Владимир Поселягин - Коммандос
Ночью я по случайности миновал посты стороной, когда село обходил, а сблизился с населенным пунктом с тыла. Тут ночью тоже, оказывается, парные патрули ходили, я их уже проснувшись обнаружил, два раза прошли, но тогда встречи с ними я счастливо избежал.
За время наблюдения и завтрака я раздумывал и строил планы. Было желание взять осведомленного «языка» и поспрашивать, что вообще происходит, но… Его пропажу сразу обнаружат, и снова придется мне бегать. Похоже, тут настоящие зубры работают. Нет, такой след оставлять пока нельзя, в этом случае об акции в Ровно можно забыть, сразу сообразят, куда я направляюсь. С другой стороны, казармы там сейчас пусты, и неизвестно, на месте ли те, на кого я собираюсь охотиться, или они тоже ловят меня по окрестным территориям? Фиг его знает. Моя подпись на транспаранте комендатуры Луцка действительно так ударила по моим планам, что даже не знаешь, что и делать, но все же нужно добраться до города, определиться, если хотя бы один нелюдь на месте, провести вторую акцию устрашения, повторить все в точности как с Яцко, на это спецы, что меня ловят, клюнут без сомнений, и можно громко убегать, уводя их в сторону. А там предварительный план такой: делаю круг и, сбросив охотников с хвоста, иду в другую сторону, где в одиночку захватываю самолет, предназначенный для заброски агентов на наши территории. Перегоняю его в лес, там в шести километрах от базы, где стоит отряд, есть большая поляна рядом с озером, самолет сядет, да и разбега хватит, чтобы взлететь, потом переносим раненых к самолету, по минимуму снаряжения, и долго машем вслед улетевшим парням. Ах да, с их помощью необходимо наполнить канистры и потаскать их к «Шторьху». Отправлю парней, заправлю и вылечу этой же ночью, но в противоположную сторону. План на словах прост, а на деле посмотрим. Тут каждая случайность может перевернуть ситуацию. Сваливать действительно пора, слишком серьезно разворошил я осиное гнездо, как бы не загнали, от случайной пули никто не застрахован.
Доев, я попил воды из фляги, прополоскал рот и, убрав все следы своей деятельности в мешок, не спеша завязывал горловину.
Мне еще полотенце и рубаху туда убирать. Была у меня мысль переодеться тут, но как пришла, так и ушла. След, это слишком серьезный след, немцы сейчас на все реагируют с похвальной быстротой. Сыщики у них наверняка есть, и им докладывают обо всех происшествиях, чтобы они вычленили среди них что-то интересное, и если придет информация, что где-то в каком-то селе вдруг пропали портки и сапоги, ну или полицай, тело нашли — одежду нет, то они сразу встанут в охотничью стойку. Нет, уж потерплю до города, хотя ноги и побаливали, там же и приоденусь, вот это будет не так заметно, да и уже без разницы. Сразу работать начну и в бега подамся.
Почесав руку, с которой осыпалась подсохшая грязь — я вообще был пятнистый, как гиена, — подтянул ноги и осмотрел подошвы. Ноги — это мое средство спасения, и если что не так, поврежу их или покалечу, то все, пишите письма. Осторожно остатками воды промыв подошвы, протер их полотенцем и потрогал две небольшие ссадины, одну у пятки — это я на камешек с острыми гранями неудачно наступил, вторую у большого пальца — та же причина, только вместо камня выступал острый сучок. Нет, все же обувь определенно мне нужна, определенно. Если лишусь подвижности… М-да, я это уже говорил.
Вздохнув, я вытянул ноги и продолжил наблюдать за селом. Не только немцы привлекали мое внимание, но и сельчане, особенно хозяева этого амбара. Когда подъехал воз с высокой кипой сена, я почувствовал беспокойство, как бы они эту дверь не открыли, но нет, эта часть была полна, с другой стороны начали споро забрасывать тюки, работая деревянными вилами. Я этого не видел, скорее предполагал, слушая, как они работают. Час, и весь воз сена оказался на сеновале, а работало всего двое степенных мужиков лет пятидесяти на вид. Так же неторопливо они удалились к дому, где, обиходив лошадь и проверив телегу, разошлись по домам. Соседями они оказались.
Дальше время тянулось слишком долго, пару раз меня отвлекал хозяйский пес, что бегал у амбара и нюхал воздух, правда потом он расчихался, видимо на посыпанную спецсредством дорожку попал, и убежал, да еще хотелось сильно в туалет, но терпел, ждал, когда стемнеет.
Наконец солнце зашло, и село успокоилось, шум доносился только из центра, где стояли немцы. Тут же было тихо. Подождав, когда пройдет в очередной раз патруль — они, похоже, по часам ходили, уже успел убедиться, — я покинул окраину села и где ползком, где перебежками удалившись, снова вышел на дорогу, после чего легкой трусцой двинул дальше. По пути я не забыл проведать кустики, слишком долго терпел, так что дальше шагал довольный, летящей походкой.
