Василий Кононюк - Ольга
— Значит, если вы получите приказ работать над этими записями, то начнете работать над ними?
— Да, но доведу до сведения начальства, что в этом случае оно рискует недополучить сведений о текущем периоде, которые могут быть чрезвычайно важны. Такой пример произошел в нашей сегодняшней беседе. Все имеет свою цену. Да и ожидаемые результаты нужно учитывать, недаром в народе говорят: — «Охота пуще неволи», намекая на различную производительность свободного и подневольного труда.
— Мне товарищ Артузов рассказывал, что вы любите людей провоцировать своими ответами, но я не верил.
— Я только стараюсь говорить правду, товарищ Сталин.
— Это хорошо… подождите пока в приемной.
— Есть!
Сталин минуту молча ходил по кабинету о чем-то раздумывая.
— Самоуверенная девчонка. Трудно с ней разговаривать. Она не все говорит. Чем могут эти республики негативно действовать? СССР через шестьдесят лет может развалиться… она может и доживет, хотя вряд ли… с таким языком… ваша Ольга нас за нос водит, товарищ Артузов, и требует, чтоб мы ей верили.
— У меня тоже сначала было такое ощущение, товарищ Сталин, но потом я понял, что это у нее такая манера. Ольга старается сказать правду, то в чем она не сомневается в данный момент времени. И мы получаем от нее то, что называется — «голая правда». Это настолько непохоже на разговор с другими людьми, которые непроизвольно всегда что-то недоговаривают в силу общепринятых приличий, что вызывает невольное неприятие. Постарайтесь поверить, что она говорила то, что думала и это ощущение пройдет. В этом настрое максимально честно отвечать на поставленный вопрос, она иногда переступает некие нормы и говорит вам в лицо то, что другие не говорят.
— Может быть… может быть… у меня такое ощущение, что вы о ней говорите, как о не совсем здоровом человеке?
— В некотором смысле она такая и есть. Я, кажется, говорил вам, что интенсивность ее мозговой деятельности намного превышает нормальный уровень и приближается по показателям к больным шизофренией в моменты обострения. Как говорит сама Ольга, за все приходится платить и за этот дар в том числе.
— Тут она права… а не кажется ли вам, товарищ Артузов, что она нас обманывает и знает намного больше чем рассказывает?
— Я бы это назвал по-другому. Она упорно молчит о том, что будет после войны, хотя знает уже немало. Это в первую очередь связано с тем, что она сама зациклена на эту войну. Будущий конфликт для нее некая навязчивая идея и все ее поступки направлены на то, чтоб не допустить предстоящего разгрома, который ей постоянно мерещится, несмотря на все сделанное. Все, что не имеет прямого отношения к предстоящим событиям, ее сознание отметает. Я несколько раз пытался вызвать ее на неформальный разговор о послевоенных событиях, но она только улыбается и говорит: — «Поверьте мне на слово, Артур Христианович, вам лучше этого не знать. Не всякое знание есть благо. Меньше знаешь — крепче спишь, хотя это не о нас с вами… я и так уже почти не сплю…». Это правда, товарищ Сталин. По наблюдениям, спит она не больше четырех часов в сутки. Кое-что она уже знает о послевоенных событиях, но сама говорить на эту тему не хочет. На нажим она реагирует весьма болезненно и неадекватно, поэтому пока сама не захочет сказать, ничего мы не добьемся.
— Если товарищ Стрельцова, не понимает по-хорошему, то есть и другие методы для таких людей, которые их делают очень разговорчивыми.
— Ольга очень предусмотрительная девушка, товарищ Сталин. Как-то она мне с намеком рассказала, что умеет силой воли останавливать сердце. Мол, изучила это искусство на всякий случай, если попадет в руки к врагу: — «Ваши волкодавы, Артур Христианович, ни на что не годны, я уж сама, без их помощи справлюсь», — Артузов передразнил Ольгу и скривился как от кислого, — непростой она человек и опасный. С ней либо по-хорошему, либо сразу пристрелить. Третьего не дано. С моей точки зрения.
— Вы не говорили мне о том, что она умеет останавливать сердце.
— Как вы сами понимаете, эта информация не проверена, да и речь у нас не заходила о решениях, где эта деталь была бы важна.
— Вы уверены, что она не блефует?
— Нет, не уверен.
— Почему она так пренебрежительно отзывается о своих охранниках?
— Ее охраняли по очереди два моих сотрудника, одни из лучших. Оба мне признались, что в схватке один на один у них против Ольги нет шансов, как с оружием, так и без. Оба утверждают, что человека с такой реакцией, как у нее им видеть еще не приходилось.
— Может мне ее в свою охрану взять…
— Думаю, Ольга будет очень рада, вы сможете с ней чаще беседовать в неофициальной обстановке, возможно на тему послевоенных событий вам стоит поговорить с ней наедине…
— Это была шутка, товарищ Артузов. Допекла вас ваша подопечная, что вы так обрадовались возможности спихнуть ее на плечи товарищу Сталину. Нет, это ваш крест, вам его и нести… до самой смерти. Товарищ Поскребышев, попросите зайти товарища Стрельцову.
Секретарь не стал уточнять, что в приемной сидит товарищ Светлова. Ведь кроме нее больше никого не было, перепутать было невозможно.
— Товарищ Стрельцова, я бы хотел услышать вашу точку зрения еще на один вопрос. Наши военные считают, что вопрос перевооружения армии автоматическими карабинами не терпит отлагательства. Они утверждают, что опыт боев возле озера Хасан показал недостаточную плотность огня, развиваемую пехотным отделением на расстояниях от шестисот до двухсот метров.
— Что касается автоматического оружия, то я уже высказывала свою точку зрения. Существующий на вооружении винтовочный патрон слишком мощный для создания качественного, легкого, надежного, ручного автоматического оружия. Его дульная энергия должна быть снижена приблизительно вдвое. С точки зрения баллистики боеприпаса, со снижением энергии следует снизить и диаметр пули, и ее вес. Это потребует определенных исследований, которые покажут, что оптимальные характеристики будет иметь патрон 6,5 мм, вес пули — шесть-семь грамм, скорость — семьсот-семьсот пятьдесят метров в секунду. Получаем боеприпас с дульной энергией от полутора тысяч до двух тысяч Джоулей. Вот под него следует разрабатывать и автоматический карабин, и ручной пулемет, и всякое другое вспомогательное оружие. Кроме автоматических карабинов у РККА полно других проблем, которые не хотят замечать наши военные. Это практическое отсутствие на сегодняшний день зенитного вооружения. Малокалиберные зенитные пушки и крупнокалиберный зенитный пулемет выпускаются в количествах далеких от необходимого. Остро стоит проблема переоснащения существующих истребителей более мощным оружием, 23 мм пушками и крупнокалиберными пулеметами. Новый станковый пулемет лишь поступил в производство, да и ручных пулеметов ДП еще не хватает согласно новому штатному расписанию и перспектив увеличения количества бойцов в РККА. Любая из названных проблем важнее автоматического карабина и лишь после насыщения подразделений РККА вышеназванным оружием можно начинать работу в этом направлении. Я перечислила лишь вооружение, требующее тех же производственных мощностей, что и выпуск автоматических карабинов. Но выпуск минометов также требует, и оружейной стали, и токарных работ, и денег, в конце концов. Если оружейникам нечем заняться, то есть нерешенная, важная проблема модернизации ручного пулемета под ленточное питание, никак не закончится разработка зенитного пулемета 14,5 мм. На основе гильзы к 23 мм зенитному патрону следует срочно разработать 30 мм патрон к авиационной пушке и саму пушку, естественно. Есть много реальных, а не надуманных проблем. Я имела возможность внимательно ознакомиться с отчетами командиров оборонявших сопки возле озера Хасан. Там черным по белому написано, что противник под прикрытием артогня беспрепятственно накапливался на рубеже трехсот метров от наших позиций и оттуда начинал свою атаку. Там же написано, что лишь массированное применение ППС давало возможность сорвать движение противника, уложить его на землю и заставить отступать. С отчетов становится ясно, что все станковые пулеметы в классическом исполнении, с массивным станком, на колесах, которые не имеют возможности для маневра, были разбиты после первого же артналета. Дольше всего живут расчеты пулеметов, сразу же меняющие свою позицию после завершения атаки. Таким образом, колесный станок есть смысл оставить лишь в дотах, дзотах и других стационарных оборонительных сооружениях. В поле должны остаться лишь облегченные пулеметы на треноге, с которыми расчет способен быстро поменять свою позицию. Впрочем, это не имеет отношения к теме нашей беседы.
— Если я правильно понял, то вы даже против постановки задачи нашим оружейникам разрабатывать такой карабин?
— Только после решения всех вопросов с ленточным питанием ручного пулемета и сдачей в производство 14,5 мм зенитного пулемета. Это реальные, злободневные вопросы. Потом могут играться с карабином. Но без решения вопроса с новым патроном, ничего действительно нужного РККА у них не выйдет.
