Федор Березин - Война 2011. Против НАТО.
Тем не менее так и не приведенному более в сознание как бы военному и как бы турку не пришлось долго прозябать в не по-летнему прохладном помещении ныне уже другого, не первично «исследованного» Полеводовым, морга. Каналов, дабы установить точно, не выявилось: служащие заведения посматривали на Георгия с подозрением, но он почему-то убежден, что с журналом записи упокоенных тут тоже должно оказаться что-то не в норме.
Вообще-то Полеводов в перспективе намечал все же проверку гипотезы, однако теперь приключает нечто похлестче подозрительных «мазд» и «вольво».
50. Машина Судного дня, старикан Эйнштейн и обманутые вожделения
Как говорится, бывает хуже, но реже Хотя нет, хуже просто некуда. Представьте, ребятишки, вместо отважной раскатки всей зээрвэшнои группировки Киева, получили вначале под дых от совершенно непредусмотренных планом «МиГов», кои обязались не рыпаясь дожидаться шариковых бомб рядком у ангарчиков, затем, уже меньшими силами и по сокращенной программе, совершили попытку все же выполнить обязательства по раскатке аэродрома, а также всяческих ракетных точек, потеряли при этом кучу друзей-сослуживцев и были вынуждены, в опасении новой встречи с истребительной авиацией, уйти на непредусмотренный поначалу аэродром подскока в какой-то, опасно отстоящей от баз снабжения, Полтаве. Тут, правда, все несколько наладилось. Экипажи смогли даже чуть передохнуть, а самолеты заправиться. Требовалось все же проскочить не то чтобы опасный, а несколько неопределенный аппендикс между Днепропетровской и Харьковской областями. Обе, как назло, отнесены к некой буферной зоне, в коей никакие действия турецкой армии не планировались никоим образом. Правда, в Днепропетровске, по слухам, уже произошел некий инцидент, однако он более по дипломато-адвокатской части, чем по военной. Харьков же вообще никак не мог быть атакован с ходу, разве что стратегической авиацией, которой у миролюбивой Турции попросту нет. Далее, при наращивании донецкой самолетной группировки, возможно, и тот и другой промышленный Центры и попали бы в зону оперативных возможностей, однако кто мог ведать о дальнейших планах командования, а тем более политических пристрастиях новых «младотурок»? Тем не менее и вокруг Харькова, и вокруг Днепропетровска наличествовали весьма мощные, а по меркам нынешней Украины просто потрясающе ударные зенитно-ракетные группировки прикрытия, в том числе и «трехсотки».
Так что границу областей не стоило преодолевать показательно нагло на большой высоте. Потому, когда внизу судя по спутниковой привязке, оказался наконец подконтрольный Высокой Порте Донбасс, получилось даже с радости несколько набрать вертикаль для комфорта и дожигания топлива. Естественно, сильно возноситься совершенно не стоило, до донецкого аэродрома осталась сущая мелочь километров.
Кстати, пилоты радовались посадке не просто как посадке на своей территории. Судя по уже докатившимся до Крыма пикантным слухам, посадка в Донецке сулила просто-таки приятнейшие приключения. Рассказывали, что оттуда вывезли в метрополию целые самолеты молоденьких белых дамочек. Но ведь что-то там, за стеклами аэровокзала, должно было сохраниться на запас, правильно? Потому пилоты-янычары рулили «Фантомами» в самом приподнятом расположении духа.
Представьте, как они удивились, когда перед самой посадкой внезапно произошла атака с земли. Наверное, кое у кого из них перед попаданием в облака разрывов мелькнула ужасная мысль, что обстрел ведут свои, по ошибке. Не исключено, что кто-то из пилотов так и умер, весьма неправильно думая о боевых товарищах, которые, совершенно наоборот, действительно заготовили для возвращающихся героев надежно опробованные терапевтические средства восстановления боевого духа. Однако сие было не суждено, явно не суждено. Конечно же, обидно вместо обнаженных молодых женских тел повстречать еще в воздухе по-своему красивую и аэродинамичную, но все же металлическую летающую трубу, к тому же волокущую в чреве боевую часть весом семьдесят килограммов. Обмен просто-таки не эквивалентный.
Сегодня ЗРДН «Бук» для F-4 — это машина Судного дня. После того как она включилась, у спокойнехонько идущих на посадку турок не осталось никаких шансов. Точнее, они могли рассчитывать только на удачную лотерею в статистическом болоте. В самом деле, если бы неизвестный, но теперь горячо ненавидимый садящимися парашютистами майор Корепанов ошибся при целераспределении или вместо непрерывной карусели обстрела применил бы более длинную цепь с оценкой результата, кое-кто из налетчиков мог бы успеть выскочить из зоны поражения: «Бук» совсем не «двухсотка», эта зона у него в десять раз короче по радиусу.
