Андрей Бондаренко - Страж государя
– Да не волнуйся ты, дурочка! Я человека специального определю тебе в помощь. Он и посоветует, и подскажет – ежели что… Да и Яшка Брюс поможет! Ну, тот, рыженький! Помнишь его? Так как, говорить вторую новость?
– Говори! – Санькины лучисто-синие глаза сияли нетерпеливо и требовательно.
– Готовься к свадьбе, душа моя! Думаю, после Крещения и сыграем…
– Ура! – девушка в очередной раз бросилась ему на шею, но уже через несколько секунд отстранилась, тревожно и испуганно заглянула в глаза. – Саша, а как же – царь? Его «право» на первую ночь супружескую?
Егор рассказал невесте о своём коварном и изощрённом плане. Сперва он хотел отделаться только ничего не значащими фразами, мол: «Все решил», или «Всё само собой разрешилось». А потом заглянул своей невесте в глаза, заглянул – и рассказал всё, ничего не утаивая…
Санька смеялась от души минут десять, в конце даже икать начала, а когда икота, наконец, прошла – мстительно заявила:
– Так ему и надо! Будет знать, как издеваться над беззащитными русскими девушками! Пусть теперь над иностранными тётками безобразит…
Последующие три недели Пётр ходил мрачнее грозовой августовской тучи: безостановочно орал на всех подряд, по поводу и без повода, распускал руки, тяжёлым табуретом разбил дорогущее венецианское зеркало… Были отменены все ранее намеченные совещания – о делах воинских и гражданских, перенесены приёмы всех заграничных послов, верные собутыльники государевы начали по-тихому – от греха подальше – разъезжаться по своим московским домам и родовым вотчинам…
Поговорив со штатными дворцовыми лекарями, Егор узнал причину плохого царского настроения: Пётр неожиданно стал полным импотентом.
– Не знаю, что теперь и делать! – разводил в стороны свои пухлые ладони главный дворцовый врач фон Бранд. – Не помогают европейские лекарства, даже безотказные индийские снадобья совершенно не действуют…
«Что ж, пора переходить к осуществлению второй части плана!» – решил Егор.
Наступил хмурый сиреневый вечер, в царской спальне горела одинокая свеча, Пётр в одной длинной холщовой рубашке сидел за столом и в одиночку упрямо наливался крепкой медовухой.
– Мин херц! – тихонько поскрёбся в приоткрытую дверь Егор. – Мин херц, можно я войду?
– Пшёл вон, пёс паршивый! – В дверь тут же глухо впечатался царский башмак. – Уйди, Алексашка, пришибу!
– Мин херц! Я врача нашёл! Просто настоящее чудо, всё может! Кудесник…
– Всё может? – оживился царь. – Веди немедленно! Но, смотри, если окажется очередным коновалом, голову прикажу отрубить! И ему, и тебе, охранитель хренов…
Карл Жабо был доставлен уже ближе к полуночи, вошёл, горбясь от липкого страха, мелкими шашками просеменил к столу, согнулся в низком раболепном поклоне, залопотал с лёгким акцентом:
– Царь-батюшка, я прибыл, готов помочь… Твой верный охранитель поведал мне о беде случившейся. Можно помочь. Можно. Только мне осмотреть надо предмет болезни…
Пётр недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал, хмурясь, задрал свою рубаху.
После тщательного осмотра царского детородного органа Жабо важно, закатив глаза к потолку, объявил:
– Ничего страшного, государь мой! Вот тебе настойка, принимай по одному глотку. Три раза в день, после еды. Через неделю, может – полторы, все утраченные функции вернутся. Честью клянусь!
– Смотри, лекарь! – неуверенно улыбаясь, пообещал Пётр. – Если выздоровею – ефимками засыплю – до самых ушей! Если нет – не обессудь, умирать будешь смертью страшной, лютой, мучительной…
– Выздоровеешь, твоё Величество, выздоровеешь! – радостно заверил француз и тут же озабоченно нахмурился: – Только вот ещё одно… Как бы это сказать…
– Говори! – побледнел царь, предчувствуя недоброе. – Говори всё, как есть!
– Русские женщины противопоказаны тебе, государь! Флора у них другая…
– Какая ещё, в задницу конскую, флора? Что несёшь-то, чучело заморское?
– Обычная флора, батюшка-царь! – Голос Жабо стал твёрже железа. – Долго объяснять. Одному только поверь: общаться тебе безбоязненно можно только с женщинами европейского происхождения. Если же с русскими будешь сожительствовать, то болезнь злая может вернуться. И моя микстура тогда уже не поможет… Так, видимо, Бог распорядился на небе. Происхождение-то у тебя – царское, божественное…
– Лефорта ко мне! Срочно!
