В. Бирюк - Косьбище
Просто отойди на шаг с тропинки — сам уже не выберешься. Или, как у меня приятель, выберешься. А пальцы в больничке оставишь. Он тогда очень радовался, что не все.
Так что, затихни, кудрявенький. Не надо мне всего этого, не местный я. Это местному мальку с мужами за столом посидеть — честь и награда. А я этих всех мужей — старше. И по векам исторического процесса, и в лоб — по своей собственной жизни. Тут все, кто за столом, мне — ребятишки. Мне тут впору им сопельки вытирать. Что я, кстати, и делаю. Вон, у зомби моего от горяченького опять нос пробило. Нет, надо, всё-таки, Сухану платок носовой сделать. Спрогрессировать. А то рукавом… не эстетично.
– Значит так. Я не пью — мал ещё. Сухан не пьёт: он — «живой мертвец». Что он с выпитого вытворять начнёт — никто не знает. Может, голову тебе оторвёт. Ноготок не пьёт — лечится он. У него такое снадобье, что с выпивкой несовместимо. Ивашка не пьёт — пока гурда во вражьей кровью три раза не умоется, ему пить — саблю свою потерять. А вот вы с Николаем можете продолжать квасить. Без обид.
Кудряшок попробовал продолжить. Типа классики: «Да ты чё? Ты меня не уважаешь? Я от всей души, а ты так…». Не интересно. Я этого столько наслушался… Короче, «по-квакал — и в тину». Но тут влез Николай.
– Боярич, тут дело такое… Такая… как ты говорил: «сделка срастается». Но — серебра надо. И цена, конечно, но товар… и, опять же, нужда… Ну ты сам глянь.
Я не понял: Николай мотнул головой в сторону плиты. Там Кудряшкова жёнка уже заканчивала приборку после готовки, какой-то горшок ещё булькал, да доходило что-то накрытое полотенцем.
– Ты о чем?
– Так Кудряшок нам бабу свою оставит. Но хочет полторы гривны.
Кудряшок наконец-то понял, кто здесь старший, и, старательно заглядывая мне в глаза, с напором кинулся аргументировать озвученную сумму.
– Вас тут пятеро. Ну, на один-то раз у каждого хватит. На пол-месяца. 15 дней. Итого 75. По куне за раз — полторы гривны. Если больше — прощаю. И опять же — и всё остальное на ней. Ну там, готовка, постирушка. Вообщем, всё. Так это — почти даром.
– Не понял. О каком разе речь?
Напряжённо-убедительное лицо Кудряшка мигнуло. Потом расплылось в покровительственной ухмылке.
– Ну ты, малёк, видать, и не знаешь ещё. По малолетству. Чего мужики с бабами делают? — Суют им. Пока легче не станет. В мудях. Вот кажное облегчение и есть разик. Понял, малой? Не пробывал ещё? Ну, ничего, баба — есть, мужики покажут как чего. Ты, главное, не ссы. Не с первого, так с третьего-пятого получится. Дело-то не хитрое…
– Постой. Она же твоя жена.
– И чего? Баба она и есть баба. У моей — всё как у всех. Вы, мужики, только смотрите — сильно не портить. Ежели там по чуть-чуть… Для забавы — ничего, баба потерпит. Но чтоб руки-ноги, или, там, зрение…
– Не понял. Вы же — венчанные. «Верность до гробовой доски»
– И чё? И причём тута это? Она же свою работу делает, я свою. Я вот тута торг веду, голову свою напрягаю, она после на спинке полежит. Ей не в убыток, а мне прибыль. Я же не для себя стараюсь — для семьи, для нас обоих. За полторы гривны коня можно доброго купить. А то — три коровы. Отделиться мы хотим, построиться. А без скотинки — никак. А она уже в тягости. К осени вовсе негожая будет. Ну чё? По рукам? Аль своих кобыл приспособите? Или на ёлке дупло искать будете? Гы-гы-гы. Ты, малёк, ещё в этом деле не понимаешь, ты на своих глянь — у мужей твоих уже кипит. Но дешевле куны за раз — не отдам. Я и так вон столько скостил.
Насчёт «дупла на ёлке» — это, наверное, местный прикол. Видел дупла на лиственных, на соснах. А вот на ёлке… никогда на глаза не попадалось. И с кобылами — шутка такая. Фольклор на этот счёт предусматривает обе возможности:
«Если б я имел коняЭто был бы номер.Если б конь имел меня —Я б, наверно, помер».