А вот старикан Эйнштейн ничего не понимал в зенитных ракетах. Возможно, в период работы в патентном бюро бумаги, касающиеся этой темы, к нему не попадали. Однако уж в чем он все-таки разумел досконально, так это в скоростях. Еще бы, он трудил мозоли мелом в их пределе — трехстах тысячах светового потока. И он досконально ввинтил во все ушные раковины, в границах уже зоны поражения своего мозга, что после достижения максимума всяческие приращения бесполезны. Хоть влезай на звездолет с фонариком и посылай лучик по курсу — поток не сдвинется вперед ни на одну заклепку корпуса. Ныне, в донбасском небе, сталкивались совсем не фотонные скорости, но все было Не менее интересно. Эффекты оказывались покруче, чем если на велосипеде врезаться в забор. Конечно же, скажут сведущие, массируя битые лбы, здесь еще как бы забор разогнан навстречу! Они не правы. Стали бы правы, если б ЗУР 9М38 таранила цель носом, яко триера, однако по сравнению с разлетом осколков даже восемьсот пятьдесят метров в секунду небольшая составляющая процесса. Так что задача неведомых дядьке Альберту летающих труб всего-то доставить гостинец в свою собственную зону уничтожения. Все они справляются с делом в духе социалистического соревнования первых пятилеток, и не столь важно, что сами они вышли из последних.
51. Ножики и портфели
Конечно же, потом его убеждали, что, мол, это была чистая случайность, а то и вообще привиделось, однако у Полеводова на этот счет особое мнение. Главное, в момент происшествия он «четок, собран, напряжен и не лезет на рожон», как говаривал товарищ поэт Высоцкий.
Любимую (а куда денешься за неимением другой?) «шестерочку» он оставляет на платной (а какие варианты?) стоянке. Затем дует пружинистой походкой к родному дому. Перед заходом в арку концентрируется (теперь смутно кажется, что так с ним было всегда). Благо лето, темнота еще не глаз выколи. Таинственного дядечку он замечает сразу.
Если человек не проходит арку насквозь, а просто там стоит, такое, само собой, подозрительно. Исключение — проливной дождь. Сейчас сухо до жути. Значит, в лучшем варианте товарищ сам орошает асфальт вдали от чужих глаз. В худшем… На это и настрой. Конечно, тут не банда, тогда, может, требуется сразу делать «разворот вдруг» и никакой стыдливости на физии: «Просто ошибся проходом, забрел в незнакомую реальность». В другом случае — иди, как шел. Нерешительность хулиганье чует за милю, как волк хромого представителя травоядных. Вот и сейчас Георгий вообще-то собирается делать то самое «иди, как шел», но в последний момент почему-то передумывает и резко берет влево. Это смахивает на бабский прием: женщинам не привыкать, они изначально слабая сторона, а потому их сила в маневре.
В следующий миг Георгий Полеводов леденеет. Такое просто не может быть вне телевизионного стекла, тем более с ним лично. Это знакомо из фильмов ужасов, кои он не слишком чтит. Однако, на счастье, он не замирает соляным столпом. Дядина с громадным тесаком бросается на него с ходу. Но теперь у Полеводова есть фора, приблизительно лишний метр — какая-то там доля секунды. Но секундомеры здесь неуместны.
В правой руке у Полеводова обрезиненный, опоролоненный и даже частично металлизированный портфельчик для ноутбука. Причем с этим самым «ноутом» внутри. Дядина атакует снизу. Лезвие, которое, на счастье Георгия, все же сверкнуло, выпархивая под действием пружины в рукоятке, — в длину сантиметров пятнадцать. Возможно, и более, но у страха, как известно, глаза велики, и уж если сейчас не до секундомеров, то уж тем более не до рулетки с Двойной — дюймо-сантиметровой — нарезкой. Вся подобная казуистика оставляется на потом, причем только в той реальности, где распластанное тело находит приблизительно через час какая-нибудь Дамочка, выгуливающая дога, точнее, тот самым дог. Ибо дамочка до последнего момента, бессмысленно подзывая Бобюсика, причитает про себя: «Фи, как некультурно! Назюзюкаться до такого свинства, что не дотянуть даже до подъезда, а залечь посреди арки».
Сейчас Полеводов пытается узаконить в вероятностной вселенной несколько другую развязку. Но вообще сознание схоронилось в своем темном закутке, где оно обычно и отсиживается в холодке, до окончания любого запущенного процесса. Покуда работают инстинкты. Им, видимо, проще. Арка — та же пещера, а в них предки Полеводова обитали где-то так не более двухсот пятидесяти — трехсот поколений назад, причем поколений эдак двадцать-тридцать тысяч подряд. Большой опыт. Правда, против него такой же. В те времена и у дядьки с ножичком, и у Георгия Полеводова наличествовал какой-то общий предок, даже множество таковых, ибо кровосмешение произошло за этот период далеко не одну сотню раз.
