Александр Антонов - Орлы и звёзды

– Оно, конечно, верно, – согласился я.

На переговоры с большевиками Александрович взял с собой меня. Логика в этом была, поскольку именно я теперь отвечал за подготовку эсеровских боевых групп. Саммит в формате 2×2 проходил в обстановке строгой секретности, в маленькой комнатке с плотно зашторенными окнами, в свете керосиновой лампы. После церемонии представления мои отношения с Ершом приобрели статус официальных. Никаких конкретных вопросов в повестке этой встречи не значилось. По сути, и решался-то только один, общий: быть или не быть объединённому штабу? В нашей прошлой жизни такого штаба не существовало. Теперь он, не без трений, но возник. Это было уже довольно значимое событие. Нам, походу, удалось-таки перевести стрелку и пустить 1917 год по параллельной ветви Истории. Наши партийные босы того что натворили так и не поняли. Вдоволь налаявшись, они постановили: штабу быть! Быть с двумя начальниками – экая глупость! Хорошо хоть этими начальниками стали мы с Ершом. Нам сразу нашлось что обсудить, потому после саммита я пошёл провожать Ерша до казармы.

– Как будем делить власть, товарищ полковник? – спросил полушутливым тоном Ёрш, когда мы утвердились в том, что нас никто не слушает. Впрочем, технических средств, необходимых для прослушки в те времена быть не могло, а людей вокруг себя мы всегда могли контролировать. Может, ребята правы, и я становлюсь параноиком?

– Никак не будем делить, товарищ майор, – в тон Николаю ответил я.

– Почему? – удивился он. – Никогда не поверю в то, что ты решил выступить против единоначалия.

– Правильно делаешь, что не веришь. Просто штабом будет руководить Васич, а мы с тобой займёмся каждый своим направлением.

– Преклоняюсь перед вашей мудростью, Шеф! – восхитился Николай. – Вот только как к такому решению отнесутся наши партийные боссы?

– А мы их и не будем посвящать в такие тонкости. Им достаточно знать о Глебе, что он просто существует. Кстати, Александровичу я уже доложил, что объявился муж Ольги.

– Как вы во время подсуетились, товарищ эсер, – съёрничал Николай.

Я промолчал, и моё молчание Ёрш расценил верно: мне не понравилась его последняя фраза. Некоторое время Ёрш размышлял: не начать ли ему извиняться? Но потом, видимо, решил, что дело того не стоит и продолжил как ни в чём не бывало:

– То, что, по сути, Васич станет во главе объединённого штаба это понятно, а кому он будет подчиняться формально?

– Не тупи, – поморщился я, – тебе, конечно.

– Ах, да, он же почти большевик… Но ведь Ольга почти эсерка?

– Боюсь, что уже нет, – со вздохом произнёс я.

Пребывая в счастливом полусне, я на какое-то время забыла о проблеме, которая образовалась по вине Мишки. Имя этой проблемы мне было известно, теперь пришла пора с ней познакомиться. Я категорически потребовала от Мишки организовать мне встречу с его пассией. «Ради бога!» – пожал плечами сексуальный символ грядущей революции и уже на следующий день свёл нас в маленькой кафешке. Этого я и боялась. Любовью, по крайней мере, с её стороны, здесь и не пахло. Такая без расчёта ничего делать не станет, а уж тем более не запрыгнет в чью-нибудь постель. Не знаю, что думала Нина про меня, но кофе мы «кушали» с чувством взаимной антипатии. Мишка всё это видел. Но, кажется, его это совсем не тревожило. Когда мы вышли из кафешки Мишка поймал мне извозчика, а сам остался с Ниной. В уносящих меня санках я затылком чувствовала её победный взгляд. Этот взгляд не давал мне покоя весь день, вызвав, в конце концов, сильнейшую мигрень. Заявившемуся под вечер Мишке я закатила скандал. Глеб смотрел на эту сцену выпученными глазами, Мишка, напротив, смотрел с иронией, и от этого меня ещё больше «несло». Когда я устала орать, Мишка попросил слова.

– Всё что ты тут наговорила, если отбросить эмоции, верно, – сказал он. – И я сам не строю насчёт Нининых чувств никаких иллюзий. Но я должен оставаться с ней как минимум по трём причинам: через неё я поддерживаю связь с Александровичем, мне приятно её общество, связь с ней пользительна моему здоровью.

– То есть, ты её не любишь? – начала успокаиваться я.

– Почему? – пожал плечами Мишка. – Когда люблю – люблю. Шепчу всякую дребедень на ушко. По мере остывания начинаю фильтровать базар. Так что вам, друзья мои, волноваться нечего. Находкой для шпиона подполковник Жехорский не станет.

