Время олимпийских рекордов - Дмитрий Викторович Распопов
— Где-то рядом должен быть городской стадион, — поворочался он на скрипучей кровати, — нам сказали до него пять минут пешком отсюда.
— О, отлично, тогда точно найду, — обрадовался я, — так что с утра меня не теряйте, буду там.
— Добро Ваня, — широко и громко зевнул тренер.
Утром и правда, стараясь не разбудить всех я отправился умыться, почистить зубы и надев спортивную форму, стал спускаться вниз, чтобы первый раз пробежаться и посмотреть влияние на организм условий высокогорья, было интересно почувствую я сам разницу или нет. Внизу за столом, где располагался милицейский пост спал человек в форме, с трудом, разбудив которого я попросил открыть мне дверь.
— Парень лучше останься в общежитии, — с характерным акцентом сказал он, сонная потирая глаза.
— Почему? — его слова меня удивили.
— Вам не проводили инструктаж? — в свою очередь удивился он.
— Мы вчера только ночью приехали.
— Послушай совета, останься, — ещё раз повторил он.
Тут уже мне стало интересно, что такого меня ждёт на улице.
— Сейчас я спрошу у тренера, что за инструктаж и вернусь, — вместо того чтобы так и сделать, я вернулся, взял с собой в карманы две КСН-1, милицейской версии, которые мне подарил генерал, чтобы я сам посмотрел какие они в деле и так не разбудив спящего Кузнецова спустился вниз, где уже мне без дополнительных вопросов открыли дверь.
Милиционеры, сидящие в машинах, спали, так что я, перейдя на лёгкий бег, по расходящейся спирали побежал вокруг здания и сразу увидел небольшой стадион неподалёку, хорошо, если на три тысячи зрителей. Кругом не было ни души, так что я настроился на своей привычный ритм и побежал двадцать километров. Последние пять из которых дались мне с очевидным трудом, разница с Москвой теперь ощущалась, и я, чтобы не загонять себя, снизил темп и добегал уже в очень спокойном режиме.
Не переходя на шаг, я ещё пробежал круг, чтобы восстановить дыхание, которое сбилось и стал выполнять общефизические упражнения. Солнце поднялось над горизонтом и видел, как на стадион пришли строители, развешивая плакаты и докрашивая то, что считали нужным. На меня они посматривали с удивлением, но никто не подходил.
Закончив с упражнениями, я отправился в обратный путь. До общежития было буквально двести метров, как я услышал за деревьями громкий спор, а затем так хорошо знакомые мне звуки ударов кулаками по человеческому лицу, и почти сразу девичий крик. В котором я опознал Варю, поэтому без раздумий кинулся на её голос. Выбегая из кустарника, который обрамлял дорожки с посаженными на них деревьями, я увидел, как пятеро подростков лет шестнадцати запинывают Диму, а шестой, удерживал вырывающуюся Варю, закрывая её рот рукой.
Кастеты-явары мигом оказались извлечены из карманов, и я рванул к своим знакомым. Тот, что держал девушку, увидел меня первый, и успел предупредить остальных гортанным криком, но увлечённые избиением ногами корчащегося на земле парня, они не сразу повернулись, а когда это сделали, было уже поздно. Поскольку их было пять, я не стал церемониться, сразу пустив в дело кастеты. Сначала повисла рука одного и он захлебнулся криком боли, затем я мимоходом, ударил под рёбра второго, кажется ему сломав одно, остальные увидев это прыснули в стороны.
— Ты кто такой? — один из них, на корявом русском спросил у меня, — мы в своём праве.
— Валите отсюда, — я набычился, чтобы убрать подбородок с линии прямой атаки.
— Мы тебе стрелу забиваем, сегодня вечером за стадионом, — ответил он, — приводи кого сможешь.
С этими словами, он пошёл подбирать валяющихся на земле друзей, а я повернулся, но не выпуская их из вида, к тому что удерживал Варю. Он её отпустил, она повернулась и замахнулась, чтобы ударить его, но сильная оплеуха, бросила её на землю. Для меня это послужило красным флагом, поэтому больше не разговаривая, я бросился на него, и первым ударом ногой по внутренней части бедра повалил его на землю и двумя добивающими привёл в беспамятство, сразу поворачиваясь к противникам, которые втроём достали ножи.
— Теперь, тебе не жить, — сказал тот, что со мной разговаривал, и они стали сближаться со мной, обходя с трёх сторон.
Наверняка, включая меня в различные группы обучающихся, чтобы освободить голову от мыслей и переживаний от потерянной влюблённости, инструктора не думали, что однажды эти навыки станут мне пригождаться один за другим, поэтому и в этот раз, я быстро стянул с себя куртку, обмотал её вокруг левой руки, зубами затянув узел, и стал смотреть во все глаза, ожидая первого выпада.
Короткий пробный тычок был едва различим, но я был готов к нему, смотря на плечи подростков, так что как только он повёл руку назад, я тут же сделал два быстрых шага вперёд и яварой ударил ему в запястье, и тут же отступил назад. Крик боли и нож упал на землю, а он, баюкая запястье, стал едва не рыдать, нагнувшись к земле.
Двое оставшихся противника, неуверенно переглянулись, но видимо гордость не дала им права сбежать, поэтому в атаку бросились оба одновременно. Мне пришлось сделать рывок против часовой стрелки, чтобы на секунду уйти с поля зрения второго и успеть задеть концом кастета локоть первого подростка. Рука его мгновенно повисла как плеть, а крики боли и слёзы мгновенно брызнули из глаз. Не дожидаясь, когда второй дёрнется ко мне, я первым напал и забил его в землю, не дав даже взмахнуть оружием.
Собрав ножи у деморализованных или бессознательных противников, я вернулся к Варе, которая держала на коленях голову Димы, который пришёл в себя, хотя был весь в крови, и я видел с каким страхом она смотрела на меня.
— Идём, пока им помощь не подоспела, — сказал я, разматывая куртку на руке и только сейчас увидев, что она порезана и теперь безнадёжно испорчена. На коже же в этом месте красовался неглубокий порез, которым тоже нужно было заняться.
— Но они, ты, — она смотрела на шестерых подростков валяющихся или сидящих на земле, — им тоже помощь нужна.
Я удивлённо на неё посмотрел.
— Ты дура, или прикидываешься? Ещё скажи, что я зря вмешался.
— Нет, но зачем было так жестоко, — она осуждающе покачала головой.
— То есть то, что у них были ножи и их было шестеро, тебя не смутило? — изумился я, показывая рану, — слушай ты реально дура.
Подхватывая Диму, я взял его подмышки и зашагал к общежитию, остановившись только возле небольшого колодца, закрытого решёткой на замке, в который скинул трофейные ножи,
