Дэвид Карлайл - Острова среди ветров
«Навигатор-1 опознан.
Навигатор-2 активирован.
Пункт назначения: Аирея».
…Валери никогда раньше не слышала такого названия. Она быстро изучила выданную навигатором информацию, сверив расстояние по подробной карте Скайленда, обнаруженной в устройстве. Ее новые координаты: 34°36′ ю.ш., 58°25′ з.д. Восемнадцать тысяч километров. Путешествие на другой конец света. Валери решила, что ей следует немного поспать, прежде чем приниматься за работу: ее ждало много дел и долгий, тяжелый путь.
6 ТЕРМИДОРА 2251 ГОДА. АИРЕЯ.
34º 36' Ю.Ш., 58°25′ З.Д., 34 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.
Аирея была городом-призраком. Сверху из окна заходящего на посадку аэрокорабля она казалась безлюдным гигантским островом неправильной формы, утыканным вершинами черных, сросшихся друг с другом скал. Но под их укрытием кипела жизнь, и обитатели острова неустанно трудились, перерабатывая все — воду, отходы и даже дым из заводских труб, — чтобы скрыть любые следы своего существования.
Лоренцо разглядывал паривший перед ним на ветру остров из темного камня, сжав руки на рычаге корабля. Бимбо на соседнем кресле продолжал что-то шептать в радио. Потом убрал микрофон и сказал юноше:
— Нам разрешили посадку. Продолжай, как сейчас, И потихоньку прибавляй скорость.
— Ты хотел сказать «сбавляй».
— Нет, я сказал то, что хотел сказать. Мы предпочитаем, чтобы движение в районе Аиреи всегда было ровным и почти незаметным. Мы должны быть осторожны. Сфера может обнаружить нас в любой момент. И хотя мы в состоянии дать бой, знаешь, как говорят: «Лучший способ защиты — маскировка».
Лоренцо слушал его рассеянно. Он думал об управлении кораблем и о теле отца, лежавшем на заднем сиденье в мягком шерстяном одеяле. Жозе бы это место понравилось: затерянный остров, на котором живут свободные люди. Без ростовщиков вроде Урзака и без сейджинов.
— Хорошо, прибавь еще немного. Веди прямо вон на ту скалу и приготовься сбросить скорость и сделать вираж по моей команде.
Скала была уже совсем близко, ее иссеченные ветром вершины были острыми, словно лезвие кинжала. При столкновении на такой скорости от их корабля ничего не останется. Лоренцо почти с удивлением отметил про себя равнодушие, с которым он представил подобную перспективу.
— Хорошо! — кричал Бимбо. — Теперь наполовину сбавь мощность, спустись на тысячу футов и сделай разворот на правый борт на девяносто градусов. Давай!
Аэрокорабль класса «Квазар» спустился в пике, пролетев мимо скалы. Лоренцо едва успел заметить разверзшуюся под ними глубокую и узкую пропасть.
— Завершай вираж, медленно спускайся в провал, притормози. Все, приехали.
Пилот летавшего под ними легкого аэроскутера поднял руку в приветственном жесте. Дальняя стена скалы оказалась сделана из металла. Это были потемневшие от ржавчины раздвижные двери, открывавшиеся через равные промежутки времени.
Пока Лоренцо снижался к этой проделанной в сердце острова щели, одна из задвижек приподнялась ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться аэрокорабль.
— Хватит, дай и мне порулить, — сказал Бимбо, снимая с головы наушники.
Лоренцо отпустил рычаг и откинулся на спинку сиденья. С тех пор как они сбежали с острова в Черном лесу, Бимбо не оставлял его в покое ни на минуту, почти полностью доверив вести корабль и показывая все новые и новые приемы управления. Может, для того, чтобы Лоренцо меньше думал об отце?
— И что теперь? — спросил юноша у гиганта.
Ответа не последовало.
Им навстречу, широко улыбаясь, вышел высокий худой мужчина в синтетическом свитере и рабочих штанах.
— Сколько лет, сколько зим! — приветствовал он сходившего по трапу Бимбо.
— Как поживаешь, Даниель? — спросил Бимбо, крепко обняв его.
— Хорошо, старый пират. Я вижу, ты не один.
Изучив Лоренцо быстрым и зорким взглядом, Даниель протянул ему руку:
— Добро пожаловать, молодой человек, в нашу общину мирных тружеников…
— Брось, — заворчал на него Бимбо. — Он со мной. Я ручаюсь за него.
С этими словами он закатал рукав: через несколько секунд кожа на запястье потемнела, и на ней появился круг с диагональной линией внутри.
Увидев знак, Даниель кивнул:
— Очень хорошо, Бимбо, только у него ведь нет лаки.
