русском для иностранца совершенно непонятны.
– Это какие?
– Да хотя бы такое: надень, на х…й, шапку, а то уши отморозишь.
Услышав это, Севастьянов разразился смехом, наконец, отсмеявшись, он сказал:
– Действительно, причем тут уши.
– С тобой, капитан, не соскучишься, но если даже я не сразу понял, то что говорить об иностранцах.
– К сожалению, у немцев хватает и наших бывших эмигрантов или их детей, так что это не всегда сработает. Поэтому разработайте таблицу кодовых обозначений, которые и близко не будут похожи на аналоги. Зачастую танки в радиопереговорах называют коробочками, но аналогия есть, так что это, по большому счету, секрет Полишинеля. Вот, к примеру, я обозначил все рода войск овощами и фруктами, и теперь пойми, что имеется в виду. Перехватывает вражеский радист сообщение, а там: «вижу баклажаны с яблоками, покупать или нет?»
– И что это означает?
– Вижу артиллерию и пехоту противника, нападать или нет.
– Действительно, в жизни не догадаешься, что это означает. Спасибо тебе, капитан, за науку и советы, и еще раз, не держи зла за первую встречу.
– Проехали, товарищ генерал.
Мы разошлись по своим делам, хотя я не зависел от Севастьянова, но зачем плодить себе врагов на ровном месте. Да, мы поцапались при первой встрече, но и его можно понять, главное, он не стал лезть в бутылку и признал, что был неправ, так зачем тогда делать из него врага. Мы ведь, по сути, все в одной лодке и делаем одно дело, а так разошлись краями без взаимных претензий. Днем немцы еще пару раз пытались нас атаковать, но слабее, чем раньше, так что отбили их легко и почти без потерь, хотя было три артобстрела и два налета, но тоже обошлось. Непосредственно в окопах только дежурная смена у пулеметов, а бойцы – в лесу, им по ходам сообщений на занятие своих позиций нужно пять минут, а этого вполне достаточно, зато и потери они не несут во время обстрелов и бомбежек.
Были и хорошие новости у нас. С нами связался штаб армии, позвали не только меня, но и генерала Севастьянова. Понимая, что даже с дивизией Севастьянова я не смогу отбросить противника на старые рубежи, решили тут устроить новую линию обороны. Честно говоря, порадовали, я боялся, что потребуют любыми способами выбить немцев, но, видимо, начальство поняло, что в таком случае просто лишится войск и останется с голым задом перед противником. Для выправления линии фронта они отводили другие части назад, и уже завтра у дивизии Севастьянова появятся соседи, что не могло не радовать, так как, по большому счету, ее фланги были открыты. Это у немцев пока тоже не было лишних сил, чтобы ударить там, да и дорог тоже, что, как мне кажется, и явилось основным фактором того, что немцы пока там не ударили.
Кроме того, до вечера к нам прибыли две батареи противотанковых сорокапяток и рота Т-34, правда, от той роты осталось всего семь танков, но и Т-34 не шли ни в какое сравнение с Т-26 или БТ. С их достаточно мощной на данное время броней и орудием это было очень серьезное оружие при правильном использовании. Пока противотанкисты расположились в тылу, но когда я уйду, а это, скорее всего, будет завтра, они займут мои артиллерийские капониры. Хотя подкрепление прибыло к Севастьянову, но я все равно переговорил с капитаном Артюховым, командиром танковой роты. Посоветовал ему не бросаться в атаки, а работать с опушки леса из капониров и почаще менять места, после каждого боя, а то немцы быстро накроют его танки ответным огнем.
Севастьянов тоже понял, что технику нужно беречь, и потому никаких атак не будет, по крайней мере если ему самому не прикажет начальство из штаба армии. Танковая рота была отличным мобильным резервом на случай танковых атак противника, и если действовать исключительно от обороны, то рота может продержаться достаточно долго. Сам капитан Артюхов остался доволен, он уже получил опыт войны и прекрасно понимал, что, действуя исключительно от обороны, да еще в лесу, вернее на его окраине, он мог сберечь свои танки. Еще его крайне впечатлило поле перед лесом, на котором застыли горелые коробки множества немецких танков и бронетранспортеров. Он уже знал, что у державшей здесь оборону дивизии есть немного старых танков и пушечных бронеавтомобилей, а увидев огромное количество трофейной техники, правда, перекрашенной уже в наш камуфляж и со звездами на бортах, он впечатлился еще сильнее, такое он видел впервые.
