Холодный ветер перемен - Дмитрий Валерьевич Иванов
С пароходом «Адмирал Нахимов», который должен был потерпеть крушение, я решил вопрос через Власова. Выяснилось, что мой двоюродный брат Генка устроился на работу в Черноморское морское пароходство на так называемое «польское чудо» — Дмитрий Шостакович. Так это судно прозвали из-за места постройки в Польше и из-за тупого носа судна, такого, что издалека было непонятным — нос это или корма. Так вот, Генка меня по телефону просветил, что лайнер «Нахимов» — судно для залетчиков! Команда в основном состояла из проштрафившихся моряков. Они были невыездными, то есть не имели заграничной визы, которой их лишили за ту или иную провинность: кто-то попался на валютных делах, кто-то на контрабанде, некоторых лишили партийного билета «за аморалку» … Штрафником являлся и капитан судна — Вадим Марков. Он попался на махинациях с валютой. Направление на теплоход «Адмирал Нахимов» стало для него «ссылкой», местом исправления.
— Знаешь, как у нас его зовут? «Две трубы — одна зарплата», — презрительно сказал мой брат. — Им только в рублях платят, да и вообще, в ноябре его списать хотят.
Болтливый стал Генка. Две трубы или одна — мне всё равно, а вот плохое, наверняка, состояние судна сомнений не вызывает. На этом и сыграю. Причин столкновения я не знаю, помню только, что случилось столкновение двух судов. Но очень уж странным было это происшествие. Море — большое, корабли — тоже, видно их издалека, плюс приборы разные есть, движение судового транспорта небыстрое. Сто раз, наверное, могли избежать катастрофы. Моя цель — замедлить выход судна из порта, или хотя бы конкретно напрячь капитана и экипаж. А кто может напрячь лучше, чем министр МВД? Наверняка, после проверки забегают как угорелые по кораблю и капитан, и его помощники. Глядишь, и не вляпаются в такое маловероятное столкновение. Мне собственно на бабочку наступить — раз плюнуть, даже пара минут задержки с выходом — и корабли не столкнутся.
— Александр Владимирович, я к вам по какому вопросу звоню, — начал я разговор с министром МВД, который нашёл возможность уделить мне несколько минут тридцать первого августа днём. — Я по поводу лайнера «Нахимов» (намеренно говорю немного неверное название судна).
— Так, а что с ним?
— Знакомая на нем плывет, сейчас он в Новороссийске стоит, потом отправляется в Сочи, потом в Батуми, ну круиз у него такой по Черному морю. Так вот, она жалуется, что дым какой-то в её каюте, и горелой проводкой пахнет, а персонал не реагирует. Девушка очень боится и не знает что делать. Говорит, и другие пассажиры жалуются тоже. Позвонила мне на работу с переговорного пункта в Новороссийске. Нельзя кого с берега послать проверить? Или хотя бы по связи сообщить?
— Тьфу ты, я думал, у тебя что серьёзное. Толя, по таким пустяковым вопросам можешь с моим помощником советоваться. Куда он там плывет? В Сочи? Какая каюта? Позвонят от меня сейчас в ГУВД на транспорте, пусть проверят сигнал, и пожарников попрошу привлечь. Совсем расслабились они там!
— Так «Нахимов» долго в Новороссийске будет стоять! До десяти вечера! А сейчас ещё шесть, — заторопился я.
— Да можно и там людей напрячь, ты лучше расскажи, как там у тебя дела в спорте и на твоей комсомольской работе? — согласился с моей просьбой Александр Владимирович.
Рассказал про свою засаду с днём своего рождения, мол, для юниорского турнира я уже стар, а для взрослого одного дня не хватило. Насмешил дядьку.
— Ничего, главное травм избежать, а турниров у тебя ещё много будет, если захочешь. А вообще, судя по твоей нагрузке, скоро выбирать придётся между спортом и твоим МЖК. Слышал, кстати, о нём от Ельцина, не про тебя конкретно, а про Красноярск, хвастал тот, что, мол, помогает вашей стройке и вообще грозится инициативу по МЖК на всю страну распространить.
— Что есть, то есть, помогает, — не стал отрицать я. — А насчет бокса — пока в школе учусь, буду выступать, а вот когда в вуз поступлю, тогда, возможно, и решать придётся, что важнее.
Весь остаток дня я посвятил банальной пьянке. Бейбута и Ленки нет, они опять в деревне на хозработах, и никто мне не мешал. Утром ожидаемо проснулся с головной болью. Выпил таблетку цитрамона, потом вторую. Голова прошла, но начало тошнить. После обеда позвонил Власову ещё раз. Информации по аварии нет никакой, а, зная, как у нас сейчас любят всё скрывать, может, не скоро она и появиться. У Генки можно было бы узнать, но он в рейсе.
— Ты чего сипишь? Горло болит? Проверили «Адмирала» вчера, сначала упирались, мол всё в порядке, а потом, когда капитана вздрючили из пароходства, сознались, что и где у них коротит. Экипаж там тот ещё… Да и судно действительно старое, списывать будут, это вообще последний рейс у него. Разрешили продолжить круиз с условием, что на судне будет представитель от милиции и от пожарных весь остаток рейса. Экипаж там и в самом деле не самый лучший. Ещё в Батуми их проверят разок, — порадовал меня министр.
Короче, первого сентября бухнуть сам бог велел. Имею право! Насчет Чернобыля я был не уверен в эффективности своей помощи. Чикатилу — да, благодаря мне поймали, но там порядок жертв другой, а тут — чисто моя заслуга. Вспоминать буду всю жизнь!
Но забыл, дела закрутили. Вспомнил уже в следующем году! Причем первого апреля.
— Толян, — открыв дверь столовой, крикнул мне за ужином Аркашка, который вообще на ужины не ходит, барствует — сам питается. — Тебя там девушка ждёт на вахте.
Выхожу, а это Людмилка из универа! Сто лет её не видел!
— Дело к тебе есть, — сухо говорит девушка.
— Раздевайся,
