Виктор Глумов - Враги по оружию
Вождь метался по стойбищу, гыркал на соплеменников и раздавал затрещины. На маниса нацепили хомут, впрягли зверя в телегу.
— Интересно, как они отсюда выедут? — проговорил незаметно подкравшийся Тимми. — Насколько я знаю, манисы летать не умеют.
Подогнали вторую кибитку, запрягли еще одного маниса. Кучер, если его можно так назвать, направил ящера прямо на кучу мусора, но что-то произошло, и куча со скрежетом отодвинулась в сторону, открывая взору дорогу, где без труда пройдет телега.
— По коням! — скомандовал Маузер и полез в телегу, но Фирг его остановил.
— Люди должны тут. Вести — люди. Нас увидят — и смерть!
— Кто может управляться с манисами? — спросил Маузер. — Я — нет.
Оказалось, что умеют почти все.
Артур уселся прямо на сено, поджал ноги. Маузер оперся спиной о железку, держащую брезент, и закрыл глаза. Тимми поглядывал на Курганника с любопытством и наконец не выдержал, спросил:
— Так ты правда мутант? Всамделишный?
Курганник наклонился к парню, вытаращил глаза, раскинул руки и зарычал — Тимми от неожиданности дернулся в сторону: В повозке заржали.
— Ладно тебе, малой, не дуйся. Дай руку. Вот сюда клади, на грудь, где сердце. А теперь на вторую половину груди. Чувствуешь?
Тимми округлил глаза, прижался к груди Курганника ухом. Послушал справа, потом слева. Потом снова справа, выпучил глаза еще больше и воскликнул:
— О-бал-деть! У него два сердца! Маузер мгновенно очнулся, проморгался и спросил коновала:
— Тебя от человека не отличишь, как же так получилось?
* * *Мать Алисы умерла от земляной чумы, когда девочке минуло десять циклов. Отец быстренько женился на молодой, и девочка с тремя старшими братьями-погодками оказалась не у дел. Мальчишки-то хоть на нефтекачке работать могли, а Алиса постоянно болела. Мачеха думала, так и останется лишним ртом, отца постоянно пилила. Но когда девочка начала оформляться, стало ясно, что из нее вырастет красавица и можно будет ее выгодно пристроить.
Свататься ходили и из соседских ферм, и заезжие рабочие, и даже омеговский наемник, но мачеха всем отвечала, что невеста еще мала. Ровесницы Алисы вовсю кокетничали с ухажерами, а она интересовалась старыми книжками, которые валялись у отца в чулане, и выращивала голубей. Ходил даже слух, что у нее беда с головой. Сплетня разнеслась по окрестностям, женихи исчезли, и Алиса зажила привычной жизнью. Постаревшая мачеха, которая к тому времени полностью прибрала к рукам ферму, возобновила истерики, что-де самим мало, а тут еще эта неженка ходит, ветром ее качает, нужно срочно куда-то пристраивать.
Однажды ночевал на постоялом дворе управляющий нефтекачкой по прозвищу Барин, из Северного братства. Увидел Барин, как Алиса умывалась у колодца, и решил взять ее третьей женой. Почесал пузо и вышел к ней, расспросил, кто такая, предложил руку и сердце, пообещал отдельную комнату и золотое кольцо. Он был старый и толстый, вонял перегаром — девушка испугалась и убежала.
Барин не растерялся, пожаловал к мачехе и предложил ей за Алису серебряную монету. Женщина просияла и сразу же согласилась, представив, сколько всего можно купить на эти деньги.
Когда Алиса вернулась в свою комнату, ее вещи были собраны. Мачеха поставила ее перед выбором: либо она выходит замуж за достойного человека и уезжает с ним, либо выметается в Пустошь и живет как хочет. Ни отец, ни братья за Алису не вступились — дурочка никому не нужна.
Всю дорогу в новый дом Алиса сидела, забившись в угол самохода, а Барин щекотал усами ее ручку и сыпал комплиментами. Приехав, он сразу же завалил ее на кровать.
Девушка поплакала и смирилась. К счастью, Барин быстро к ней охладел, но еще не настолько, чтобы выгнать к слугам, и Алиса осталась предоставленной себе.
Брат Барина был настоятелем в монастыре Ордена Чистоты, и для него поймали трех самцов мутантов. На них ходили глазеть всей нефтекачкой, дети бросали в уродов манисовым дерьмом. Опасаясь, что твари заболеют, Барин запер их в клетку и определил в манисовик.
Алиса слышала про мутантов много ужасного: что-де они умнее зверей, но глупее людей, человечину едят и соплеменниками не брезгуют, шьют из кожи жертв себе одежду, а из костей делают украшения. Но любопытство пересилило страх, и девушка решилась посмотреть на диковинку.
Вопреки ожиданиям, в клетке сидели не чудовища — трое до пояса голых парней в кожаных штанах, украшенных бахромой и клыками. Если не приглядываться, их запросто можно спутать с людьми. Двоих выдавали скошенные лбы и вывернутые ноздри, а третий от человека отличался бугристыми мускулами и полосатыми волосами. Лицо — вполне человеческое и даже симпатичное, а раскосые глаза цвета утреннего неба — умные.