Беглый взгляд на мою команду давал явное подтверждение правоты Кудряшка. Эгоист ты, Ванюха. Сам прошлой ночью с Марьяшкой поигрался, а про людей своих не подумал. А владетель всегда о людях своих должен думать — и чем накормить, и во что одеть, и на кого положить. Людей надо организовывать и обеспечивать. Всем необходимым. В германском вермахте, к примеру, не только полевые бордели были при каждом подразделении, но и унтер-офицерам в инструкции прямо приказывалось подглядывать. Дабы боец не вздумал уклониться от этой «прививки от спермотоксикоза». А то его на сторону потянет, а триппер отзывается на боеспособности личного состава части почти так же, как вражеский артналёт. Опять же, эти мужики ночью, когда ты к молотобойцу сунулся, за тобой вслед рвались. Свои головы за тебя подставлять. А ты им маленького удовольствия пожалеешь? Или тебе серебра жалко? А что эта пятнадцати-шестнадцатилетняя девчушка будет под здоровыми мужиками подмахивать да под-ахивать по команде своего венчанного мужа, так «в чужой монастырь со своим уставом». А так они на скотинку заработают, построятся, обживутся. Детишек нарожают, кому-нибудь предками станут. Откуда столько рефлексии и фарисейства? Проще надо быть, ближе к людям. И к — лядям. Я уж собрался кивнуть. Но тут влез Николай. Ну, профи, что возьмёшь.
– Кудряшок, ты вот торг ведёшь, а товар не показываешь. Или нам тряпки интересны? Вели бабе своей сюда подойти и подол задрать. Что кот в мешке, что баба в тряпье — сперва покажи.
Кудряшок кинулся к плите, возле которой возилась его жена. Что-то стал убедительно ей втолковывать. Она сперва отшатнулась, пыталась возражать. Но муж — он всему голова. Через пару минут Кудряшок подвёл за руку к столу свою жену.
– Вот. Ты… эта… рубаху-то задери. Вот, мужики, никакого изъяну. Всё на месте. Ни язв никаких, ни прыщей. Рот открой — покажи язык-то. Вот же, чистый, розовый. Не больная, не немочная.
Кудряшок крутил перед нами свою жену, собрав ей рубаху на шее. Николай, по привычке, хаял — сбивал цену. Ноготок уныло сидел в углу и смотрел в сторону: я ему прописал полное воздержание до завершения цикла лечения. Честно говоря, я просто не знаю насчёт противопоказаний в его ситуации. Так что — на всякий случай. Случайный взгляд под стол показал и Суханову готовность принять участие. Путём визуального наблюдения установлен новый научный факт: этот инстинкт при виде обнажённого женского тела у зомби срабатывает. А вот как он будет реализовываться… Появляется интересная возможность установить самую базовую форму проявления одного из самых базовых инстинктов.
За своей готовностью — и под стол лазить не надо. Как-то сильно я… озабочен. С такой озабоченностью лучше не на «Святой Русь» прогрессировать и факеншитировать, а дома сидеть. В какой-нибудь мусульманской стране, где гаремы. А может, ну это всё? Покосы здесь славные. Заимку можно перестроить, завести себе бабу. Двух. Или трёх. Детишек наделать. Что я, большую семью не прокормлю? С моими-то талантами… С твоими талантами, Ванюша, тебя на вражьи города сбрасывать хорошо. Как оружие массового поражения. Твой главный талант — попадизм. Тебе если и петь «распашу я пашеньку», то только с соответствующим текстом:
«Попаду я, попаду яВ зад-ни-цу, в зад-ни-цу»
Конец смотринам положил Ивашко. Долго и тщательно разминая раздувшееся своё брюхо, он, наконец, смачно рыгнул и сообщил:
– Лады. Боярич, ты как? Ну, тогда я первый.
Ну вот — социальная иерархия в группе восстановлена, моё первенство и «вятшесть» сомнений более не вызывают. А то пришлось бы доказывать. Путём публичной реализации и демонстрации «состояния стояния». Как в вермахте. Или — как Крестителю на Рогнеде.
Порядок следования тоже восстановлен: Ивашко — «первый среди последующих». До следующего местного идиотского ритуала с притопами, прихлопами и метриками мерения. Николай тут же отсыпал серебра. И когда успел приготовить? Ударили по рукам, Ивашко, ухватив бабёнку за плечо, тяжело поднялся… Но тут снова засуетился Кудряшок:
– Дык, обмыть же это надо. Торг-то наш. А то не получится. Ну, упадёт там, или не влезет. Удовольствия не будет. Сейчас по чуть-чуть. За удачу. Тута особая бражка есть, особо для особых случаев, духлявая, вымороженная. Такая забористая получилась. Сейчас я бабу в сарай отведу, тама сено свежее, мешки набьём, а ты, Ивашко подходи, а я там присмотрю, устрою всё чтоб чин-чином…
Он шустро слил всё из кружек назад в жбанчик, вытащил другой, ещё закрытый, плеснул по кружкам… «Ну, чтобы всем в радость». Царапнуло ухо «вымороженная бражка». После «отравительской веси»… Но запаха нет. Вроде, нормальная. Естественное брожение даёт продукт с содержанием спирта где-то около 12–14 «оборотов». Вот до этой границы укладываются всё «не креплённые». Вся Древняя история, да и большая часть Средневековья крутится в этих пределах. Исключение, похоже, одно — скифы. Они даже в относительно теплом Причерноморье вымораживали молодое вино. Градусность поднимется в полтора-два раза. Собственно говоря, именно этим «скифским вином» Одиссей и поил Полифема. Простым бы он циклопа не завалил — виноградное вино циклопы и сами делали. А так одноглазый мужик сначала не «ощутил разницы». А потом потерял остатки зрения от передоза в «плохой компании». Что и в моей России — сплошь и рядом.