Определенно Творец был сегодня на моей стороне. Буквально через три километра я заметил небольшой отсвет от костра левее дороги и, сторожась, направился к нему. Там сидело пятеро полицаев и готовили на небольшом костерке какое-то варево, из котелка доносился приятный аромат. Левее было что-то темное и слышалась какая-то возня, и вроде даже мычание, но их заглушал шум разговоров и гогот полицаев у костра. Да еще, похоже, лошади меня почуяли и начали всхрапывать, они стояли в стороне, пара была. При сближении выяснилось, пришлось обходить другой стороной — лошади что собаки. Я обнаружил телегу, за ней вроде еще одна была. В это время от ближайшей отделилась фигура, и в свете костра я рассмотрел шестого полицая, что на ходу застегивал ремень и поправлял форму.
— Хороша жидовочка. Кто следующий? — спросил он.
Двинувшись дальше, я вдруг почувствовал запах свежей крови. Подозрения меня не обманули, буквально рядом лежало три тела. Видно не было, но на ощупь над ними изрядно поизгалялись, у мужчины не было головы, она лежала на вспоротом животе, да и двух женщин, судя по всему, просто забили прикладами. Чувствуя, как подступает бешенство, я быстро успокоил дыхание и, взяв в одну руку нож, а в другую пистолет, пополз наперерез к одному из полицаев, что под смех и шуточки дружков, расстегивая ремень, направился к телеге, где виднелось что-то светлое — кажется, это свешивались ноги той самой «жидовочки».
Несмотря на то что новичок приступил к насилию и мычание возобновилось, видимо жертве вставили кляп в рот, я все же был осторожен. Конечно, было темно, облака на небе, но все же что-то было не так, что они тут делали? Намек я получил от одного из полицаев, который сказал, что надо позвать Гната и Егорку, мол, а то они без сладкого останутся, «жидовка» похоже, помирать собралась после второго круга.
Старший полицай указал на двух подчиненных, и те, подхватив винтовки, направились в ночь, а я скользнул за ними следом, используя все способы маскировки, но те шли не оглядываясь. Как раз они меня не беспокоили, больше те, кто находился в наблюдении, кто их знает, где они сидят. Выяснилось что на дереве, один наверху, другой внизу стоял и курил. Тот, что сверху, начал спускаться, пока тройка внизу приговаривалась, посмеиваясь. Там я их и встретил, двоих ножом отработал, других из пистолета.
Потом проверил подранков, добил и быстрым шагом направился к костру. Тот насильник, что при мне залез на пленницу, уже закончил, и его сменил следующий. Он же и стал пятым, но тройка у костра ничего сделать не успела, когда я вошел в световое пятно и, отработав двух, прострелил ноги старшему. Мне нужен был язык.
Подойдя, я быстро обезоружил его. Сопротивления подранок не оказал, пуля пробила кость и, держась за ступню, он только тихо постанывал, поэтому нож из сапога, польский «Вис» из кобуры и винтовка, что лежала рядом, отлетели в сторону. Разоружил я и остальных, тела в смысле. Быстро наложив жгут, я связал старшего, он только тут очухался и, рыча, попытался выдрать руку, которую я как раз начал вязать, пришлось успокоить его рукояткой ножа по голове. Ненадолго, но затих. Закончив с «языком», я подбежал к телегам и снял труп с женщины, осветил ее фонариком и поморщился. Открытые глаза невидяще смотрели в ночное небо. Приложив пальцы к шее, не обнаружил пульса. Была мысль, что это я ее убил, однако стрелял я так, чтобы не зацепить девушку, но видимо, та сама скончалась, с уверенностью не скажу, но похоже, сердце не выдержало. Слабое, наверное, было.
Осмотрев ее еще раз, я озадачился. На еврейку она была не очень похожа: русые волосы, лет семнадцать на вид, зеленые глаза. Видимо, полицаи всех под одну гребенку называли, а с кем развлекаться, им без разницы. Прикрыв обнаженное тело одеялом, я вернулся к костру и стал собирать трофеи, поглядывая на полицая. Тот уже более-менее пришел в себя и исподлобья наблюдал, как я ворошу мешки и стягиваю обувь с товарищей, примеривая по своей ноге.
Форму полицаев я брать не стал, однако нашел в узлах несколько комплектов гражданской одежды, видимо принадлежавших семье, что побили полицаи. Хорошие крепкие штаны, чистое исподнее, сапоги снял с одного из полицаев, найдя свой размер, рубаху и легкий пиджак я тоже подобрал. Кепкой со мной тоже полицаи поделились, только у старшего была форменная, у остальных у кого что.
