Лео Франковски - Рыцарь в стиле хай-тек
Да.
— Хочешь ли ты присягнуть мне, как и остальные мои люди?
Энергичное «да ».
— Так и поступим. Но для того чтобы все было по правилам, нужны свидетели, поэтому, думаю, мы потерпим до возвращения в Три Стены, да?
Да.
Такого большого прорыва у меня давно не случалось.
Готовясь к продолжению пути, я сказал:
— Анна, нам нужно больше слов, чем просто «да» или «нет». Как насчет того, чтобы покачивание хвостом означало — тебе все равно, а это твое «да-нет» — я задал неправильный вопрос?
Да-нет.
— Думаю, я это заслужил. Те два вышеописанных знака приемлемы для тебя?
Да.
Она обладала таким же строго логическим умом, как компьютер.
— Со временем мы сможем вести длинные беседы, но пока что есть ли что-нибудь, что тебе не нравится и что в моих силах исправить?
Да.
После новой серии вопросов я узнал, что это. Анне нравилась еда и не утомляла работа. Люди достаточно хорошо с ней обращались, она любила путешествовать. Анне не мешало седло, но уздечка доводила до сердечного приступа. Не мог бы я снять проклятую штуковину?
— Счастлив услужить, дружище. Ты в любом случае никогда не обращала на нее внимания.
Мы продолжили путешествие на юг, в Высокие Татры. Некоторые дотошные ученые заявляют, что Татры — часть Высоких Бескид, а Бескиды — часть Карпат, но, как их ни назови, они все равно будут вполовину больше любой горы в Новой Англии. По мне, так это самые красивые горы в мире, и я влюбился в них с того самого момента, когда отец впервые взял меня сюда маленьким мальчиком.
Прекрасный день, чистое горное небо и свежий горный воздух… Анна набрала приличную скорость, а многие славянские песни написаны специально для наездников, чтобы их можно было напевать под стук копыт. Я был в отличном настроении и пел «Польский патруль», когда приблизился к самому удрученному человеку, какого только видел в жизни. Человек сидел прямо на дороге, уронив голову на руки и поставив локти на колени.
Я остановил Анну. На самом деле я только подумал о том, чтобы остановиться, а Анна поняла мое желание по мельчайшим изменениям положения моего тела на ее спине.
— Я знаю тебя, ведь так? — спросил я.
Человек поднял голову и посмотрел на меня, но в его глазах не появилось проблеска узнавания.
— Конечно, я знаю тебя, — продолжал я. — Ты — Иван Тарг. Ты пустил меня в свой дом прошлой зимой, когда я пропадал на морозе.
— Да, теперь я припоминаю. Ты — тот гигант со священником…
Голова Тарга снова упала на руки.
Я слез с лошади и сел рядом с ним.
— Расскажи мне, друг, почему ты так опечален? Что такого страшного случилось?
— Вот. — Он показал на поле.
Только через несколько секунд до меня дошло, что именно с ним не так. Обычно на одном поле сажают два вида растений одновременно, в нашем случае рис и пшеницу. Если погодные условия не подойдут для пшеницы, вызреет рис, и наоборот. Большинство польских хлебцев делают из смеси зерен, так что после сбора урожая не надо разбирать колосья. Но на этом поле каждый колос лежал, прибитый к земле.
— Дождь? — спросил я.
— Град. Прошлой ночью у нас бушевала буря.
— Жалко. Тебе это вылетит в копеечку.
— Мне это будет стоить жизни. Мне и моей семье.
— Но ведь есть и другие поля…
— Здесь мое единственное поле. За два года тяжелой работы нам удалось расчистить только совсем маленький участок. Эти колосья — единственное, что у меня оставалось. Если бы они вызрели, я смог бы прокормить семью целую зиму, а остаток продать купцам. Теперь у меня нет ничего, у моей семьи ничего нет…
— Согласен, произошла катастрофа, но это не будет стоить тебе жизни. Наверняка твой господин поможет вам пережить зиму.
— У меня нет господина!.. Неужели вы не видите! Я приехал в горы, чтобы покончить с господами! Я устал отдавать половину того, что выращиваю, в роскошный замок на стол жирному борову, который не хочет работать! Я приехал сюда, чтобы стать свободным, и теперь умру из-за своего упрямства…
Он не шутил. Его слова не походили на нытье бизнесмена, у которого снизились доходы. Передо мной сидел человек, смотревший в лицо смерти.
— Однажды ты не позволил мне замерзнуть на улице и дал мне место у семейного очага. Без тебя я наверняка умер бы на холоде…
Я достал кошелек и высыпал в руку около пятисот гривен. Для меня — небольшая сумма, но он сможет прокормить семью до весны.
