Экспедиция (книга 3) - Игорь Павлов
— Я спешил на помощь Зотову и едва успел, — стою на своём и продолжаю: — на Хоккайдо мне приходилось драться с намного большим чистом тварей. А сегодня обычная разминка, в которой ничем не рисковал.
Закатила глаза, вздохнула.
— Хвастун, — усмехнулась и дальше серьёзно. — Я видела, как ты сражался на Русском. Ты лез под все лапы и во все пасти да ещё под огонь наших расчётов. Там ты мог уйти на передышку. А здесь некуда. Чужая территория. Всюду враги. И у нас не пятнадцать мехов. Прошу тебя в последний раз, без самодеятельности.
— Хорошо, я понял, разрешите идти, товарищ генерал? — Выдал нетерпеливо.
— Иди, — бросила строго, немного помедлив.
Смотрю на неё секунду. И понимаю, что совершенно не знаю эту женщину.
Порой меня дико раздражает, что не могу понять истинных целей принцессы. И замыслов её подлого Мастера. Что они затеяли и сколько людских судеб готовы стереть в порошок на пути к неведомой цели. На пути к сокровищам Метеорита.
Возможно, каким–то ответам.
Одно радует, я всё меньше удивляюсь всему происходящему, принимая, как данность.
Ещё секунда. Дочь императора продолжает смотреть испытывающе. Всё, хватит.
Развернулся строевым приёмом. Ухватился за ручку двери.
— Стой, — раздалось, будто спохватилась.
Замер. Слышу шаги. Подошла и прижалась к спине, обхватила за грудь своими нежными ручонками.
Да что б тебя. Сил злиться нет. Сопротивляться тоже.
— Откуда ты такой взялся, — раздаётся едва слышное.
— Какой? — Шепчу в ответ, не шевелясь.
— Такой отчаянный дурачок, по которому я очень соскучилась.
С этими словами одной рукой она щёлкает дверной замок, а второй опускается к моему паху.
Нашла время! Хочется вырваться! Но я поворачиваюсь к ней неожиданно быстро заведённый и начинаю жадно ласкать в ответ.
Какая, к чёрту, пропасть⁈..
Все претензии и обиды, накопившиеся за всё это время, становятся бессмысленными и пустыми, когда я вижу её прекрасное и безумное от страсти лицо. Когда чувствую все её сокращения.
Мы успеваем едва–едва. Капитан подаёт сигнал по внутренней связи на срочный сбор, а следом в каюту стучит посыльный.
— Что? — Выдаёт принцесса крайне недовольно и взвинчено.
— Ваше высочество, впереди судно.
— Поняла! Скоро буду!
Глава 11
Померещилось
Из каюты вышли вместе, как ни в чём не бывало. Вроде как на ковёр вызывала, поэтому и не должно быть вопросов. Но офицеры с командирской палубы, заставшие нас выходящими, переглядываются неоднозначно, пропуская Настю вперёд.
Спустя несколько минут мы уже в рубке. Со всех сторон ровный водный горизонт, сушей и не пахнет. Наткнулись на посудину одну единственную.
— Никаких признаков жизни, — докладывает помощник капитана о судне, которое одиноко дрейфует впереди в нескольких километрах от нас.
Небесная вцепилась в самый большой бинокль и никому не отдаёт.
Илья с Олегом на мехарах прикрывают воздух, я на низком старте в готовности их поддержать. Зотов в рубку припёрся, шатаясь, его прогнали отдыхать.
Ничего серьёзного. Просто корабль. Мёртвый корабль.
Большой парусник метров сто тридцать в длину, со стальным корпусом и пятью мачтами, от которых остались лишь обрубки.
— Пятимачтовый барк, — охарактеризовал его капитан корабля Дронов, блеснув знаниями. — Похоже, французский. И он тут давно уже. Вон полипы выше ватерлинии наросли.
Затаившись в полной боевой готовности, прошли мимо него в нескольких сотнях метров.
Теперь даже в мелкий бинокль можно разглядеть борозды на корпусе от когтей оргалидов, которые повсюду. Но уже не первой свежести. А значит, корабль атаковали очень давно.
Когда уже миновали судно, Илья с воздуха просигналил прожекторами.
— На борту один человек, — прокомментировал капитан и стал всматриваться.
Вскоре на палубе разглядели худого чернокожего голодранца, который проводил наш корабль угрюмым взглядом. И даже не позвал на помощь.
Наверное, потому что мы двинули туда, откуда не возвращаются.
— Нет, — ответила Небесная на молчаливый вопрос капитана. — Посторонних брать на борт мы не будем…
К полудню прошли ещё мимо трёх посудин, уже деревянных, габаритами поменьше со стёсанными надстройками и переломанными мачтами, один с дырой в корпусе, странно, как ещё на плаву держится. На одном из них состряпана палатка из белой парусины. Но людей не обнаружили. Странно, все якоря спущены, хотя глубина здесь под тысячу метров.
Солнце палит нещадно, кажется, что вот–вот начнёт плавиться металл корабля. Бойцы, которых заставили напялить броню и каски, в такой жаре ходят, как варёные. В каютах становится душно. А на огневых точках так вообще печка.
Ближе к вечеру показался небольшой остров по левому борту. Бежевый песок, растительность из пальм, куча коричневых, мохнатых кокосов на берегу и никаких признаков поселений.
До вечера ни один оргалид в радиусе обнаружения не появился. Однако на мостике несколько раз на воде померещились кристаллические спины.
Ночью двинули на малом ходу с затушенными огнями. На воздушное патрулирование заступил я.
Задача не сложная. Пока темно, идти над мачтами корабля метрах в ста, не выше. Следить за радаром, слушать посторонние шумы и подозрительные всплески. А утром уже подняться выше и наблюдать вокруг. В случае проблем условленными сигналами прожектора передавать сообщение наблюдателю в рубке.
Как стемнело, народ на палубе совсем притих, огоньки теперь горели только от самодельных сигарет. Монотонный шум двигателя, всплески от винтов, всё это усыпляло бдительность. В кабине спасал обдув и постоянное отвлечение на волны.
Несколько раз включал прожектора, чтобы осветить. Похоже, какая–то крупная рыбина балуется. Ночное море — зловещее. Даже из–под брони порой бросает в дрожь. К тому же острых ощущений добавляет и то, что вскоре после полёта мне кажется, что лечу сам, а не тянет меня железяка.
Если до полуночи я ещё переносил дежурство спокойно, то к трём утра весь извёлся в полёте на черепашьей скорости.
Когда наступил рассвет, понял, что очень хочу завалиться спать. Слишком большое напряжение с высокой концентрацией выжали меня, как лимон. Но завершить дежурство спокойно не вышло.
В пять утра со стороны южного материка вновь показалась стая тварей в целых пятнадцать особей со шкурой голубого отблеска! Все скоростные и бронированные, с клювами–иглами.
Пользуясь тем, что гвардейцы ещё собираются с мыслями, рванул на гадов.
— Андрей! — Раздалось в эфире с укором от принцессы, когда я разобрался уже с третьей.
— Всё, всё, отступаю, — отвечаю и уношусь от кучи разъярившихся гадин. Точнее делаю вид.
Потому что ну очень хочется порубить ещё хотя
