Дмитрий Старицкий - Недоделанный король
На рейде парусник бросил якорь и убрал паруса. Красиво убрал. Разом. Спорая там команда: видно, слаженная не одним походом. И боцман наверняка тот еще цербер.
Обернулся опять к своим корабелам. Напомнил еще раз:
И все нагели медные ставить. Деревянные нагели океанская волна сразу расшатает. Вам хоть это понятно?
Близнецы активно закивали головами, подтверждая собственную понятливость и сообразительность.
Да, сир. Сначала делаем чертежи и модель. Все как вы хотите.
Чувствовалось, что мастера давно уже раскаялись в том, что согласились работать на царственного заказчика. Но куда деваться-то им теперь с подводной лодки?
Привезете их мне в По. А это безобразие, — показал я на недостроенный скелет корабля, — разобрать, чтобы я его не видел.
А вот дальше опять пришлось выступать в качестве учителя. Только уже черчения. Схематически изобразил близнецам палубные срезы, продольную и поперечные проекции шхуны со всей требуемой начинкой. И объяснил, что я понимаю под понятиями масштаб и шаблон. Вроде вняли. Хотя еще сомневаются. Весь их предыдущий успешный опыт совсем о другом твердит. На глазок все привыкли… как русский Левша аглицкую механическую блоху подковывал.
Молодой человек, — послышалось с ближнего пирса обращение с сильным гасконским акцентом. — Да, дамуазо, я к вам обращаюсь. — И через паузу: — О, простите, молодой кабальеро, не чаял увидеть золотые шпоры на столь юном и прелестном создании.
На пирсе стояли два человека, странно одетых для этого времени и этих мест.
Невысокий, худой, но жилистый кабальеро с торчащими вразлет усами и бородкой-эспаньолкой, пристальным взором серых глаз из-под широкополой черной шляпы, украшенной длинными страусовыми перьями: красным и белым. Перья красиво трепало легким ветром, но золотая пряжка, которой они прикреплены к тулье, не давала им улететь. Надето на нем было нечто скорее подходящее к веку семнадцатому, чем к пятнадцатому. Темно-синий, почти ультрамариновый распахнутый кафтан с золотыми галунами и без воротника длиной до середины бедер. С карманами! Камзол под ним тонкой оленьей замши с тиснением. Цвета светлый беж. А ворот белоснежной рубахи подвязан красным шейным платком, причем на пионерский узел. Как я когда-то красный галстук в школе подвязывал. Узкие черные штаны заправлены в высокие кавалерийские ботфорты мягкой серой кожи. Высокие голенища завернуты вниз широкими раструбами, как у киношных мушкетеров. На красных каблуках маленькие золотые шпоры с коротеньким «репьем» и гладким колесиком. Не привязные, а прибитые высоко к каблуку, чтобы по палубе ходить не мешали. Чисто символические, как показатель статуса, а не орудие управления конем. За золотой парчовый шарф, опоясывающий камзол, заткнут длинный колесцовый пистолет, как бы по контрасту с пальцами, унизанными многочисленными дорогими, но безвкусными перстнями — совсем без украшений и сильно потертый. На шикарной перевязи — эспада в дорогих ножнах. Национальность его определить было затруднительно. Лет ему было около тридцати.
Его спутник был одет примерно так же, только застегнут наглухо. На пуговицы! Перья на шляпе — черное и красное. А галуны на камзоле серебряные. На шее — стальной горжет с позолоченными изображениями якоря, наложенного на перекрещенные стволы пушек. Красовался широкой рыжей бородой и носом картошкой. Ростом он повыше первого, и в плечах существенно шире. Виднеющийся из-под шляпы лоб представлял собой один рваный шрам. С виду похож на кельта. Золотые шпоры присутствовали и у этого. Вооружен он был морским кортиком.
Нобили.
За их плечами, в некотором отдалении, тиская в руках короткие глефы, топчутся четверо здоровенных негров. Одеты как попугаи с претензией гаремных евнухов. Охрана, козе понятно. Из рабов. Португальцы в последние годы стали ввозить в Европу «черное дерево», можно сказать, массово.
Еще двое таких же негрил остались сидеть в шлюпке, привязав ее к пирсу.
С кем имею честь? — поинтересовался я, испытывая некоторый когнитивный диссонанс, а если по-простому, то полный разрыв шаблона.
Стоящий передо мной крендель больше смахивал на киношного капитана Блада, чем на моряка пятнадцатого века. Он своим видом также выламывался из окружающей действительности, как, к примеру, был бы неуместен и в двадцать первом веке на московской улице.
