Нил Стивенсон - Движение
Этот конкретный виконт, как все понимали, не смог бы зарифмовать двух строк. Несколько молодых поэтов постоянно торчали в клубе и строчили эпиграммы за пироги и выпивку; один из них был сейчас в свите виконта.
Сэр Исаак вошёл бодрой походкой двадцатилетнего студента, шагающего вдоль реки Кем, словно и не пролежал две недели кряду после кровавого избиения в Звёздной палате. Он прервал трогательную сцену поздравления и заговорил с Роджером, не подозревая, что влез впереди длинной очереди людей куда более знатных. Даниель протискивался гораздо медленнее, поскольку в отличие от Ньютона вежливо обращался к каждому, кого оттирал плечом. Соответственно, он не слышал начала разговора. Впрочем, несложно было угадать, что Исаака привели сюда новости, а значит, он поздравляет Роджера с выдающейся победой: это ж надо было так припереть Болингброка к стене, что тому пришлось звать на помощь мамочку! Именитые господа, один за другим, говорили Роджеру подобные вещи несколько часов кряду, и тот благодарил их наклоном головы столь машинально, что это уже превратилось в кивательный тик. Однако те же слова от сэра Исаака Ньютона он принял с совершенным вниманием, как будто все остальные поздравляют наобум, и только Ньютон высказывает своё подлинное мнение. Возможно, делу отчасти помогало то, что Ньютон говорил прозой.
На взгляд Даниеля, Роджер выглядел немного рассеянным и выслушивал стихотворную лесть вигов чуть ли не с тоской. Оно и понятно: Роджер — боец. Весь прошлый месяц он готовил контратаку, теперь она позади. Роджер оказался в положении дуэлянта, который сделал выстрел и стоит, безоружный, не зная, что с противником: убит тот, просто оглушён или длит миг торжества, прежде чем выстрелом размозжить ему голову. Он должен готовиться к ответному выпаду Болингброка; вместо этого сидит в клубе и выслушивает скверные вирши.
Роджер дружески взял Исаака под руку и повёл к Даниелю, но прежде, повернувшись к оставляемым поклонникам, провозгласил:
— Господа! Минуточку внимания! Я слышал, что сегодня королева всемилостивейше одобрила билль об объявлении награды за отыскание долготы!
Он сделал вид, будто изумлён таким исходом событий.
— И, по слухам, сэру Исааку Ньютону кое-что на сей счёт известно. Коль долготу желаешь ты обресть, Ньютона отыщи и дай ему поесть!
Импровизация была встречена жидкими аплодисментами и обильными возлияниями.
— Мистер Кэт! Пирогов с бараниной, пожалуйста!
К тому времени, как Роджер с Исааком пробились к Даниелю, они говорили уже совсем о другом.
— Вы отлично выглядите — я очень рад. Значит ли это, что я скоро получу Катерину обратно? Мой дом в полном запустении с тех пор, как хозяйка бросила его, чтобы ухаживать за дядюшкой!
— Да, милорд, она уже выехала, чтобы возвратиться к своим обязанностям, — отвечал Ньютон устало — ему явно неприятно было говорить на щекотливую тему.
— Дом скоро засияет, если она будет радеть о нём так же, как о вас!
— Она и впрямь была очень заботлива, — признал Ньютон, — хотя, по правде сказать, настоящим лекарством для меня стали новости из Вестминстера — надежда на то, что Болингброк будет посрамлён, а испытание ковчега — отсрочено.
— Что ж, тогда вам с доктором Уотерхаузом стоит обратить ваши новообретённые силы на подготовку наступления, — сказал Роджер, — ибо заседания парламента отложены только до десятого августа. У Болингброка более чем достаточно времени, чтобы подвести контр-контрмину и взорвать нас всех на воздух!
— Нам с доктором Уотерхаузом к взрывам не привыкать. — Непонятно было, иронизирует Ньютон или сухо констатирует факт. Тут он поглядел Даниелю прямо в глаза, так что тот даже вздрогнул. — Хорошо, что вы здесь. Я хотел с вами поговорить.
— Тогда, с вашего позволения, я откланяюсь, — сказал Роджер, — чтобы вы могли спокойно побеседовать. Прошу вас, обсуждайте важное и не отвлекайтесь от насущного — ибо нет у якобитов оружия действеннее, нежели лживые измышления, будто виги — а значит, и Ганноверы — портят британскую монету ради своей корысти!
