Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро....
Сразу после боя Всеслав отдал личный приказ, запрещающий трогать каперанга Славомира Владимировича Прилукова (награждать можно, а наказывать – увольте), он решил взять этого человека под свою опеку и после завершения операции передать в Исследовательский Центр СГБ на Голуни. Феномен Славомира Прилукова требовал тщательного всестороннего изучения. Всеслав представил себе, что будет, если удастся готовить пилотов, способных выдерживать прямой контакт со сверхмощным корабельным мозгом. Боевая мощь флота вырастет на порядок.
Всеслав своими глазами видел, как обычный крейсер превратился в настоящую, неуязвимую машину смерти. Уничтожив форт, старпом самостоятельно разорвал контакт с «мозгом» и, вежливо извинившись, передал управление командиру. Судя по показаниям медицинских датчиков кокона, состояние Прилукова было в норме, только слегка повышенное артериальное давление и чрезмерный уровень гормонов в крови. Впрочем, на пониженный уровень адреналина не мог пожаловаться ни один человек, принимавший участие в сражении или наблюдавший за боем с судов сопровождения.
12
Почти весь обзорный экран занимала Тиона. Клубящаяся облачная муть раскинулась до самого горизонта. Вдали сверкала тонкая серебристая полоска верхних слоев атмосферы. Внизу серые клубы углеводородов и редкие белесые перья водяных паров образовывали сказочные долины и горные ландшафты. Гигантские реки атмосферных течений перемешивали, корежили и непрерывно создавали новые картины, словно божественный художник превратил целую планету в свой мольберт. И ни одного просвета, только сплошной толстенный слой облаков, скрывавший планету от взгляда. Казалось, Тиона специально закрылась от нескромных взглядов плотной, непроницаемой для света паранджой, как арабская женщина с консервативного Аль-Джазира.
Славомир нехотя переключил обзорный экран. Облачная планета сместилась на самый край экрана, в солнечных лучах заискрилась верхняя граница атмосферы, разреженный слой азота. Над этой сверкающей полосой светили звезды. Десятки звездочек плыли по экрану, в этом хаотичном движении была своя система: десантные эскадры выдвигались на позиции. Всего в тысяче километров проплыл авианосец «Алексей Крутень». Мощная оптика «Муромца», подчиняясь мысленному приказу, приблизила корабль, и серебристый гигант занял собой почти весь экран.
Вытянутый, похожий на огромную километровую пулю, корпус. Прямой срез кормы, прямоугольники авиационных порталов, покрывавшие среднюю и кормовую части корабля. Блистеры скорострелок, пупырышками рассыпавшиеся по корпусу, ажурные полукружья антенн. Корабль был красив, бесподобной, неземной красотой летающего ангара на 160 самолетов и 30 десантных ботов. Идеальный корабль для подавления планетарной обороны. Дальше над самым горизонтом, почти скрытый в сиянии солнечных лучей, к планете опускался авианосец «Чкалов». Еще четыре таких же корабля занимали свои позиции над Тионой. Планета молчала, только клубящиеся облачные долины и горы проплывали под кораблями. Планета ждала своих новых хозяев, пришедших взять ее силой.
«Чкалов» вышел в незримую точку начала атаки и открыл порталы. Десятки самолетов вырвались из своих ангаров и ринулись вниз, прямо в облачную муть планеты. Машины шли строем, четко выделялись построения эскадрилий и полков. Первыми на планету падали истребители, следом за ними шли эскадрильи ударных самолетов. Следом за планетарной авиацией шли звенья космических катеров. Эти кораблики, незаменимые в космическом сражении, в атмосфере значительно уступали более маневренным самолетам. Но благодаря своим просторным бомболюкам, большой боевой нагрузке и прочной броне были незаменимы при бомбардировке наземных объектов. При случае они могли постоять за себя в бою, но Кромлев недаром перед походом переформировал свои авиационные группировки, увеличив количество истребителей за счет бомбардировщиков. Адмирал постарался обеспечить себя достаточным количеством машин завоевания пространства. А при необходимости истребители могли решать и ударные задачи.
Бой закончился, делать больше было нечего. Команды крейсеров занимались ремонтом, а катерные группировки вошли в подчинение штаба флота. Несколько минут командования Всеслава эскадрой закончились. Все, можно было возвращаться к своей обычной работе. Всеслав подключился к компьютеру командующего флота, благо приоритет позволял. Штабисты ответили дежурным приветствием и вернулись к своим обязанностям. Кромлев даже не удосужился поприветствовать Всеслава. Хочешь посмотреть? Смотри. Всеслав понял, что Ратибор слишком занят, чтобы отвлекаться на формальности.