Когда утром командир немецкой дивизии лично приехал на место расквартирования только что прибывшего гаубичного полка, то ему предстало жуткое зрелище. Практически весь состав полка вместе с командованием погиб, их сначала расстреляли, а потом всех подряд, не глядя, добили штыками. Среди убитых не оказалось только водителей, а также ни одной машины и ни одного орудия. Генерал уже слышал про случаи уничтожения в тылу немецких частей и пропажи их техники и вооружения. Пока таких случаев было несколько, и вот теперь такое же случилось у него. До этого все шло хорошо, но сначала со связи стали пропадать передовые подразделения, а потом авиаразведка доложила, что все части уничтожены, но противник не обнаружен. И вот вчера они встретили противника, и дивизия понесла просто катастрофические потери, в том числе три полка артиллерии, причем только один был уничтожен ответным огнем русских, а два, по всей очевидности, захвачены. Когда вскоре тут появился представитель Абвера, генерал сделал ему грандиозную выволочку с требованием выяснить, кто это все сделал. Две атаки на русские позиции также окончились неудачно, радовало только одно, русские все же начали отступление.
Вечером после ужина я скомандовал своим выступление; нам было необходимо снова сделать хороший крюк, чтобы, не насторожив немцев, выйти им в тыл. Хорошо, что они тоже еще не успели подтянуть дополнительные силы, и их фланги также открыты. Двигались мы медленно, но все же часам к двум ночи вышли к намеченной цели. Сначала вперед ушли разведчики, они принялись снимать многочисленных немецких часовых, на это ушел целый час, но тут ничего не поделаешь. Наконец, получив сигнал, что дело сделано, мы, включив фары, двинулись из немецкого тыла на отдыхавших немцев. Одновременно с этим в небо устремились осветительные ракеты, а с нейтралки поднялись густые цепи бойцов Севастьянова.
В тот момент, когда мои разведчики пошли снимать немецких часовых, бойцы Севастьянова ползком двинулись к немецким позициям, и когда мои начали, то им оставалось не больше ста метров до немцев. Тихо, без криков, они устремились в атаку. Удар с двух сторон оказался для немцев полной неожиданностью. Наконец зазвучали выстрелы, но ничего сделать немцы уже не могли. Достигнув противника, бойцы Севастьянова стали их с остервенением колоть примкнутыми штыками, а любые очаги сопротивления сразу уничтожали. Наверное, для них это был миг счастья, когда они наконец смогли выместить на врагах всю свою злобу и ярость за последние дни постоянных отступлений.
Больше часа мои бойцы и бойцы Севастьянова проверяли каждый закуток, пленные нам были не нужны, а потому никого и не щадили, даже офицеров. К сожалению, сам командир дивизии был не здесь, да и тут разместилась не вся дивизия, часть осталась в тылу, но с учетом потерь за прошедшие дни можно было сказать, что немецкая дивизия прекратила свое существование.
Убедившись, что живого противника в радиусе нашего зрения не наблюдается, начали самое сладкое, сбор трофеев. Бойцы обыскивали всех, а чтобы не путаться, то обысканных немцев сносили в одно место. Если на часы, зажигалки, бритвы я и Севастьянов закрыли глаза, это была как награда бойцам, то вот деньги и все украшения, которые они находили у немцев, необходимо было сдать. Позже все сдали под роспись начфину дивизии, а кроме того, собирали все патроны и гранаты, а также пистолеты и пулеметы. Разведчики Севастьянова хорошо разжились немецкой формой, обувью и разным оружием. Главное, Севастьянов все же получил артиллерию, он захватил сорок противотанковых 37-миллиметровых орудий и восемь 75-миллиметровых 7,5 cm FK 16 nA, пусть устаревших и не шедших ни в какое сравнение с нашими Ф-22 или УСВ, но в его ситуации и это было очень хорошо. Еще нам достались шесть зениток, знаменитые ахт-ахт, то есть 88-миллиметровые. Я потом сказал Севастьянову, чтобы он их берег как зеницу ока, не против самолетов, нет, из них ведь КВ можно без особых усилий подбить, так что говорить про немецкие танки, которые еще не имеют сильной брони.
