Пирс Рид - Тамплиеры
Положение Людовика к тому же усугублялось отсутствием денег – он истратил все средства на продовольствие и транспорт, которые были весьма дороги: его греческие союзники заламывали чрезвычайно высокие цены. И он снова обратился с просьбой к магистру тамплиеров Эврару де Бару, который доставил необходимые средства из Акры, где хранилась орденская казна. Король отправил письмо аббату Сугерию, предписав оплатить тамплиерам долг в две тысячи серебряных марок – сумму, равную половине годового дохода от всех королевских владений во Франции. Этот факт говорит не только о больших затратах на крестовые походы, но также о богатстве ордена бедных рыцарей Храма.
Любовные заигрывания Элеоноры были однозначно восприняты ее дядей, что породило среди жителей Антиохии слухи, будто их родственная привязанность преступает все дозволенные пределы. Реакция Констанции, супруги Раймунда, осталась неизвестна; позднее она показала, что тоже способна на проявление страстных чувств, но в тот момент, вероятно, была еще слишком молодой и неискушенной и не могла разобраться, что происходит. Совсем иначе повел себя король Людовик, чья ревность была подогрета тем, что Элеонора открыто поддерживала планы Раймунда по изменению начальных целей французской экспедиции.
Раймунд Пуатье склонял Людовика к нападению на Алеппо, чтобы ослабить турецкое давление на свое княжество с севера. Он утверждал, что эти действия существенно облегчат освобождение Эдессы, что и было главной задачей крестового похода. И Людовик был готов согласиться на это предложение, если бы не подозрение, что Раймунд «наставляет ему рога». Узнав, что оправившийся от болезни Конрад прибыл в Акру, французский король объявил, что в первую очередь собирается выполнить свой обет и посетить Священный град. И тут же отдал приказ своим войскам двигаться на юг. Будучи богаче своего венценосного супруга и ощущая себя независимой, Элеонора – со свойственным ей самомнением – заявила, что остается в Антиохии, а свое брачное обязательство объявляет недействительным. Однако взбешенный Людовик применил силу и заставил ее следовать вместе с ним.
Несмотря на внушительные потери французской и германской армий в анатолийской экспедиции, в июне 1148 года в Акре собралось довольно крепкое и многочисленное войско. Оба монарха, Конрад и Людовик, поручили командование объединенным отрядом крестоносцев маркизу Монферратскому, а также графам Овернскому и Савойскому. Про-вансальские рыцари во главе с графом Тулузским, Альфонсо-Жорданом, прибыли морским путем. Морем прибыли и задержавшиеся крестоносцы из Англии, Фламандии и Фризии: по дороге их перехватил португальский король Альфонсо-Энрике, которому они понадобились для освобождения Лиссабона от мавров.
Эта объединенная армия латинян из Европы и Ближнего Востока (Заморья) 24 июня того же года предстала перед юным иерусалимским королем Балдуином III, который правил вместе со своей матерью Мелисендой. Тут же присутствовали все знатные бароны и епископы заморского королевства, но всю местную знать затмевали вельможные европейские гости. С германской стороны это были: император Конрад III и два его сводных брата, герцог Австрийский и епископ Фрейзингенский, его племянник Фридрих Швабский, Вольф Ба-варский и могущественные епископы Мецский и Тульский. Людовика VII сопровождали: его брат Робер Дреский, Генрих Шампанский (сын Тибо, старого врага французского короля), а также Тьерри, граф Фландрский. Тут же присутствовали верховные магистры тамплиеров и госпитальеров. Летописцы отметили отсутствие антиохийского князя Раймунда Пуатье – из-за шумного скандала с Людовиком. Не было и Альфонсо-Жордана, графа Тулузского, – тот внезапно скончался в Кесарии.
Как распорядиться такой мощной армией? Совет согласился с Раймундом Антиохийским, что главная опасность для франкских государств исходит из Алеппо, которым правил сын Зенги, Нуреддин. Захват этого города представлялся необходимым условием освобождения Эдессы. На юге дорогу на Египет перекрывала крепость Аскалон, до сих пор находившаяся в руках арабских Фатимидов. Третьей возможной целью крестоносцев являлся Дамаск, но Дамаск оставался единственным мусульманским владением в регионе, желавшим присоединиться к борьбе европейцев с Нуреддином. Однако последнее обстоятельство отодвигалось на задний план из-за амбиций местных баронов, давно зарившихся на богатые владения дамасского эмира, и притязаний европейских монархов, желавших прославиться, – для них Дамаск был не только одним из знаменитых библейских городов, но и желанной добычей. Они рассчитывали на обильные трофеи.