Над планетой уже шло сражение. Навстречу падавшим с неба самолетам людей взлетали догонские перехватчики, повсеместно завязывались яростные воздушные бои. Перед глазами Всеслава возник глобус Тионы. Рельефная карта с каждым мгновением приобретала все новые подробности. Самолеты непрерывно передавали данные аэросъемки. Вот очерченный бледными пунктирными линиями горный хребет мгновенно обрел четкость, вырисовываясь на глобусе во всех подробностях. «Мозг» флагмана секунду назад обработал данные, полученные от прошедшего над хребтом звена истребителей. Над поверхностью планеты скользили красные точки, отмечавшие эскадрильи руссколанских машин. Там, где проходили самолеты и катера, загорались значки, обозначавшие вражеские базы, аэродромы, укрепрайоны, скопления войск. То тут, то там на глобусе расплывались оранжевые кляксы воздушных боев.
Эфир заполонили доклады командиров полков и эскадрилий, ответные распоряжения штабистов.
– 27-й полк, – звучал уверенный голос Кромлева, – повторите удар по аэродрому в квадрате 729-Б136.
– 34-й истребительный, поддержите соседей и прикройте 29-й бомбардировочный.
– 11-й, не увлекайтесь, – было удивительно, как штабисты еще умудряются ориентироваться в хаосе сражения, – продолжайте патрулирование.
– Говорит 26-й истребительный полк, – в эфир прорвался тревожный голос, – меня вытесняют, потерял семь машин. Срочно пришлите подмогу!
– 14-й, 24-й, 9-й, срочно в квадрат 237-Е124. Тушите пожар, – прозвучал быстрый ответ офицера штаба, ему было достаточно взглянуть на карту, чтобы отправить на помощь ближайших соседей 26-го полка.
Всеслав увеличил масштаб карты. Перед глазами развернулся квадрат 237-Е124, прямо в центре квадрата рядом с сиреневой отметкой догонского форта или военной базы расплылась яркая клякса воздушного боя. С трех сторон приближались отметки истребительных эскадрилий, спеша на помощь 26-му полку. Возникший стихийно очаг сопротивления беспощадно давился свежими силами. Не теряя времени даром, два звена космических штурмовиков «Полкан» разворачивались в стратосфере для удара по обнаруженному форту.
Виктор еще раз придирчиво оглядел кабину своего «Сокола». Приборный экран горел нежным зеленым светом, означавшим: «Все в норме, самолет готов к вылету». Летчик запустил тестирование систем. По экрану побежали строчки отчета. «Двигатели в порядке. Топливо – полный бак. Система наведения работает надежно. Боекомплект 140 %. Головки самонаведения ракет на предохранителях». «Когда летим, человек?» – это уже шутка техника, запрограммировал бортовой комп на такой непритязательный запрос.
По идее, механики должны были проверить самолет перед вылетом. Но Виктор привык полагаться только на себя. Старший лейтенант авиационной группы авианосца «Валерий Чкалов» Виктор Антонович Погостин в свои двадцать шесть лет уже прошел через два военных конфликта. На своей шкуре понял, как надо относиться к технике.
Пять лет назад, в бою над Гедеоной, третьеразрядной сырьевой планеткой, его «Сокол-19М» был сбит израильским «Старкетом». Это был первый бой для молодого желторотого лейтенанта, только что окончившего летное училище. Тогда Виктор сумел посадить горящую машину в расположении своих войск, а через два дня одержал свою первую воздушную победу: свалил штурмовик «Лэнгли». Два года назад в небе над Стеллером у лейтенанта Погостина неожиданно заклинила система наведения лазеров на его новеньком «Соколе-25». После боя механики выяснили, что просто был пережат световод привода лазерных пушек. С тех пор Виктор всегда самолично проверял машину перед вылетом. Так надежнее.
Бортовой компьютер закончил тестирование, цвет экрана остался нежно-зеленым: «Все в норме. Ни одного сбоя». Летчик расстегнул гермокостюм и извлек наружу маленький медный крестик. Старая примета. Если пред боем поцеловать нательный крестик, то все будет хорошо. Товарищи, пилоты никогда не смеялись над этой приметой. Большинство летчиков авианосца сами были немного суеверны. Или талисман в кармане, или особый обряд подхода к боевой машине. Как, например, майор Журавлев всегда садился в кабину с правой ноги. Только с правой, иначе удачи не будет. Командир третьей эскадрильи Вячеслав Страхов нарисовал на носу своей машины пенис. Шутники говорили, что образцом послужил собственный член Вячеслава Неждановича. А в бою к нему часто обращались не по имени, а по хлесткому прозвищу на букву «Х». Но несмотря на такое оригинальное украшение, а может, благодаря ему, «Сокол» комэска всегда возвращался в ангар с полупустыми патронными ящиками и без единой царапины.
