Your Name - Квинт Лициний

— Ну, что у тебя там?

Андропов крутанул головой, озираясь, и медленно заговорил, тщательно подбирая слова:

— Андрей Андреевич, к сожалению, информация о вербовке вашего Огородникова подтвердилась, сегодня получены исчерпывающие доказательства его предательской деятельности.

— Огородникова..? — Громыко деланно наморщил лоб, — Не помню такого…

— Да, Огородникова, — терпеливо повторил Андропов, — того самого, из отдела стратегического планирования МИДа, вашего помощника. Мы с вами в конце февраля говорили о нем, тогда были только веские подозрения, сейчас получены материальные доказательства.

— Ах, этого Огородникова… Да, вроде есть такой, — Громыко с задумчивым прищуром полюбовался на кремлевские зубцы, выделяющиеся чётким изломом на фоне темнеющего неба, — ладно, это ваш хлеб — шпионов ловить, вот и ловите, советовать не буду. А мне ещё в посольство Кипра на прием надо ехать. У них сегодня национальный праздник, день начала освободительной борьбы против английских колонизаторов, надо их с этим поздравить, — Андрей Андреевич повелительно махнул своему ЗИЛу.

Монументально устроившись на заднем сидении, Громыко, словно внезапно что-то вспомнив, воскликнул:

— Представляешь, Юра, я тут по улице Горького намедни решил прогуляться, зашёл в гастроном и не обнаружил в продаже сельтерской воды! А ведь, помню, лет двадцать назад ещё была… Что-то у нас, похоже, разладилось. Вот о чем голова болеть должна, — и дверь мягко захлопнулась.

Андропов чуть поморщился вслед неторопливо разгоняющемуся ЗИЛу, втянул поглубже воздух и побрел к своей машине, бездумно скользя взглядом по брусчатке. Исчерпывающие доказательства, значит… Понять бы ещё цели тех, кто вкинул это письмо. Отвлечь силы и внимание от чего-то более важного, перегрузив работой по проверке?

Выскочивший из машины офицер охраны распахнул заднюю дверь, и Андропов неторопливо опустился на кожаное сидение. Глаза привычно выделили в окружающем пейзаже малахитовую патину Царь-пушки. Хотя и не пушка это… Прошлым ранним летом, когда необычно тёплая погода выгнала цветы сирени ещё в начале мая, как-то на прогулке после Политбюро Дмитрий Федорович целую лекцию прочёл. Пушка, оказывается, это когда длина ствола не меньше сорока калибров, а здесь только четыре. Бомбарда это, стенобитная бомбарда. Клали такие на землю, задний торец упирали в глубоко забитые сваи, направляли на стены и кидали каменные ядра. На каждый выстрел уходило по несколько часов, но игра стоила свеч, даже мощную стену можно было так продолбить за пару недель.

Машина, распугнув резвящихся в луже воробьев, тронулась, и мысль опять скользнула к непонятной игре с советской контрразведкой. Хотят вышибить ключевых сотрудников? Все-таки в списке два генерала, из КГБ и ГРУ, чрезвычайный посол при ООН.

Да нет, врядли… Одно только «мы знаем, что вы знаете» стоит дороже. Сколько, интересно, человек в курсе об операции с Агрономом? Пятнадцать-двадцать, сердцевина контрразведки. Получается, утечка идёт отсюда, и они нам с лёгкостью сдают этот источник? Тогда это начало крупномасштабной стратегической игры, в дебюте которой хотят втереться в доверие, что бы потом втюхать какую-то дезу. Чем больше дары данайцев, тем опаснее их принимать.

И это только то, что касается Огородникова. А если что-то ещё подтвердится? Страшно представить, что они хотят получить взамен, жертвуя таким количеством фигур.

Перед Боровицкими воротами правительственный ЗИЛ взяли в коробочку машины сопровождения: вперёд вырвался расчищающий дорогу «лидер», сзади и чуть сбоку пристроился «скорпион» со снайпером. После инцидента в шестьдесят девятом, когда именно у Боровицких ворот психически неуравновешенный террорист пытался выстрелить в Брежнева, такое сопровождение стало обязательным для всего высшего руководства страны.

Со стороны эта группа казалась единым многочленным организмом — водители действовали так слажено, что создавалось впечатление, будто корпуса машин соединены невидимыми жесткими сцепкамия — при любой эволюции расстояние между ними оставалось неизменным. Кортеж проскочил ворота, чёрной стрелой пролетел по длинному спуску и, заложив широкую дугу по площади, вырвался на вычищенный от машин проспект Маркса.