Сердечно простите, молодой кабальеро, мое невежество, — очень вежливым тоном ответил мне старший собеседник, но с некоторой ноткой издевки, как я почуял, — я не представился. Нет мне прощения. Разве только принять во внимание, что болтаемся в море мы уже больше месяца и несколько одичали в походе…
Тут его спутник, не удержавшись, фыркнул, стушевался и опустил глаза. А худощавый продолжил и наконец-то представился:
Я капитан Ян фон Врунгель, а это мой лейтенант корабельной артиллерии юнкер Уильям фон Лом. Мы сошли с того парусника, что одиноко сейчас торчит на вашем рейде. Нам бы хотелось сделать в вашем порту некоторые запасы и кое-какую починку нашего корабля. Заодно проветрить команду. Не будете ли вы так любезны подсказать нам, к кому за этим обратиться, а то мы тут впервые.
Не хамят. Уже хорошо. Можно и ответить, тем более я пока для них инкогнито.
На противоположном берегу реки, видите, да, вон там… есть таверна без названия. Она тут работает за справочное бюро. Кабатчик знает тут всех, все и вся. Только с условием, что вы закажете у него обед. Рекомендую кальмара в собственных чернилах — это у них фирменное блюдо. Девочек ваша команда найдет у него же.
Благодарю вас, молодой кабальеро, за участие в наших нуждах. Позволите мне еще один вопрос?
Задавайте.
Где мне найти принца Вианского? У меня для него почта из Нантского Отеля от его тетушки. И груз.
В Дьюртубие, — неожиданно выпалил я, хотя скрываться от них отнюдь не собирался, — это отсюда половина лиги будет по римской дороге на запад. Не заблудитесь. Но советую прибыть туда под вечер. Днем принц мотается по округе как метеор.
Я вижу, кабальеро, вы в курсе дел принца. Служите при его дворе? — поинтересовался капитан.
Некоторым образом, — усмехнулся я. — Дам вам один совет… Чтобы быстрее попасть на аудиенцию к принцу, обаяйте его цербера — даму д’Эрбур. Вы понимаете… — подмигнул я правым глазом.
А как мне вас там найти? Чтобы отблагодарить, если все пройдет как надо.
Спросите барона де Батца, сеньора де Кастельмор. Дама д’Эрбур вам покажет.
Барон… — поклонился мне капитан.
Капитан… — вернул я ему учтивый поклон.
Фу-у-у… Ушли. Сели в шлюпку и погребли к таверне.
Кабальеро, а как называется ваша шебека? — крикнул им вдогонку один из близнецов, удостоверившись, что я потерял к ним видимое внимание.
«Виктория», — донеслось со шлюпки.
А я в это время крутил в голове новый пасьянс. На наемных убийц эти моряки вроде не похожи. Но кто его знает? Мошенники на доверии никогда на мошенников не похожи, но на том люди и ловятся. Тем более что упоминание моей бретонской тети должно было априори меня к ним расположить. Так что я правильно назвался им бароном. Эти местечки — также мои владения. Имею право называться по любой принадлежащей мне земле. Никто не запрещал. Ну, и… какая-никакая страховка, раз эти кабальеро не знают меня в лицо. Но зато я получил временной люфт, которым непременно желаю воспользоваться.
Как ты назвал их корабль? — спросил я корабела.
Тот ответил:
По корпусу это медитерранская шебека, сир, а вот мачты на нем совсем другие. И паруса.
Кстати, обрати внимание на их грот и бизань. Наши паруса должны быть такими же. Только на фоке сверху будет один прямой марсель.
А треугольные паруса на бушприте у них такие же, как вы нам тогда рисовали?
Да. Это кливера. Но надо будет сделать их три, а не два. Тогда блинд становится лишним.
Вышел с верфи.
Молодой де Базан службу знал и не мешкая одновременно подвел под уздцы мне Флейту, а Марку — его высокого мула.
Сев в седло, я маякнул рукой ожидающим меня амхарцам, добавив голосом:
Атос, Портос, Арамис и Гырма Касайя — за мной.
И погнал в замок Дьюртубие. Готовится и к вечерним нежданным гостям и возможному покушению на столь полюбившуюся мне тушку юного принца Вианского. Будем бдеть по ситуации. Но ситуацию надо подготовить заранее. Мы на своем поле, и ход за ними.
Отослал Сезара на мыс Сокоа за Левеллином и его валлийскими лучниками.
В замке, не успев спешиться, отдал многочисленные распоряжения на вечернюю диспозицию: кто, куда, где и зачем. Особо проинструктировал Аиноа, которой отводилась роль, ей несвойственная, и я опасался, что она ее провалит.
Напившись воды, поскакал дальше — в Эрбур. Точнее, в ущелье рядом с Эрбуром.
Младший Крупп уже закончил свою серию испытаний «Дельфина» и, сидя на хоботе лафета, с аппетитом уплетал хлеб с сыром, запивая еду сидром. Вид его закопченной рожи был чертовски уставшим. Орудийный расчет в некотором отдалении что-то себе кашеварил на костре.