— Я же сказал тебе, я за него ручаюсь. Он — наш.
Обменявшись с другом еще парой традиционных любезностей, Бимбо собрался уходить вместе с Лоренцо, но юноша покачал головой и тихо сказал:
— Там, на корабле, мой отец. Я должен остаться с ним.
— Не беспокойся, — ответил гигант, положив ему руку на голову и потрепав по волосам. — Мы похороним его со всеми почестями. А пока пойдем со мной.
По цементному полу пустынных, вырытых в скале туннелей с лампочками на потолке Бимбо проводил Лоренцо до небольшой комнаты, в которой были только кровать и два стула.
— Ты побудешь здесь немного, пока мы не уладим кое-какие проблемы, связанные с твоим приездом.
— Проблемы?
— В Аирее живет почти сто тысяч человек, и каждый из них волен приходить и уходить, когда ему вздумается. Как ты понимаешь, при таком положении дел сохранить остров в тайне очень трудно. Поэтому каждый из нас обязан иметь татуировку лаки и показывать ее всякий раз, когда возвращается сюда. Только так мы можем быть уверены, что в город не проник шпион или предатель. Когда к нам приезжают новые люди, мы располагаем их в таких вот комнатах… Официально Аирея — обычный транзитным порт. И он оснащен всем необходимым, чтобы обмануть нежданных гостей, даже самых любопытных. Можешь поверить мне на слово.
— Если все так, как ты говоришь, — улыбнулся Лоренцо, — ты не должен был рассказывать мне об этом. У меня ведь нет лаки.
Бимбо весело рассмеялся ему в ответ и дружески ударил кулаком по плечу:
— После того, что мы пережили, я в тебе не сомневаюсь. Скоро и у тебя появится лаки. Если ты не против, мы займемся этим чуть позже. О похоронах твоего отца мы тоже позаботимся. Потом найдем тебе работу и, наконец, решим, что с тобой делать. Пока отдыхай, я должен идти: дела…
Лоренцо растянулся на кровати. На него неожиданно навалилась отупляющая усталость последних дней. Он уснул, едва за Бимбо закрылась железная дверь, и провалился в беспокойное забытье.
Во сне он то снова оказывался в лагере Сферы, и Конрад в очередной раз пытал Жозе, а Лоренцо вновь и вновь слышал сухой треск ломавшихся рук, когда капитан поднимал отца в воздух при помощи Силы, то видел, как Жозе наваливается на него всем телом, как они вместе падают на пол, и как это тело подпрыгивает на нем, заливая его кровью, а в ушах все звучит оглушительный шум выстрела.
Лоренцо проспал около шести часов и внезапно проснулся, как ему показалось, через несколько минут. Сердце рвалось у него из груди, стуча, как барабан.
«Жозе больше нет».
Эта мысль тисками сдавила виски. Он хотел повернуть время вспять, снова оказаться в домике капитана, чтобы помешать отцу принести себя в жертву, спасая ему жизнь.
«Зачем ты это сделал? Зачем ты оставил меня?»
Боль собралась в горький комок в горле, но Лоренцо не плакал: это было бы несправедливо по отношению к отцу, который часто говорил ему: «Охотник за водой не плачет. Он не проливает зря самую ценную для него жидкость».
Лоренцо подождал, пока схлынет прилив боли, заставил себя сесть на кровати и начал глубоко дышать. Его прежняя жизнь умерла навсегда, вместе с его отцом.
Похороны были назначены на следующий день на двенадцать часов. Только тогда Бимбо в первый раз повел Лоренцо в город. Юноша долго шел за ним следом по лабиринту пустых коридоров, пока наконец они не добрались до большого лифта.
— Сюда, — сказал Бимбо и набрал сложный код, открывавший двери из какого-то блестящего металла.
Руку Лоренцо еще жгла невидимая татуировка, появившаяся у него накануне вечером. Лоренцо ждал настоящего, церемониального обряда, а Бимбо зашел к нему один, вооруженный чем-то вроде ручки со светящимся концом, и голубым лучом нарисовал ему круг, перечеркнутый диагональной линией. Операция заняла всего пару секунд и оказалась абсолютно безболезненной. Потом еще около получаса гигант учил Лоренцо усилием воли показывать невидимый знак.
— О чем ты думаешь? — спросил Бимбо, пока металлическая кабина с громким гудением спускалась в глубь острова.
— О татуировке. Болит немного.
На самом деле Лоренцо думал о Жозе. Он много раз представлял себе, как теряет отца навсегда, но не понимал по-настоящему, что это будет означать для него. Мать Лоренцо умерла, когда он был таким маленьким, что не умел самостоятельно одеться, и с тех пор Жозе всегда был рядом с ним. Он стал ему отцом, учителем и — главное — единственным другом.
