Князь Федор. Куликовская сеча - Даниил Сергеевич Калинин
Всего же волжских пиратов собралось около пятисот человек. Сила немалая — но точно недостаточная, чтобы осуществить мою задумку. Хотя всего пять лет назад полуторатысячное войско ушкуйников разбило втрое большую рать воеводы Плещеева, захватило Кострому — а затем спустилось по Волге, собрав дань с Булгара, да в очередной раз разграбив ордынский Сарай!
Так или иначе, среди присутствующих на круге атаманов есть трое, кто имеет серьезное влияние среди ушкуйников, и может собрать более сильную рать — это Иван Ус, Федор Косой и Дмитрий Шуй. Что примечательно, прозвище каждого даны по внешним данным: Иван, как кажется, косит под летописного Святослава, брея подбородок и отращивая усы, Федор имеет всего один глаз (второй ожидаемо потерян в бою), Дмитрий — Дмитрий просто левша, отсюда и прозвище… В целом же — внешне ушкуйники не похожи на каких-то там грязных, вонючих и придурковатых внешне разбойников, чей образ зачастую рисуется в голове, когда думаешь о пиратах. Простые русские мужики, в большинстве своем не очень высокие, но широкоплечие, коренастые, в подавляющем большинстве своем русобородые да сероглазые. Единственное что — на круг явились хоть и без брони, в простых «свитах» (разновидность кафтана), но все при оружии. Большинство с пехотными секирами — оружием с чуть более массивным бойком, чек у кавалерийских «чеканов», зачастую с довольно широким лезвием, и внешне очень напоминающим секиры викингов загнутой вниз «бородой». Но есть и воины с кистенями (это когда к древку цепляют цепь, а к цепи крепят ударный груз, наподобие шипастого навершия булавы), и с трофейными татарскими саблями… Атаманы же все как один подвесили на пояса перевязи со статусными мечами.
Ну и взгляды окружающих меня ратников… Вот взгляды совсем иные, нежели чем у большинства моих дружинников, и уж тем более простых ополченцев, видимых мной на Куликовом поле. В глазах ушкуйников читается такое вольнолюбие и внутренняя свобода, такая уверенность в себе и даже дерзость… Неудивительно, что Вятская республика смогла сопротивляться натиску Москвы большую часть пятнадцатого века! Когда же последняя при Иване III собрала достаточно сил, чтобы крушить всех своих противников и подчинять ненадежных союзников да бунтарей, и открыто противостоять ей стало невозможно, большинство вольнолюбивых ушкуйников подались на юг. Кто-то ушел аж на Гребню, на Кавказ, или основав, или же сильно разбавив состав гребенских казаков, кто-то пиратствовал на Волге, кто-то подался на Дон… Где традиция морского разбоя ушкуйников возобладали, благодаря чему донские (а заодно и запорожские) казаки воевали в качестве морской пехоты века так до восемнадцатого, лишь со временем и ростом численности возродив свою легкую степную конницу.
И именно этот процесс я хочу ускорить.
— Здрав будьте, атаманы вольных воинов! Я, князь Федор Елецкий, прошу дать мне слово свое сказать, да выслушать речь мою.
Иван Ус, усмехнувшись, негромко, хрипловато заметил:
— Для того и собрались, чтобы послушать тебя, князь. Не томи, говори уже!
— Хах!
— Да-да!
— Говори-говори, мы послушаем!
«Зрительская аудитория» ушкуйников решила подзадорить меня легкими насмешками — кои я, впрочем, пропустил мимо ушей.
— Азак. Татарский Азак, в котором находится сразу два поселения фрязей, оба имеют каменные укрепления и оба именуются «Таной». Фрязи дали Мамаю очень много денег на наемников, надеясь на солидный доход с грабежа Руси. Такое нельзя оставить без возмездия…
Чуть более серьезный Шуй вопросил, несколько удивленно изогнув брови:
— И в чем же наш интерес? Коли Димитрий Донской хочет с фрязями поквитаться, так пусть собирает войско и идет в их землю…
— Верно говоришь, атаман. Но Димитрий Иоаннович так и хотел поступить, и в рати его перед Куликовым полем были проводники-сурожане, что могли довести нас до городов фрязей… Но больно много мужей легко в землю после сечи. Что же касается вашего интереса…
Я сделал короткую, несколько театральную паузу, одновременно с тем широко, многообещающе улыбнувшись, после чего воскликнул так громко, чтобы меня могли услышать как можно больше повольников:
— Тана — это перекрестье многих торговых дорог! С востока в нее следуют дорогие шелка и парча, пряности и специи, необходимые для заготовки мяса. И фрязи очень ценят эти товары, и готовы платить за них звонким золотом да серебром! Сами же они торгуют с татарами оловом — и ордынцы также платят за него золотыми монетами. Подумайте сами, какую дорогую добычу вы сможете взять именно в портовом городе фрязей!
В этот раз ушкуйники ожидаемо разразились одобрительными выкриками:
— А князь-то дело говорит!
— Пощиплем фрязей!
— Ужо потянем немчуру за теплое вымя!
Атаман, однако, не разделил общего энтузиазма, с сомнением уточнив:
— А где же находится этот Азак?
— У впадения Дона в Сурожское море.
Тут уж рассмеялся Федор Косой — причем рассмеялся с ничем не прикрытой издевкой в голосе:
— А известно ли князю Федору, что Дон и Итиль не имеют промеж собой связи? И что волок между ними держат татары? Быть может, на пути к Азаку нам бы и удалось проскочить без потерь, покуда поганые не опомнились… Но как соберем добычу, так ведь татары нас тотчас и перехватят!
— Ага!
— На убой нас вести вздумал, князь⁈
— Хочешь татарам сдать, как Дмитрий Суздальский⁈
Теперь же повольники взорвались угрожающими выкриками, в то время как большинство атаманов лишь с насмешкой посматривают в мою сторону, наблюдая за реакцией. Что же, я… Спокоен. Несмотря на всю ярость лихих пиратов и их эмоциональный напор, и тот факт, что в круг я вышел один, от рядовых воинов меня закрывают сами атаманы, кольцо которых ушкуйники не посмеют порвать. По крайней мере
