Выпускник - Мэт Купцов

— Ничего, — Серегина пугливо делает шаг назад к двери.

— Стоять! — командую я.

Серегина застывает как статуя.

Перевожу взгляд на Веселову, та растеряно хлопает глазами, не понимая, куда я клоню.

Приближаюсь к Машке и нависаю над ней как скала.

Серегина напрягается.

— Ладно, девчата, — добродушно смотрю на нее. — Пошутили и хватит. Свободны.

Серегина вся раскраснелась, пыхтит. Глаза сверкают.

Открываю дверь настежь.

Раскрасневшаяся Машка вылетает пулей из комнаты.

Круто разворачиваюсь к Лидии. Глаза ее блестят. Она возмущенно фыркает и плывет к выходу.

Закрываю за девчонками дверь.

Беру в руки чайник.

— Понравилось? Опять на второй этаж пошел? — с иронией спрашивает Колян.

— Тема закрыта, — обрезаю я.

— А что на Серегину нашло? Влюбилась что ли в тебя? — смеется Серый.

— Да кто знает, что у нее в голове, — берусь за ручку двери.

— Сом, кстати, газовые плиты на кухне нашего этажа работают отлично, — серьезно говорит Колька.

— Я и не сомневался, — усмехаюсь.

— Понял. Давай кипяток организуй. Я вчера по случаю прикупил в нашем гастрономе «Мишку на Севере», целых вести грамм.

Достает серый бумажный кулек и высыпает конфеты в пустую тарелку на столе.

Вечер проходит в дружеской обстановке.

На следующий день выхожу из университета. На улице холодно, поднимаю высоко воротник старого пиджака, хотя под ним теплый вязанный бабушкой свитер, ни черта не спасает от промозглого ветра.

Втягиваю голову до подбородка в ворот свитера, зуб на зуб не попадает. Еще и осенние листья несет прямо в рот.

Сплевываю.

Рядом со мной притормаживают светло–синие жигули.

Из машины выбирается Королёва собственной персоной.

Не ожидал, что Ника настырно будет искать со мной встречи.

Ну, может, она мимо проезжала? Хотя непохоже, что мимо.

Разглядываю ее в упор. Одета с иголочки — модная шубка из каракуля, длинная до колен.

Не рано ли так утепляться?

Нет, ей в самый раз. Она не мерзнет и не ежится от холода, как некоторые.

Под шубкой виднеется легкий шарф. На ногах сапоги из мягкой кожи. В руках держит маленькую сумочку, блестящую, как зеркало — ридикюль. На губах — ярко–красная помада, глаза подчеркнуты стрелками.

Интересно, она ко мне так собралась на встречу?

С чего бы это?

На первых двух встречах она выглядела куда более скромнее, так сказать, ближе к пролетариату.

А теперь выпендрилась.

Уж не хочет ли она меня соблазнить?

Нет, я, конечно, мог бы податься ее чарам.

Если бы не успел изучить «внутренний мир» своей «напарницы».

И мне плевать на то, что она, из какой — то там, так называемой элиты. И папочка ее, и дедуля состоят то ли в высших эшелонах власти, то ли науки, то ли бизнеса.

Хотя какой, к черту бизнес!

Бизнес вычеркиваем. Правда, если только нелегальный. Тогда да, оставляем в списке.

В СССР в 1976 году ни секса, ни официального бизнеса не было.

Лишь в 1988 году разрешат кооперативы. И народ толпой повалит их осваивать и насыщать рынок дефицитами.

А сейчас всей этой деятельности название одно –спекуляция.

И граждане, занимающиеся ею, должны сидеть в тюрьме.

— Макар, нужно поговорить, давай пройдем в соседний сквер.

Кошусь на студентов, все поворачивают головы в нашу сторону.

Знали бы они, как опасна это Сирена.

Пытается утащить меня на дно морское. Усмехаюсь.

Мы идём в сквер возле университета по листьям, которые устилают землю ковром.

Ветер стих, чем не романтическая обстановка для двоих. В аллее с двух сторон стоят пустые скамейки. Мало желающих насладиться красотами осени.

Я тоже зря согласился пойти сюда. Уже был бы дома, в тепле и уюте студенческого общежития.

Ника усаживается на скамейку и глядит на меня проникновенным взглядом.

— Макар, мне нужна твоя помощь, — тихо говорит она.

— Может, мне тебя пожалеть? — хмыкаю я.

— Прекрати, я серьёзно. Я готова заплатить, — добавляет она твердо.

Прищуриваюсь, пытаясь уловить в её словах подвох.

— Деньги — это хорошо, но вот за что?

— Ты же знаешь, что фарцовщика Звонаря убили, — дрожащим голосом говорит она.

— Да. И Волку я помогаю в этом вопросе, — внутри всё закипает. — Но с тобой я работать отказался.

— Макар, послушай! Нужно найти не только убийцу, но мою подругу Марину Ольховскую. Она исчезла, — Ника говорит это так, словно боится, что кто–то подслушивает.

— Кому положено, пусть тот и ищет, — сухо отвечаю я.

Черт. Тут же порыв ветра напоминает мне о том, что одет я не по сезону — продувает насквозь.

Пиджак годен только для того, чтобы выбросить его на помойку. Туфли стоптаны и дырка имеется на подошве. В дождь носки промокают насквозь.

Зима близко.

На одежду нужны деньги. Но вот те триста рублей, что получил в милицейской кассе, я практически уже потратил. А за них еще и отчитываться придется.

Шутки с милицией в наше время могут плохо закончиться.

Посадят за растрату государственных денег, прощай молодость!

Интересно сколько за это дают?

Веду плечами. Какая ересь крутится в голове.

— У Ольховской же сын, верно? Где он? — машинально спрашиваю, надеясь понять, что за загадки она мне тут разгадывать поручает.

— Это неважно, — Ника отводит взгляд, юлит. — У нас с Мариной был общий друг, Григорий Игнатов. Он ухаживал за ней, помогал. Возможно, за ним стоит проследить. Он сейчас не идет на контакт.

Смотрю на Нику, пытаясь