Крайне неделикатно было бросить такие слова директору Монетного двора, но Роджер явно злил Ньютона намеренно. Он помедлил ещё минуту, убеждаясь, что сэр Исаак не рухнет на пол в конвульсиях, однако тот лишь яростно сверкнул глазами. Даниель незаметно подмигнул Роджеру; он по опыту знал, что теперь Исаак не будет ни спать, ни есть, пока не разрешит поставленную задачу. Роджер поклонился и исчез — сгрузив свои заботы на Даниеля, который уже чувствовал, как тяжело давит на его плечи новое бремя.
— Надо отыскать Джека-Монетчика, заковать в кандалы и вытянуть из него признание, что пока он не запустил в ковчег свои грязные руки, там лежали полновесные монеты, — сказал сэр Исаак Ньютон. — Ещё лучше, если мы заставим его вернуть монеты, похищенные из ковчега. Это сокрушит все обвинения иезуитов!
— В таком случае, Исаак, я рад вас уведомить, что розыск Джека идёт уже несколько месяцев, и занимается им…
— Ваш клуб. Да, я про него знаю, — сказал Исаак. — Я попрошу членства.
— По уставу клуба решение принимается общим голосованием, — пошутил Даниель.
Однако Исаак в нынешнем своём состоянии не воспринимал шуток.
— Я не предвижу здесь никаких затруднений, — сказал он. — Собственно, я предлагаю объединить розыск монетчиков, проводимый Монетным двором, с усилиями вашего клуба найти виновных во взрыве адских машин, поскольку есть основания полагать, что речь об одних и тех же людях. Выгода очевидна.
— Тогда будем считать, что исход голосования известен и вы уже полноправный член клуба. — Даниель упёрся ладонями в стол и с усилием оторвал себя от стула. Исаак тоже встал. К ним несли пироги на серебряном блюде; Даниель жестом направил слугу к выходу и продолжил: — Вы удачно выбрали время. Мне как раз сообщили о ценном свидетеле, который желает со мною поговорить.
Исаак уже шёл к двери.
— Я нанял карету на весь день, — бросил он через плечо. — Что сказать кучеру?
— Скажите ему, — отвечал Даниель, — что мы едем в Бедлам.
Карета. Несколько минут спустя
— …и таким образом мы условились с мистером Партри, но, конечно, пока ничего ему не заплатили и не должны платить до конца месяца, — закончил Даниель. Он пересказывал недавние действия клуба, безжалостно сокращая подробности из-за аромата пирогов, ждущих на блюде у него на коленях. Блюдо — двадцатифунтовый серебряный диск — являло собой образчик барочной пышности и было покрыто милями витиеватых строк, воспевавших прелести Ньютоновой племянницы. Здесь её именовали Афродитой — шифр, для Исаака скорее всего непостижимый.
Фривольное блюдо и пышущие жаром пироги не смещались относительно Даниеля, а потому, в полном соответствии с принципом Галилея, теоретически оставались также съедобны, как если бы лежали перед ним на столе, пребывающем в состоянии покоя по отношению к неподвижным звёздам. Сказанное оставалось верным, несмотря на то, что карета с Даниелем, Исааком Ньютоном и пирогами катила по Лондону. Даниель предполагал, что сейчас они огибают северный выступ кладбища святого Павла, но точно сказать не мог: он опустил шторы, поскольку дорога к Бедламу проходила аккурат через алчную пасть Граб-стрит, а ему не хотелось прочесть о сегодняшней поездке во всех завтрашних газетах.
Исаак, который лучше любого смертного должен был бы понимать относительность, не выказывал интереса к своему пирогу — как если бы тот, смещаясь относительно Земли, перестал быть пирогом. Для Даниеля же пирог в движущейся системе отсчета в полной мере оставался пирогом; положение и скорость, будучи сами по себе занятными физическими свойствами, никак не влияли на пироговость. Значение имела лишь динамика относительных перемещений Даниеля и пирога. Если скорость и положение Даниеля близки к скорости и положению пирога, то поедание пирога возможно и заманчиво. Если пирог далеко от Даниеля или движется с большой относительной скоростью (например, брошен ему в лицо), он утрачивает часть своей пироговости (во всяком случае, с точки зрения Даниеля). На данный момент, впрочем, это были чисто схоластические рассуждения. Пирог лежал у него на коленях и был очень даже себе пирогом, что бы ни думал по сему поводу Исаак.
Мистер Кэт одолжил им серебряные столовые приборы, и Даниель, говоря, заткнул себе за ворот салфетку — флаг безоговорочной капитуляции перед чарами пирога. Однако вместо того, чтобы сложить оружие, он вооружился — ножом и вилкой — и уже занёс их над румяной корочкой, когда его остановил вопрос Исаака:
— Клуб намерен оставаться в бездействии весь июль?
— Каждый из членов продолжает свою линию расследования, — отвечал Даниель. — Как мы с вами сейчас.
И он взрезал пирог.
— А прочие?
