Олег Кулаков - Нукер Тамерлана
— Зачем она тебе?
А вот это уже лихо: как дервиш догадался, что ему нужна именно разбитая статуя? Когда он разыскивал среди обломков ее осколки, джавляк стоял спиной и не мог его видеть.
— С чего ты взял, что она мне нужна?
Джавляк поморгал. Трепетание пушистых ресниц никак не вязалось с равнодушной и безбровой физиономией.
— Тогда пошли.
Ситуация была бы забавной, не мешай дервиш захоронить статую.
— Иди, — сказал Дмитрий. — Кто тебя держит?
Неподвижное лицо впервые дрогнуло: дервиш растянул губы в слабой улыбке, но ничего не сказал, а просто пошел прочь, легко перескакивая с обломка на обломок. Дмитрий посмотрел ему в спину. — тот ни разу не обернулся. Потрепанные полы рубища трепыхались при каждом шаге. Дмитрий повернулся к голове каменной танцовщицы.
— Чуть-чуть терпения, — пробормотал он по-русски, обращаясь к ней. — Сейчас он уйдет, и я тебя спрячу.
— Эй! — раздался за спиной громкий оклик.
Дмитрий раздраженно обернулся. Чего еще надо этому святому буяну и пропойце? Джавляк держал в руке мотыгу, которую Дмитрий прихватил с собой, собираясь закопать обломки статуи под корнями большого платана, что рос неподалеку от храма в окружении еще пяти собратьев.
— Эй! — вновь крикнул джавляк. — Неси. Я буду копать яму.
Какое-то мгновение Дмитрий ошалело глядел на дервиша: размахивая мотыгой, тот направлялся прямехонько к той самой купе платанов. И вдруг сердце заколотилось в груди так, что грохот отдался в затылке. Он сорвался с места и побежал за джавляком. Тот не мог не слышать топота ног за спиной, однако вел себя так, словно находился возле мощного дерева в одиночестве: огляделся, нашел удобное место между двух толстых, выпирающих из земли корней, поплевал на ладони и взмахнул мотыгой.
— Кто ты? — спросил Дмитрий.
Джавляк словно не слышал — аккуратно срезал дерн и стал копать землю, отбрасывая черные, жирные комья прямо Дмитрию на сапоги.
— Кто ты?! — рявкнул Дмитрий. Дервиш остановился, распрямил спину и оперся на рукоятку мотыги.
— А кто ты? — спросил он, поворачиваясь к Дмитрию. — Знаешь?
Они закопали каменную танцовщицу вдвоем. Дмитрий чувствовал себя полным идиотом, таская обломки статуи к яме. В этом дервиш помочь не мог: для него они были слишком тяжелы, а вот яму джавляк выкопал быстро и на совесть — достаточно глубокую, чтобы над осколками изваяния оставалось еще полметра почвы.
Закапывал Дмитрий сам, перед этим бросив на обломки арзчубу[29], обмотанную в несколько слоев провощенной бечевой. В пенале лежал свернутый в трубку лист бумаги с надписью: “Этот храм разрушен Тамерланом во время похода на Индию” — по-русски и без подписи. Маленькая загадка для будущих археологов, если они обнаружат статую. Хотя, вполне возможно, письмецо никогда не достигнет цели — черт его знает, что тут будет спустя даже не десять веков, а десять лет… Может, каменную танцовщицу обнаружат уцелевшие местные жители, а его письмо станет святыней в восстановленном храме и будет там лежать, пока не истлеет. Либо его попросту выбросят…
Припрятать “сувенир” для будущих исследователей прошлого (если кто-то или что-то сыграло с ним эдакую шуточку, то почему бы не пошутить и ему?) — подобное он проделывал впервые. Правда, идея тайника с “наследством для потомков” зародилась довольно давно, однако все никак не удавалось ее осуществить. И вот — лагерь на стоянке, поблизости разрушенный храм, есть весомая “посылка” — все сложилось, можно действовать… И на тебе! Нежданный помощник!
Заваливая обломки землей, Дмитрий пытался понять, откуда дервиш мог узнать то, о чем не подозревала ни одна живая душа. Тем временем джавляк сидел на траве, прислонившись спиной к толстому стволу платана, и глазел на яркую птицу, прыгавшую по ветвям. Потом он порылся за пазухой своей рванины и извлек свирель. Приложил к губам и заиграл что-то грустное, щемяще-тоскливое. Дмитрий опустил кетмень и взглянул на дервиша. Тот сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, и, прикрыв веки, играл.
— Только музыки мне и не хватало, — буркнул Дмитрий по-русски и снова взмахнул мотыгой.
Когда он засыпал яму и утоптал землю, дервиш спрятал свирель и присоединился к нему, помогая укладывать дерн на прежнее место и присыпать сверху палой листвой. После сакраментального вопроса и столь же сакраментального ответа они не перемолвились ни словом. “Черт возьми, откуда ему знать? — размышлял Дмитрий. — Мистика какая-то”.
Дмитрий отряхнул руки, подобрал кетмень и пошел в сторону лагеря. Джавляк догнал и пристроился рядом, шагая с прежним равнодушным видом, словно все, что происходило вокруг, не имело к дервишу никакого отношения.
Дмитрий резко остановился. Дервиш по инерции шагнул еще пару раз и остановился тоже. Но не обернулся, просто стоял и ждал, когда спутник двинется дальше. Ждал и Дмитрий. Наконец джавляк не спеша развернулся к нему.
— Откуда ты узнал, что я собираюсь делать? — напрямую спросил Дмитрий.
Джавляк чуть улыбнулся и ничего не ответил.
— Кто ты? Как тебя звать? — снова спросил Дмитрий.
И опять в ответ — лишь намек на улыбку и полное молчание. Дмитрий положил пальцы на рукоять ножа.
— Отвечай, — потребовал он холодно. — Или я тебя убью.
Джавляк моргнул и пожевал губами все с той же равнодушной миной.
— Не убьешь, — тихо и уверенно произнес он и после краткой паузы добавил: — Купи мне вина. Я тебе помог.
Дмитрий отпустил нож, раздумывая, что делать с этим загадочным джавляком и стараясь припомнить, мог ли раньше видеть этого “голыша” среди сопровождавших войско дервишей. Видеть-то мог, а вот запомнить? С дервишами он предпочитал не общаться. В обозе их хватало — самых разных, они бродили, где хотели, просили милостыню, приторговывали амулетами, давали благословения тому, кто просил, прорицали, читали молитвы; некоторые занимались лечением. Дмитрий сталкивался с ними постоянно, неоднократно они пытались и его достать, но назойливому дервишу Дмитрий обычно кратко советовал: “Уходи!” Совет сопровождался красноречивым взглядом, и тот внимал предупреждению и убирался на безопасное расстояние, уже оттуда разражаясь визгливой бранью. “Может, действительно стоило бы свернуть ему шею? — подумал он. — На всякий пожарный… Но зачем? Он вместе со мной пыхтел тут, слух услаждал своей дудкой… Е-мое, ну откуда он знал, что я сюда приду?”
— Я куплю вина, если расскажешь, как ты узнал, — сказал он, предпринимая еще одну попытку отыскать истину.
— Ты глупец? — неожиданно спросил дервиш. — В этом мире лишь одно спрятано за завесой тайны — замыслы Аллаха, непостижимые для смертного.
“Вот тебе и объяснение, — подумал Дмитрий. — Вывод первый: джавляк почему-то шпионил за мной и догадался, что, как и где я тут собираюсь закопать. Методом дедукции… Но когда я пришел к храму, он уже торчал там, поджидая… „Ты пришел”, — так он сказал. Следовательно, вывод второй… Хрен его знает! А если я его сейчас… того, то и вовсе ничего не узнаю…”
— Пойдем, получишь свое вино, — сказал он, думая, что, может быть, алкоголь и развяжет язык джавляку. Или этот бритоголовый ясновидящий? Какое еще разъяснение можно дать случившемуся? — Как тебя зовут? Или у тебя нет имени?
— Имя? — отозвался джавляк. — Зови меня, как хочешь. Все равно.
“Забавно”, — когда-то Дмитрий почти то же самое сказал Тамерлану. Он закинул мотыгу на плечо и направился к лагерю. Дервиш шагал рядом.
Кривой Джафар вытаращился и потерял дар речи, увидев, с кем пришел Дмитрий, который бесцеремонно разбудил торговца, сладко дремавшего в тени под навесом. И вино всегда неторопливый и вальяжный Джафар притащил с несвойственной ему прытью.
Дмитрий протянул кувшин дервишу — тот подхватил глиняный сосуд, поднес к носу, принюхался.
— Як, — произнес он отрывисто и приник к узкому горлышку.
— Что? — не понял Дмитрий.
Джавляк и ухом не повел, он сосредоточенно пил — кадык поршнем ходил вверх и вниз. Наконец дервиш оторвался от кувшина и звучно рыгнул. Он, помаргивая, посмотрел на Дмитрия снизу вверх и бесстрастным голосом произнес:
— Хорошее вино.
А затем развернулся и пошел прочь.
— Эй! — растерянно окликнул Дмитрий. Тот остановился.
— Как хоть тебя зовут?
— Я сказал, — ответил джавляк. И ушел. Дмитрий смотрел ему вослед, пока дервиш не пропал за палатками маркитантов.
— Сука! — произнес он с чувством по-русски. И добавил пару выражений покрепче.
— Не бранись, — откликнулся из-за спины Джафар, в матюгах, само собой, ничего не понявший, но зато прекрасно разобравшийся в интонации. — Что толку?
С месяц назад он потребовал у Дмитрия обучить его новой незнакомой речи. Торговец не сразу, но догадался, что, поддаваясь, ун-баши морочит ему голову. Маркитант разыграл глубокую обиду, устроил поистине театральную сцену, однако в конце концов великодушно позволил Дмитрию пойти на мировую, вытребовав взамен обещание обучить его русскому языку. Желание научиться говорить по-русски и страх, что Дмитрий может ему отказать, были столь сильны, что торговец, не дожидаясь ответа, даже предложил ун-баши скидки на провиант. И делал очевидные успехи, схватывая язык буквально на лету. Дмитрию было забавно слушать русскую речь будущего из уст средневекового маркитанта, которому не давали покоя золотые монеты величиной с чурек[30] и толщиной в палец. Он грезил караванами, идущими в благодатный край, где так много золота, что из него чеканят монеты подобной величины. Джафар постоянно расспрашивал Дмитрия о родине: где она, долог ли туда путь, как и через какие земли добирался он до Самарканда? Дмитрий по большей части отмалчивался, не хотел перегружать придуманную легенду, опасаясь впоследствии ошибиться в деталях. И боясь напороть чуши, — в средневековой географии он был полный ноль. “Я северянин, — коротко ответил однажды он. — Моя родина лежит на самом краю земли”. И подкинул Джафару новую пилюлю: описал, как мог, белого медведя и сообщил, что его народ использует таких зверей вместо лошадей, а самих лошадей на его родине нет.