«А ведь он поверил всему! – несказанно обрадовался про себя Егор. – А герру Францу царь сейчас поручит срочно молоденьких проституток выписать из Европы, да побольше…»
Постепенно жизнь вернулась в прежнее размеренное русло: Пётр заметно повеселел, опять с удовольствием начал заниматься делами государственными, готовиться к предстоящему весеннему походу на Азовскую крепость. А вот свой русский «гарем» (вместе с маткой Толстой) разогнал безжалостно…
Егор вступил в полновластное командование Преображенским полком, оставаясь при этом по-прежнему и главой царской охранной службы: одну неделю он был неотлучно при Петре, другую – в полку, оставляя вместо себя при царской особе Алёшу Бровкина.
Он познакомился с офицерским составом, провёл строевой смотр, подробно ознакомился с вооружением и стандартным боевым запасом вверенного ему воинского подразделения. Французские и немецкие ружья, впрочем, как и русские пищали и фузеи, особого восторга у Егора не вызвали: скорострельность у всех видов огнестрельного оружия была очень низкой, дальность и меткость боя оставляли желать лучшего…
«Надо будет потом у Петра Алексеевича денег чуток попросить и организовать что-то вроде оружейной лаборатории, – твёрдо решил про себя Егор. – Надо же совершенствовать всё это убожество, и ничего сложного здесь нет…»
– А почему у нас так мало ручных бомб? – недовольно спросил он у Фёдора Голицына (Голицыных в то время можно было встретить буквально везде, куда ни плюнь), командира второго батальона.
– Неудобно очень уж с ними работать! – пожал плечами Фёдор. – Пока искру высечешь, пока трут загорится, фитиль шнуровой догорит до нужной отметки, глядь – а противник-то уже скрылся. Или, ещё хуже, к тебе уже подбежал и занёс приклад – над самой головой… Можно, конечно, держать открытый огонь в железном чане, установленном на треногу. Но в атаку бежать с этим чаном, а потом всем выстраиваться в длинную очередь, чтобы поджечь фитиль? Вот когда обороняешься за крепостной стеной, то да, эти ручные бомбы – милое дело! Если, конечно, их вдоволь…
«Бедолаги! У них ведь даже элементарные спички ещё не придуманы![8] – ехидно прокомментировал эту информацию внутренний голос, впрочем, тут же дав дельный совет: – Спички можно и самому „придумать“. Была бы сера. Вспомни-ка, братец, где в двадцать первом веке располагались месторождения серы, так, чтобы поближе к Москве? Вот когда вспомнишь, тогда и поговорим… Хотя, стоп! Сера-то тут совершенно и не при чём! Помнишь, в химическом кружке при Дворце пионеров вы изготовляли самодельные спички? Тебе тогда было лет десять-одиннадцать. Из чего же вы делали спичечные головки? Не из серы – это точно… Вспомнил, из красного фосфора! Или – из белого? Нет, не помню… Надо к Брюсу подъехать и перебазарить! Если Яшку чем-то сильно заинтересовать, то он горы может свернуть…»
– Вот что ещё, ребятушки бравые, надо срочно сделать! – обратился Егор к своим офицерам. – Лестницы наши штурмовые совсем никуда не годятся! Разочарование сплошное… Одни длинные, другие, наоборот, короткие. А делать надо, обязательно, сборно-разборные! Чтобы можно было длину менять – по мере необходимости… Вот я вам рисую: торец вертикального бруса, здесь – паз вырезается, вот ответная часть, получается надёжный замок, здесь сверлится отверстие, сюда вставляется запорный клин… Что, не понимаете? Ладно. Есть у нас в полку плотник мастеровитый? Даже три? Просто отлично! В следующий мой приезд пусть обязательно подойдут, я им всё объясню подробно… Ладно, если меня будут искать, то я отъехал на Якиманку, в Брюсов дом, а вечером буду у боярина Тихона Стрешнева, что поставлен над снабжением воинскими.
Яков Брюс, без парика очень похожий на английского принца Гарри из двадцать первого века: нос картошкой, колючий рыжий ёжик волос на голове, – мгновенно загорелся предложенной Егором идеей, только вот совершенно не знал, что такое «фосфор».
– Ты мне по-простому объясни, что это за вещество такое! – попросил Яшка. – Каковы свойства его, в чём особенность?
Кроме истории о «собаке Баскервиллей» в голову ничего не приходило, поэтому Егор объяснил Брюсу так.
– Штуковина эта пахнет очень неприятно, а ещё она ночью или просто в темноте светится приятным светло-зелёным светом…
– А, знаю, о чём идёт речь! – перебил его Яков. – Это вещество называется «крем Брандта»! Брандт – это немец такой, химик, уже умерший. Вот он и изобрёл – лет тридцать назад – твой «фосфор». Невеликий его запас, кстати, есть в моей домашней лаборатории. Да и секрет его изготовления мне известен. Что ещё должно входить в состав для этих твоих «спичек»?
