Мент. СССР - Дмитрий Николаевич Дашко
— С гулькин хрен того полезного. Держался гад до последнего, — вздохнул Трепалов.
Ну да, примерно то же самое Максимыч говорил мне несколько часов назад. Была надежда, что его таки успели ещё раз допросить, но тут же скончалась, как и сам виновник нашего расстройства.
— А причина смерти — точно сердечный приступ? — снова спросил я.
— Доктор сказал, что признаков телесных повреждений не обнаружено.
— А яд, какая-нибудь отрава, подсыпанная в пищу? — продолжил выпытывать я.
— Не перебарщивай, Быстров, — грустно усмехнулся Трепалов. — У нас тут не семейство Медичи. Кормили Кузнецова тем же, что и других. Все живы, никто не жалуется. А сердечко любого может подвести.
Я кивнул. Ну да, меня тоже на тот свет, оказавшийся этим, отправил инфаркт. И всё-таки не очень-то я верил в совпадения. Уж больно вовремя умер Кузнец, унеся с собой в могилу много тайн.
— Максимыч, разреши покойника осмотреть, — попросил я.
— А ты что — эксперт-криминалист или доктор медицинских наук? — удивился Трепалов.
— Да я просто одним глазком взгляну…
— Ну иди, смотри покойника, коль загорелось, — не стал упираться начальник.
— Он ещё в камере?
— В мертвецкую отнесли.
— Жора, может с тобой сходить? — предложил свои услуги Лёня.
— Зачем? Как-нибудь сам справлюсь…
Мертвецкая находилась в холодном и сыром подвале. У меня уже был опыт посещения этого не самого уютного места, так что я заранее потеплее оделся и прихватил с собой фонарик. По пути ещё навестил криминалистов и под честное слово одолжил на время лупу. Своей так и не успел ещё разжиться.
Дверь мертвецкой была заперта изнутри. Я долго колотил по ней, пока с той стороны не отодвинули задвижку. На меня сонным взглядом смотрел угрюмый бородач в брезентовом фартуке, накинутом поверх тулупа.
Он сразу узнал меня и отступил, впуская внутрь.
— Товарищ Быстров?
— Он самый, — кивнул я. — К вам недавно должны были доставить некоего Кузнецова.
— Есть такой.
— Покажешь, где лежит?
— Чего ж не показать. Только смотреть там особо не на что. Покойник как покойник.
Он подвёл меня к помосту, где лежали, ничем не укрытые, тела. Подошёл к одному из них, остановился.
— Кажись этот.
Я посветил фонариком.
— Да, он.
Если бы не фонарик, в тусклом свете электрической лампы, было бы невозможно ничего толком разглядеть.
Я склонился над телом и стал внимательно осматривать покойника, лежавшего на спине, потом попросил бородача помочь перевернуть тело. Пока что ничего интересного обнаружить не удалось: никаких следов насильственных действий. Неужели доктор прав, и Кузнец помер естественной смертью?
Но почему во мне до сих пор пылает огонёк сомнения? Снова пресловутый оперской инстинкт?
— Давай вернём в исходное положение, — сказал я.
Мы снова положили Кузнеца на спину. Внешне его труп не отличался от других, что находились в мертвецкой. Разве что был посвежее.
Тут мой взгляд упал на нос покойника. Что если…
— А ну, подсвети. — Я передал фонарик бородачу и велел направить фонарик на голову Кузнеца, а сам принялся осматривать ноздри мертвеца.
Удовольствия в том было мало, хорошо, что работа приучила меня спокойно относиться даже к таким, не самым приятным вещам. По сути мне пришлось взять на себя обязанности эксперта, но что поделать, если криминалистика во многом пока находилась в зачаточном состоянии и спецов категорически не хватало.
Если хочешь иметь хороший результат, сделай это сам.
Через долю секунды у меня в руках оказалось несколько едва заметных шерстинок, скорее всего, из шинели, которой в камере укрывался от холода Кузнецов (одеял и постельного белья, само собой, никто арестованным не давал).
Ну что же… Я не волшебник, а только учусь, но даже моих знаний хватило, чтобы понять: Кузнецова убили, задушив его же шинелью.
Сам он сидел в одиночке, арестантские помещения охранялись, значит, кто-то из дежурившей смены убил главаря банды сам, либо впустил к нему убийцу.
Кто-то очень боялся показаний, которые мог дать Кузнец, поэтому решил подстраховаться.
Подвязок у бандита было много, причём на самом разном уровне, имелись свои люди даже в МУУРе. Логично предположить, что устраняла Кузнецова та самая крыса, что засела в уголовном розыске. Во-всяком случае, это предположение сразу стало для меня основной версией.
Хотя нельзя сбрасывать с весов и другие варианты. Такие, как к примеру, месть.
Я велел бородачу заморозить труп Кузнецова, сам помог отнести его тело на лёд и пулей выскочил из подвала, чтобы как можно быстрее сообщить новости нашим.
За время моего отсутствия на работу подтянулись остальные ребята из отдела, поэтому недостатка в слушателях не было.
Я рассказал о своей находке.
Трепалов нахмурился.
— Это что — выходит доктор схалтурил? А то и вовсе получил на лапу и закрыл глаза?
— Вряд ли. Скорее всего, не хватило опыта, — предположил я, категорически не желая умножать сущности.
Хватит с нас и одной крысы.
— А у тебя, выходит, хватило? — удивился Максимыч.
— У меня были хорошие учителя, — туманно пояснил я, не вдаваясь в подробности. — Спецы ещё той, старой школы. Они меня хорошо натаскали.
— Ну да. Мне говорили, что ты к себе в Рудановск много бывших полицейских кадров переманил, кое-кого, включая твоего тестя, я даже на свадьбе видел, — усмехнулся Трепалов, а потом снова нахмурился:
— Нужно срочно трясти дежурных по арестантской. Правда, ночная смена уже ушла по домам, — добавил он, поглядев на часы.
— Если надо, и дома захватим, — сказал Ваня Бодунов. — Сейчас сгоняю в строевую часть насчёт адресов.
Дежурили в ту ночь в арестантских помещениях трое: старший надзиратель Пестрецов и надзиратели Абрамов и Фоменко. Все характеризовались их начальником положительно, были «отличниками боевой и физической подготовки», хоть сейчас вешай портрет на доску почёта, но когда мы слегка поднажали, выяснилось, что почти за каждым водились определённые грешки: Абрамов любил выпить и несколько раз прогулял службу, Фоменко играл в карты и часто проигрывал. Разве что Пестрецов смотрелся на их фоне светлым пятном: не пьющий, не курящий, с женщинами, имеющими сомнительную репутацию, не водится. Прямо не вертухай на тюремном жаргоне, а святой подвижник.
А ещё мы получили их адреса, оказывается, жили они в разных местах, на противоположных концах города.
Бодунову самым перспективным показался картёжник Фоменко, тот вполне мог нахватать долгов и расплатился за них, пойдя на убийство.