Потоптавшись у клетки, Алиса бросила меж прутьев решетки лепешку и отпрыгнула. Мутанты переглянулись и не стали набрасываться на еду. Плечистый с полосатой шевелюрой подошел, схватился за прутья и проговорил:
— Ты добрый человек, я знаю. Отпусти нас. Мы не звери.
Алиса всхлипнула и прижалась спиной к стене.
— Через три дня за нами придут. Ты же знаешь, что с нами сделают. Мы никого не убивали, мы просто хотим жить.
Алиса выбежала из манисовика и долго бродила по двору сама не своя. Братья рассказывали, что мутантов гвоздями прибивают к кресту и оставляют умирать на солнце. Ей даже в детстве распятие ни в чем не повинных зверьков (тогда она воспринимала мутантов именно как зверушек) казалось несправедливым, а сейчас она может помочь, тем более никакие они не чудовища, не оживший кошмар… Но Алида понимала, что если сделает это, ее выгонят на Пустошь или продадут в рабство.
Заснуть никак не удавалось, она вспоминала синие глаза мутанта, представляла, как в его руки забивают ржавые гвозди, и покрывалась холодным потом. Под утро в комнату ввалился пьяный муж. Алиса по обыкновению сжалась и приготовилась исполнить супружеский долг, но Барин избил ее, обозвал бревном и пригрозил продать в бордель. И ведь продаст!
Когда муж заснул, Алиса выудила у него связку ключей, оделась и, всхлипывая, отправилась в сарай.
Ничего не было видно в непроглядном мраке, лишь маячила звездочка в щели между листами жести. Сопели пленники, манисы свистели и щелкали челюстями. Пахло наэозом.
— Эй, — позвала девушка, — просыпайтесь.
В клетке завозились, Алиса вытянула руки и шагнула ближе к прутьям. В грохоте собственного сердца утонули другие звуки. Если мутанты — людоеды, пусть убьют быстро, чтоб больше не мучиться. Она зажмурилась, стиснула зубы, уперлась щекой в решетку.
— Ты пришла? — прошептал мутант.
Алиса кивнула. Мутант отлично видел в темноте и заметил у нее в руке связку ключей.
— Открывай дверь, — шепнул он.
— А вы меня убьете? Я открою, да… только быстро убивайте, хорошо?
Мутант взял связку из протянутой руки и начал искать, какой ключ подойдет к замку. Его соплеменники застыли, не веря в удачу. Девушка ждала. Ей плохо — чувствовал мутант. Она хочет умереть и за этим пришла. Она слишком хороша для человеческой самки.
Поворот, щелчок — дверь с легким скрипом распахнулась. Алиса зажмурилась. Мутант, похожий на человека, взял ее за руку, попытался мысленно успокоить, приговаривая:
— Пойдем с нами. Будешь жить на свободе, как мы.
На душе стало тепло, спокойно, и она пошла.
О покинутом доме Алиса ни разу не пожалела, потому что в стойбище было все честно и справедливо. Спустя два цикла родился Никки, и родился он человеком. Полосатая шевелюра вылиняла, сменилась русыми волосами, а вот два сердца, унаследованные от отца, никуда не делись. Алиса научила сына читать и передала ему свои знания.
Когда Никки был уже большой, на племя напали монахи из Ордена Чистоты. Перебили всех, мальчишку пожалели, подумали — найденыш, человек. И забрали к себе.
Глава 15
НЕПОКОРНАЯ ПЕРЕПРАВА
Цитадель Омега опустела — основные силы, собиравшиеся здесь последние дней шестьдесят, наконец рассеялись по Пустоши. Орв по привычке сидел на крыльце у штаба, грелся на солнце. Он постоянно мерз — давал о себе знать возраст, не проявлявшийся внешне, да и никак не проявлявшийся, пока хозяин смерти, Бохан, не начал эту войну.
В который раз Орв с тоской подумал: стоило отказаться сотрудничать. Вернули бы на Полигон или убили — не важно. По сравнению с ролью пособника смерти — не важно всё. Орв прожил долгую жизнь и всегда старался помогать людям, всегда хотел привнести в этот мир немного добра и смысла. Облегчить родовые муки и муки ухода, взять за руку, вытащить из забытья, отвоевать еще одну душу, подарить еще один рассвет. Орв был хорошим шаманом, и после, на дорогах Пустоши, не потерял себя.
Он познал предательство и ложь, он познал самое страшное — предел своих сил. И теперь чувствовал себя дряхлым стариком, бесконечно далеко от дома стынущим на жаре. Можно представить, что за спиной — твоя хижина, бывший ученик Гоп где-то рядом пасет скотину, а бабы заводят протяжную песню… Но выкрики командира-наставника, гоняющего курсантов, на песню никак не походили. Вздохнув, Орв попробовал встать — все тело ломило и трясло тяжелой ознобной дрожью. Где-то далеко шевельнулись мысли Бохана — как всегда, недобрые.