— Ты не знал тогда, что кинул семена в благодатную почву.
Иван посмотрел на деньги, потом поднял глаза на меня. Бедняга явно лишился дара речи. В одно утро он вышел из дома, ожидая увидеть, как зреет его урожай, как приносят плоды его усилия, а вместо этого нашел абсолютный крах всего. А потом, когда он уже примирился с неотвратимой погибелью, пришел человек, которого он едва знает, и спасает положение. Его мозг не мог переварить все разом, и у меня создалось впечатление, что крестьянин не встанет со своего камня еще несколько часов.
— Мне не в тягость помочь тебе, — сказал я. — Везло в последний год. Если когда-нибудь захочешь отдать долг, знай, что я — пан Конрад Старгардский, и живу в Трех Стенах около Цешина. И если когда-нибудь ты решишь снова найти себе господина, можешь поговорить со мной, и мы что-нибудь устроим.
Он машинально кивнул. Я взобрался на лошадь и поехал дальше, вполне довольный собой. Богатство хорошо тем, что время от времени позволяет творить добрые дела.
Меньше чем через час мы с Анной приблизились к корчме, то есть к тому месту, где, как я помнил, корчма располагалась. Мы нашли только дыру в земле.
Да, это была воронка от взрыва, двести ярдов в диаметре. Я все не мог поверить своим глазам, пока мы взбирались на край ямы и заглядывали внутрь. Анна беспокойно ерзала.
В воздухе стоял явный запах молний, хотя и светило солнце. Не такой уж неприятный запах столкновения электрических зарядов.
Озон.
— Озон! Радиация!.. Анна, выноси нас отсюда! Здесь взорвалась атомная бомба!..
ИНТЕРЛЮДИЯ ВТОРАЯ
Я ударил по кнопке «стоп». На экране все застыло.
— О господи боже! Том! Ты сбросил атомную бомбу на корчму? — поразился я. — Да с чего вдруг, скажи на милость?!.
— Успокойся, сынок. Я не бомбардировал то место, как и никто другой. Произошел несчастный случай.
— Случайный атомный взрыв в тринадцатом веке?!
— Ну, не совсем атомный. Более половины энергии взрыва — кинетического происхождения, а остальная часть — химического.
— Даже так…
— Ты знаешь, как работают наши темпоральные транспортеры. Канистра, прибывающая из одного времени в другое, обязана оказаться в точно определенном объеме чистого вакуума. Если в данное пространство попадает хоть что-нибудь, мы получаем два атома, существующих одновременно в одном и том же месте. Небольшой процент ядер приблизится слишком близко к взрывоопасному состоянию, в результате чего образуются чертовски странные изотопы. Некоторые из последних радиоактивны, они испускают ионизированное излучение, издающее запах озона, который и почувствовал мой кузен. Я сам как-то получил значительную дозу радиации в начале наших исследований путешествий во времени. Многие электроны взаимодействуют с электронами других атомов, вырабатывая странные химические вещества. Некоторые из этих веществ взрывоопасны, некоторые — ядовиты. Все атомы отторгают друг друга слишком энергично, что является причиной взрыва — во всяком случае, на шестьдесят девять процентов. Темпоральная канистра, прибывшая в корчму спустя три месяца после первого визита Конрада, явно врезалась в твердую скалу, более чем в восьмидесяти футах от назначенного места.
— Ого. Какие-то ошибки в наведении?
— Хотелось бы, чтобы все оказалось так просто. Мы знали, что произошло, и сканирование местности показало типичный взрыв, вызванный повторным появлением. Ты знаешь, что мы используем эффект повторного появления в контролируемых условиях для выработки энергии и большей части основных материалов. Мы полностью понимаем суть процесса, так что никаких сомнений относительно происшедшего возникнуть не могло. Единственная проблема — ни одна канистра не числилась в пропавших. Начали происходить странные вещи. Исследовательская группа, посланная в Венгрию, вернулась обратно дважды. С промежутком в несколько дней возвратились две одинаковые команды. И люди из каждой группы утверждали, что двойники из второй — их отражения. Еще один факт по теме: я только что вернулся из 1241 года, где встречался с Конрадом в битве у Хмельника, которую в противоречии с писаной историей выиграли поляки.
— Но такого не может быть! Время — это единый линейный континуум. Наши люди перемещались во времени тысячи раз, и мы знаем, что история развивается только по одной линии. Без ответвлений. Одну и ту же битву нельзя одновременно проиграть и выиграть!
