Восхождение язычника - Дмитрий Шимохин

— А Велес — это Кто? — полюбопытствовал Гостивит.

— Велес — это лесной бог в том месте, который может медведем становиться.

— Так вот извели того медведя, да и медвежат хотели, так баба. Ну та, которая с ним в берлоге жила, на защиту медвежат встала, своих деток, значится. На охотников кидалась и рычала. Даже княгине Ольге пришлось вмешаться, не разрешила она тех медвежат извести. А они, как подросли, в людей обернулись, а мамка их в охапку и бежать подальше. Вот так. А ты говоришь, не может. — И Хельг поднял палец вверх.

— Ха. Ты же сам сказал, что, когда медвежата выросли, они в людей обернулись. А значит что? Не был тот медведь простым. Может, дух какой в него вселился, а может, и оборотнем был, раз дети его смогли обернуться, — все же не согласился я с ним.

— Да будь оборотнем, он бы охотников порвал на раз, а то бы и обернулся в человека, — высказал свое мнение Кнес. Что же он этого не сделал.

— Ты у меня, что ли, спрашиваешь? Меня там не было, да и в первый раз я об этом слышал. А ежели он обернулся бы в человека, что, думаешь, их бы пощадили, или онохотников срамом своим распугал бы.

Парни улыбнулись моей шутке.

Сейчас я вам, ребята, пару сказок дядюшки Кощея расскажу, а то начали тут, понимаешь ли. Даже хмыкнул в предвкушении.

— Вон у греков тоже всякое было, минотавр, например, — начал я рассказ.

— Греки — это которые ромеи из-под Царьграда? — Кнес проявил осведомленность.

— Ага, почти, так вот был у них, получеловек-полубык, и звался он минотавр.

— Эт как? — с интересом спросил Крист.

— Молчи, холоп, — сразу влез Томил.

— Томил, ты своими холопами командуй, а к моему не лезь, понял? — я недобро на него взглянул.

— Да ладно, Яромир, что начинаешь-то, холоп должен знать свое место.

— Без тебя разберусь, где его место.

Томил промолчал.

— Так вот, получеловек-полубык он был, голова у него бычья, а вот все, что ниже шеи, человечье.

— Вот видишь, а ты же сам говорил, что не бывает от семени человеческого, а сейчас рассказываешь, — Хельг внес свою лепту.

— Не бывает, так вот, этот минотавр родился человеком, а стал таким, после того как его бог проклял, его отец был царем, и богу не понравилось, какие дары он преподнёс в храм на рождение сына. А тогда были времена, когда боги ходили среди людей свободно.

— Так и сейчас ходют, только редко. Родичи рассказывали, когда к отцу приезжали, будто зрели, как Тор с ледяным великаном бился.

Не знаю, что они там зрели, однако видел я твоих родичей, они не просыхали от браги. — мелькнуло у меня в голове.

— Возможно, — я пожал плечами и не стал спорить.

— А еще у греков водились сатиры, получеловек-полукозел, до пояса человек, а ниже козьи ноги с копытами, и на голове были рога. И еще любили женское внимание, как тот медведь, и девок крали.

— Они, как черти, про которых ты рассказывал, да, Яромир? — Гостивит подал голос.

— Не совсем, черти по замужним только, а сатирам было плевать, кого и где, лишь бы возлечь. По характеру на домового похожи, про которого Кнес сказывал. Да и водились только у греков. Но хоть они и были полуживотные-полулюди, свой род от бога вели. И изначально их прародитель к роду людскому отношения не имел.

— О как, а я и не слыхивал, про чуду таку, — Кнес почесал голову.

— Так вот, слыхивал еще, будто жили у греков еще и кентавры?

— А это были что за полулюди? — со смешком спросил Дален.

— Ты прав, дружище, — я улыбнулся. Это были полулюди-полукони, голова и торс человека, а дальше полноценный конь. Они считались отменными лучниками. А один из них был учителем знаменитого героя, Геракла, который был сыном бога Зевса. И их племя тоже от бога пошло, а не от людей, так-то.

— Мда, вот интересно. А кентавры с кем спали, ежели с бабами, то одно, а ежели с кобылицами, то другое, да и как это было? — задумчиво произнес Хельг.

— А хрен его знает, как-то не интересовался, — со смешком ответил я. Да и не думал об этом.

— Баба с конем или конь с бабой, — заржал Томил. Парни поддержали его смехом.

— О, Яромир, ты сказал, что они луком хорошо владели, да и ты вроде им управляешься? — когда смех стих, начал Томил.

— Есть немного, — я согласился с парнем.

— Так вот, в Волине по весне лучники соревновались, слыхивали, небось.

— Это да, да, да, — заголосили парни.

— Так вот, было там несколько лучников, которые поразили всех. Один смог выпустить стрелу на шестьсот шагов. Другой с трехсот смог в тряпку попасть. Правда, говорят, у него и лук непростой был. Там еще топор закрепили, острый, что волос рассекал. Закрепили его, и лучники стреляли в само острие, так, что стрелы расщеплялись при попадании на две половинки. Это ж у-у-ух. — А потом грустно добавил: — Жаль, сам такое не видал. Только слышал. Им подарили по коню в полной сбруе, а кони были чистые звери, красавцы. Да еще и по кольчуге.

— Мастера, однозначно, я же просто неплохо стреляю, до хорошей стрельбы мне далеко, а до такой еще дальше.

Если честно, я был впечатлен таким уровнем стрельбы и мастерством, прямо настоящие снайперы.

— Да и дары знатные, — завистливо проговорил Хельг.

— А, да по лету Лютичи с Ободритами опять схлестнулись, — начал Кнес.

— А на этот раз что? — лениво поинтересовался Томил.

— Так это у них же христиане свою, как ее там, ццеркав поставили ну у Лютичей, да и десятину берут. А ободриты при них, значится, вот и начали безобразничать, свои порядки наводить. Так Лютичи и не стерпели, в копья их и взяли, заодно и христиан.

— Ну, этих