Как и войска Балдуина II двадцатью годами ранее, армия крестоносцев маршем прошла через Пантеаду, пересекла Антиливанский хребет и 24 июля подошла к стенам Дамаска. Разбив укрепленный лагерь в пригородных садах, крестоносцы приготовились к осаде. Мусульмане предпринимали частые вылазки, неожиданно нападая на франков большими вооруженными группами. В густых садах, где были воздвигнуты земляные стены с узкими проходами между ними, такая тактика оказалась весьма успешной. Признав выбранное для лагеря место неудачным, оба монарха отдали приказ перебазироваться в пустынную местность к востоку от города. На просторе они могли развернуть свою тяжелую кавалерию, но зато остро ощущался недостаток воды; к тому же тут возвышались самые мощные крепостные стены.
Получив подкрепление с севера, мусульмане усилили набеги на латинян. Пока те, кто возглавлял доблестную армию крестоносцев, спорили между собой, кто станет правителем Дамаска в случае его захвата, их воины с трудом отбивали нападение злобных сарацин. А вскоре поползли слухи, что их предали. Появилось известие, что к Дамаску приближается армия Нуреддина и что осажденные готовы впустить его в город. Местные бароны уже поняли все безрассудство выбранной ими стратегии и 28 июля настояли на снятии осады. Преследуемая легкой кавалерией мусульман, когда-то непобедимая армия латинян срочно ретировалась в Галилею. Вся затея закончилась полным фиаско.
После столь постыдного бегства, как всегда, занялись поиском козлов отпущения. Крестоносцы яростно обвиняли баронов Заморья в том, что те договорились с Дамаском за их спиной. Если они брали у них деньги раньше, то почему бы не взять снова? Под подозрением оказались даже тамц лиеры. В ноябре император Конрад покинул Святую землю в полном отчаянии. В сопровождении свиты он сначала переправился по морю из Акры в Фессалоники, а оттуда – Константинополь, где встретился с императором Мануилоу Комнином. Даже если он и подозревал византийцев в измене, то открыто этого не выказал: у греческого и германскок. монархов был общий враг в лице Роджера Сицилийского, и они скрепили свой союз женитьбой брата Конрада на племяннице Мануила.
Людовик VII считал византийцев причиной всех своих бед и неудач, поэтому вместе с сарацинами греки представлялись ему врагами всего христианского мира. Несмотря на настойчивые мольбы аббата Сугерия вернуться ни родину, Людовик на целый год задержался в Палестине, уже в качестве паломника. Неизбывная ненависть к византийцам привела короля к порочной идее заключить союз с норманнским королем Роджером. Когда он наконец со-брался назад в Европу, то намеренно выбрал для путешествия сицилийское судно. Около Пелопоннеса их флотилия была атакована византийской эскадрой. Когда выяснился монарший статус Людовика, его кораблю было разрешено продолжить путь, однако все имущество со второго сицилийского судна было конфисковано и отправлено и Константинополь. Задержали и большинство спутников Людовика.
Это событие еще больше усилило ненависть короля к византийцам. Добравшись до Потенцы, он тут же встретился с королем Роджером, договорившись с ним о новом кресто-вом походе, одной из главных целей которого должен был стать Константинополь. Несмотря на явный скептицизм папы Евгения, Людовик не оставлял мысли о походе на север, пытаясь привлечь на свою сторону и представителей духовенства – Петра Достопочтенного, аббата Клюнийского и даже Сугерия Сен-Денийского.
Несомненно, Людовик стремился отомстить за понесенные на Востоке потери – и не только потери прекрасной армии и лавров победителя, о которых мечтал, но и собственной супруги, а вместе с ней и ее приданого, превышавшего богатства всего французского королевства. Когда Людовик по пути во Францию добрался до Рима, папа Евгений III попытался примирить венценосных супругов, о чьих семейных дрязгах все уже были наслышаны. Со слезами на глазах благословляя Людовика и Элеонору, он умолял их не покидать семейного ложа.
Вопреки желанию понтифика этот брак так и не удалось сохранить – прежде всего из-за унижения, испытанного Людовиком VII во время 2-го Крестового похода. Юный король понимал: если ответственность за неудачные действия крестоносцев под стенами Дамаска он еще мог разделить с другими вельможами, то ответственность за ужасный и катастрофический марш по пустынной Анатолии лежит на нем – его измотанную армию от полного уничтожения спас не он, ее предводитель, а доблестные и дисциплинированные тамплиеры. Еще больше было его вины в гибели части крестоносцев и примкнувших к ним паломников, оставленных на произвол судьбы в Атталии (хотя и под гарантии вероломных греков). Ну и наконец, помимо прочих злоключений, измена супруги, да еще на глазах всего двора. Главной причиной всех этих бед и мучений он считал предательство греческих «союзников».