Скорость ушла за сотню, справа промелькнул Манеж, затем Исторический Музей с афишей «Советское изобразительное искусство к 60-летию Октября» на весь фасад. ещё один лёгкий поворот направо, и проспект Маркса уперся в памятник Дзержинскому. ЗИЛ неожиданно ловко очертил вокруг Феликса Эдмундовича полуовал, скользнул вдоль монументального светло-желтого фасада, завернул за угол и нырнул во внутренний дворик через предусмотрительно распахнувшиеся тяжелые ворота.

— Григоренко и Боярова через двадцать минут ко мне, — бросил Юрий Владимирович секретарю, проходя через приемную. В кабинете первым делом откатил вбок дубовую фальшпанель, быстро набрал код и с усилием приоткрыл массивную дверцу напольного сейфа.

— Так… — пробормотал, в очередной раз проглядывая фотокопию изъятого письма, — ну, тогда проверим, не завелась ли действительно у нас в архиве крыса…

Глава 7

Раздевшись до трусов, стою перед зеркалом и презрительно морщусь. Это даже не синяя птица, это — хуже. Тонкие ручонки с утолщениями в локтях, реберный рельеф проступает сквозь грудные мышцы, длинные худые ноги. Да, печально… Работы не на один год.

Впрочем, я никуда не спешу, трудиться над собой надо всю жизнь. Пусть торопыги за полгода на стероидах превращаются в бройлерных цыплят, я не спринтер, я — стайер. Регулярный труд над собой и правильное питание — вот мой рецепт.

Натянул тёмно-синий тренировочный костюм с начесом, тяжелые, пахнущие резиной кеды и, перемигнувшись с папой, выбежал из квартиры. Начинаю новую жизнь. Первый месяц — только бег, скакалка и растяжки, потом полгода с базовыми упражнениями по нарастающей, а дальше — в зависимости от реакции организма. Самое главное — это оставшееся с прошлого раза знание, что мой организм можно вполне прилично подкачать. А раз так, то и волноваться не о чем, пыхти себе и никуда не торопись.

Быстрым разминочным шагом дошёл до собора, свернул направо и, кося взглядом на Томино окно, перешёл на бег. Разогревшиеся мышцы легко толкают вперёд почти невесомое тело, метров через двести изо рта повалил пар, и запылали щёки. Появилась лёгкая эйфория — подключились эндорфины, пошла мышечная радость. Добежал до Фонтанки, на повороте полюбовался на сфинксов, и полетел, постепенно ускоряясь, над крупными гранитными блоками набережной.

Эх вы сфинксы, мои сфинксы… Как-то сейчас, интересно, в Шарме? Хотя его ж ещё и нет, никто рыбок не пугает, кораллы не ломает, наполеонов яйцами не кормит… Ха, да там вообще сейчас израильтяне, после войны шестьдесят седьмого они полуостров контролируют. Только через несколько лет отдадут Синай Египту… если отдадут в этом мире. Да, точно, сейчас там только новенький израильский поселок Офира при базе ВВС, с которой год назад вылетал спецназ освобождать заложников в Уганде. Собственно, именно израильтяне в семидесятые и распробовали это место как курорт, начали нырять в Рас-Мохаммед.

Первый круг есть, ещё два — и в польский садик на разминку и растяжку. Хорошо… И думается легко во время бега.

Да… Думается-то хорошо, только ничего приятного из этих дум не вырисовывается. Не выходит каменный цветок. Не на кого опереться в Политбюро. Сплошь серые старики, по инерции доживающие свой век на вершине власти.

Неужели я тогда в купе ошибся с выбором времени? Неужели надо было бежать к Хозяину? Нет, не верю. Думай дальше.

И я думал, бежал, морщился и думал, иногда вскидывая голову к сероватому небу и прищуриваясь, будто пытался подглядеть решение шарады в редких облачных просветах. Безуспешно.

Кайф! Блаженствую, сыто отвалившись на спинку стула. Большая порция макарон по-флотски, с крупно натертой морковкой, лучком и приличным фаршем из говядины — это вещь! Особенно под просмотр «кабачка 13-стульев». Действительно забавные юмористические миниатюры, молодой Державин в роли Ведущего, Спартак Мишулин aka пан Директор, пан Спортсмен, пан Зюзя, пани Моника… Местами было неожиданно смешно, но теперь надо поработать. Покосился на папу с мамой, чаевничающих в креслах в ожидании начала программы «Время». Похоже, пора, полчаса меня точно никто беспокоить не будет.

— Пойду, почитаю… — потягиваясь, выполз из-за журнального столика и поволок тяжелый стул на место.

Родители синхронно кивнули головами. Вот и славно. Притворил дверь в свою комнату, включил настольную лампу, достал черновик и начал составлять очередное послание к сильным мира сего. Хуже от этой информации стать не должно, а лучше — может. В любом случае, надо нарабатывать авторитет, так или иначе потом пригодиться: