Александр Конторович - Чёрные бушлаты. Диверсант из будущего

— Почему так?

— Потому, что она это место видит. И вас, соответственно, увидит тоже. И не будет стрелять, по крайней мере — сразу.

— А дальше — что?

— Подойдешь к деревьям один. Увидишь — там ель лежит, упавшая. Если правильно подойдешь, она, относительно тебя, будет смотреть налево. Крикнешь: «Котенок, привет тебе от дяди Саши». Понял? Повтори.

— Котенок, привет тебе от дяди Саши.

— Правильно. После этого она тебе должна ответить. Без ответа не подходи, крикни еще пару раз. Вдруг ей поплохело и она без сознания лежит? А тут кто-то незнакомый лезет? Стрельнет сперва, а потом уже и думать будет.

— Все понял. Что ей ещё сказать?

— Что спросит, то и скажешь.

— Все?

— Все.

— Про вас что сказать?

— Расскажи, как встретились, как расстались. Пока ты к ней дойдешь, я уже у линии фронта буду. День-два и перейду. Еще день-два — и к вам уже помощь придет. Не опоздай, они там долго не будут. Ну, бывай!

Мы обнялись. Я легонько похлопал лейтенанта по плечу и подтолкнул его в сторону бойцов.

Минут через десять они уже скрылись за деревьями. Я сидел у потухшего костра и смотрел им вслед. Вот еще несколько человек я отправил навстречу спасению. По крайней мере, мне хотелось так думать. Теперь, кроме Котенка, от меня зависят и их жизни. Смогу ли я? Другого варианта ни у кого из нас не было. Как там Котенок? Проснулась — а меня нет. Расстроилась? Почему-то это было мне очень важно. Хоть беги назад. Нет, назад пути нет. Я встал и, вскинув на плечо винтовку, пошел в противоположную сторону. Как там лейтенант сказал — склад у них там? Ну-ну. Посмотрим, что это за склад. Были у меня и на этот счет свои соображения.

Из протокола допроса лейтенанта Кольцова Виктора Николаевича, 1921 года рождения, член ВЛКСМ, ранее не судим. Допрос произведен о/у особого отдела штаба … армии старшим лейтенантом госбезопасности Михалковым А.А.

— Расскажите подробнее об обстоятельствах вашей встречи с «дядей Сашей».

— Как я ранее и докладывал, мы встретились с ним, когда бойцы под моим командованием организовали засаду на немцев.

— Подробнее, пожалуйста.

— Да, товарищ старший лейтенант госбезопасности. Я отправил бойцов подрубить ель у края дороги.

— Кого именно?

— Рядовых Марченко и Бабурина.

— Чем они должны были подрубить ель?

— Топором. У нас был топор.

— Что дальше?

— Они подрубили ель и подперли её слегой.

— Чем?

— Я приказал ранее вырубить шест такой, чтобы подпереть ель, ну чтобы она не упала раньше времени.

— Вам приходилось это раньше делать? У вас есть опыт организации таких засад?

— Мне — нет. Но наш ротный, капитан Валиев, воевал в финскую войну. Он нам про это и рассказывал.

— Понятно. Продолжайте.

— Когда появился грузовик, мы выбили слегу и ель упала на дорогу. Очень удачно упала, машина прямо в нее и врезалась. Водитель выключил мотор.

— Сам?

— Да, сам. Я еще обратил на это внимание. Машина ударилась в ель, а двигатель работает. Я собрался стрелять, если водитель попробует выехать задним ходом. Марченко тоже имел такое указание.

— Что было дальше?

— Марченко крикнул чтобы сдавались и выходили с поднятыми руками.

— Кому он крикнул, вы видели кого-нибудь?

— Нет. И он тоже не видел.

— На что же вы рассчитывали?

— У нас было отчаянное положение. Не было почти совсем еды. У Марченко было всего десять патронов, у Шерстобитова три, он в лагере оставался. У меня в пистолете было пять патронов. Мы думали, что сумеем убить хоть кого-нибудь из немцев и возьмем у них оружие. И, если повезет — еду. Со мной рядом был рядовой Шевчук, у него был штык. Я ему приказал резать им немцев, если они будут прыгать из кузова. Сам я рассчитывал, что убью водителя и если с ним кто-то будет в кабине, то и его тоже. А у них точно должно было быть оружие.

— Что должен был делать Марченко?

— Стрелять по всем, кого увидит.

— В том числе — и по вам?

— Мы были закрыты от него кузовом и нас он видеть не мог, а значит, и стрелять тоже.

— Но, он мог попасть в вас случайно?

— Мог.

— Продолжайте.

— Марченко крикнул — «Руки вверх! Выходите из машины!»

— По-русски крикнул?

— И по-русски и по-немецки.

— Он знает немецкий язык?

— Нам выдали разговорник, там это есть.

— Что было дальше?

— Из кузова никто не вышел, а водитель сказал, чтобы с ним говорили по-русски, он плохо понимает немецкий язык.

— В каких выражениях он это сказал?

— Что-то вроде того, что Марченко говорит по-немецки, как он, водитель, по-китайски.

— А он действительно говорит по-китайски?

— Не знаю, при мне он говорил только по-русски. Хотя, один раз он китайцев вспоминал.

— Когда?

— Я его спросил с кем вели ранее бои его бойцы и он сказал — с китайцами. Но из разговора было видно, что он имел в виду немцев и про китайцев сказал, имея в виду мою несообразительность.

— Что было дальше?

— Марченко крикнул, чтобы водитель выходил из машины, на что тот ответил, не могу — двери заклинило. А сам выбить он их не может. К этому времени Шевчук успел заглянуть в кузов, там никого не было. И мы подошли к кабине и увидели, что водитель был один.

— И что же вы сделали?

— Я спросил, почему он не выходит?

— И?

— Водитель сказал и мне — двери заклинило. И тогда я приказал Шевчуку открыть дверь.

— Проще было выбить дверь изнутри.

— Да, но водитель сказал, что ему в кабине тесно и он не может выбить дверь, не опустив рук. А за это его застрелит Марченко.

— Марченко так и сказал?

— Примерно так. Но смысл был именно этот.

— В кабине действительно было так тесно?

— Не очень, можно было повернуться.

— Как развивались события дальше?

— Шевчук дернул дверь и она распахнулась. Он не ожидал этого и упал. Дверь была не заклинена, водитель нас обманул.

— Зачем?

— Он из машины выходить не хотел. Да и не мог.

— Почему?

— Так у него под ногой граната была!

— Откуда?

— Так он сам и положил ее!

— Себе под ногу?

— Под правую и еще две гранаты в руках держал. А нам сказал, что в кузове — ящик со взрывчаткой. А он из гранат кольца вынул!

— Зачем ему это было нужно?

— Он сказал, убери стрелков — тогда поговорим. Или нас тут всех похоронят на дороге.

— И что же?

— Я приказал Марченко отойти в лес. Я не хотел, чтобы и он погиб, до машины было метров пятнадцать и он мог погибнуть при взрыве.

— А после этого?

— Он отдал мне гранату и сказал — подержи. Сам стал вставлять кольцо в другую. Потом взял у меня первую гранату и вставил кольцо в неё.

— Вы не пытались в этот момент его обезоружить?

— Я об этом думал.

— Почему же не обезоружили?

— Он и это предвидел, у него под правой ногой граната была и он мне об этом сказал.

— И потом?

— Он обезвредил и эту гранату. И отдал нам оружие из кабины. Там было две винтовки и два автомата. Он оставил себе винтовку с оптическим прицелом, а остальное оружие и патроны отдал нам.

— Исправное?

— Да, мы потом из него стреляли.

— Вы говорили с ним долго, что вы можете про него рассказать?

— Он немного необычный человек.

— В чем это выражается?

— Спокойный какой-то, даже вроде бы с ленцой. Но, это не так. Он даже ходит как-то по особенному.

— Как же?

— Как кот.

— В смысле?

— Он лишних шагов не делает. Мы по лесу идем, дерево лежит. Все через него перешагивают, перелезают по-разному. Он постоит, посмотрит. Потом один-два раза шагнет и уже на той стороне. Потом посмотришь — а так, действительно проще и короче.

— Интересная особенность. У него что же еще и другие такие есть?

— Есть. Он вообще лишних движений не делает. Мы когда немцев у дороги ждали, так он вообще к ней спиной сидел и слушал. Потом вдруг — раз и уже лежит и винтовка в руках. Я даже не увидел, как он повернулся и лег.

— Он, что же и стреляет хорошо?

— Я не видел. При мне он не стрелял. Но оружие у него всегда под рукой.

— Каким образом?

— Ну, вот он сидит или стоит, разговариваем. Он, как и все, руками что-то показывает или делает. Но одна рука все время около оружия, так чтобы быстро выхватить.

— Какая именно?

— По-моему, ему все равно. У него два пистолета всегда под рукой. Слева и справа.

— И быстро он их выхватывает?

— Я не видел, при мне он этого не делал. Но винтовку — очень быстро. Он даже как-то по-другому это делает, не так как мы.

— Расскажите.

— Мы по лесу утром шли, к машине, думали немцы её найдут и нас искать будут. Все наготове — вдруг они уже её нашли и нас уже ищут? Сучок треснет — все за оружие хватаемся. А он — нет, только смотрит внимательно. А потом, идём, идём и вдруг он как-то в сторону свинтился и уже из винтовки целится. Я смотрю, а метрах в ста с елки снег посыпался. Он это и увидел. Там, правда, не было никого, но страху мы натерпелись.