Поверила я Мишке и сбросила эту заботу с плеч. Тем более что и других забот хватает. Мало того что у самой в доме два с половиной мужика, – половинка, это Коля и лишь потому, что бывает не часто – так я ещё каждый день на Крюков канал бегаю: за той шестёркой тоже пригляд нужен.

Глава вторая

«Дорогие товарищи! Среди нас есть такие «товарищи», которые нам, товарищи, совсем не товарищи!» Этот анекдот из прежней жизни я вспоминал всякий раз глядя на приторно-слащавую улыбку Саввы Никольского. Вроде бы и свой, большевик, – это он передал мне тогда привет от товарища Матвея – а душа не лежит. И, думаю, не ошибусь: нелюбовь у нас взаимная. Теперь Никольский выслужился в батальонные писаря, и именно из его рук получаю я ежедневные увольнительные. Однако сегодня что-то пошло не так. Вместо причитающейся индульгенции я получил отповедь от даже не соизволившего поднять глаза Саввы:

– Тебе, Ежов, велено зайти к начальнику мастерских.

От растерянности я задал вопрос для военного человека несвойственный:

– Зачем?

Вот тут он блеснул на меня ехидными глазёнками.

– Не могу знать, он мне не доложился!

Пребывая в полном недоумении: чего из-под меня начальству треба? – я постучал в дверь отгороженного от цеха фанерной перегородкой кабинетика. Получив дозволение вошёл, и не могу сказать, что был сильно обрадован увиденным. Его благородия инженера Полосухина в кабинете не наблюдалось, зато я попал под перекрестие взглядов сразу двух «товарищей». Один, товарищ Матвей, смотрел на меня сурово, а другой – скорее заинтересованно. Я сразу вспомнил, где я этого другого видел. На том памятном для меня заседании Петроградского комитета он вёл себя очень тихо и в моём присутствии рта не раскрыл.

– Ну, чего ты застыл на пороге? – поторопил меня товарищ Матвей. – Закрывай дверь и проходи… Здравствуй, Николай, – протянул он мне руку, когда я подошёл к столу, – знакомься – это Максим Иванович. – Я пожал ещё одну руку. – У него к тебе будет несколько вопросов. Ответь на них подробно и без утайки. – После этих слов товарищ Матвей поспешил покинуть кабинет.

– Вы уж извините, что мы, воспользовавшись отсутствием хозяина, пригласили вас сюда, – довольно приятным голосом произнёс Максим Иванович. – Просто нам показалось, что здесь никто не помешает беседе. Да вы присаживайтесь! – спохватился он. – В ногах, как говорится, правды нет.

– Что верно, то верно, – согласился я, опускаясь на свободный стул. – Вот только в том месте, которым сидят, её, вряд ли больше.

– Что? – удивился Максим Иванович. А потом расхохотался. – Как это вы сказали? – сквозь смех переспросил он. – В том месте, которым сидят, правды ещё меньше? Обязательно поделюсь этой шуткой с товарищами!

– Ну, это как вам будет угодно, – не стал я спорить. – Но только задавайте ваши вопросы, а то у меня ещё дел по горло.

– Да, конечно, – сразу посерьёзнел Максим Иванович. – И вот мой первый вопрос: у вас какое образование?

– Да, почитай, никакого, – ответил я. – Грамоте и счёту обучен – вот и всё образование.

– И как же вы при сём умудрились изобрести столь необычное оружие?

– Это вы про «Самопал»? Так в госпитале от безделья и придумал. Вроде баловства. Это уж потом я про ружьецо товарищам рассказал.

– Не только рассказали, но и чертёж предоставили.

Я смотрел на свои руки, чувствуя на лице обжигающий взгляд Максима Ивановича.

– Какой такой чертёж? Это вы про рисунок что ли? Так сколько я с ним намаялся. В голове вроде всё понятно, а на бумагу переложить не могу. Меня потом господин инженер Борисов долго пытал, что да как.

– Это мне известно, – кивнул Максим Иванович. – Но тот же Борисов сказал, что ему показалось: рисунок ваш скорее похож на умышленно испорченный чертёж, чем на безграмотную мазню.

– Так это он верно сказал: показалось ему.

– Пусть так, – неожиданно легко согласился Максим Иванович. – Тогда у меня к вам будет другой вопрос: вы часто бываете дома у Михаила Жехорского?

Этот вопрос мне понравился гораздо меньше предыдущего, но я старательно изобразил, что припоминаю.

– Ну, заходил пару раз по делам штаба, а что?

– И как давно вы знакомы?

И что он докапывается, или нарыл уже чего?

– Как нас вместе в штаб определили, так и познакомились.

– Не раньше?

– Не. Может, оно, и виделись где, но знакомы точно не были.

– А у меня есть сведения, что вы встречались у казарм задолго до создания штаба и о чём-то оживлённо беседовали.