Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
– Что ты хочешь этим сказать? Ты, наверное, позабыл, что я черный кам и вряд ли какие-то жалкие пастухи потревожат мое уединение здесь.
– Ой, ли, Абаасы? Воины Ата хана не простые пастухи, да к тому же ты хозяин лишь в своем кочевье, а здесь кузня и любой путник может сюда нагрянуть в любую минуту, чтобы подковать свою захромавшую лошадь. Конечно, пока мои люди здесь, тебе ничего не угрожает, но мне бы не хотелось с головой ввязываться в твои дела, тем более, мне и своих хватает по горло.
– Я чувствую, у тебя есть какие-то мысли по этому поводу, мудрый Аджи хан?
– Если есть поставленная задача, то должно быть и ее решение. Здесь оставлять Ай-наазы не безопасно, да и ты в первую очередь попадаешь под подозрение. Твое отсутствие в своем кочевье вызовет массу ненужных толков. Поэтому я предлагаю забрать с собой девушку. Мой верный Вайлагур, как ты мог заметить, болтать не умеет и всецело предан мне. Он отвезет ее в мои вежи – на самое отдаленное пастбище, кстати, оно не далеко от священной горы. Там она будет в безопасности. Все же, я как-никак родственник Ата хану, хотя уже давно нахожусь с ним во вражде, но на меня никто не подумает, а это сейчас главное.
Ай-наазы внутренне содрогнулась:
– Как же я сразу не сообразила, – пронеслась у нее в голове мысль, – Аджи хан двоюродный брат моей покойной матери. Когда же я видела его последний раз? Давно, очень давно, на каком-то священном празднике, тогда он подарил мне какую-то забавную безделушку, которую я потом выкинула. Отец еще тогда сказал мне, что получить подарок от этого человека равносильно тому, чтобы добровольно дать укусить себя гремучей змее. Он ничего не делает просто так, предупреждал отец. Его жажда к абсолютной власти и стремление повелевать родами куманов не знает границ. Отец всю жизнь пытался остановить его. Они постоянно враждовали друг с другом, но их вражда носила скрытый характер, а иногда, следуя древним традициям, наступали короткие времена примирения и их отношения становились более терпимы и дружелюбны, но отец всегда держал ухо востро. Значит, меня похитили люди Аджи хана и передали Абаасы, – продолжала размышлять Ай-наазы, – но мой дядюшка не стал бы делать ничего за просто так, интересно, чего же ему понадобилось от этого гнусного негодяя?
Между тем, позднее застолье продолжалось. Огонь, окончательно сожрав свою пищу, начал понемногу угасать. Абаасы встал, подошел к очагу и подкинул свежих поленьев. Языки пламени вновь весело заплясали, окрашивая своим неровным светом внутреннее убранство помещения.
– Ну, что же, во всем этом есть свой резон, – произнес черный кам, усаживаясь обратно на свое место. – Мне следует прислушаться к твоим словам. Пусть будет по-твоему! – произнес он, наливая очередную чашу хмельного напитка.
Аджи хан принял кубок, но пить не стал. Он напряженно выжидающе взглянул на Абаасы, затем произнес:
– Я вижу, ты не торопишься выполнять свою половину нашего уговора и хочешь уклониться от принятых на себя обязательств? Не стоит со мной так поступать. Я ведь не какой-то простой пастух, – многозначительно произнес он.
– Будь спокоен, мой друг, в скором времени я выполню все твои условия. На большом ханском совете все будут голосовать за тебя. Ата хан сражен горем и поэтому я легко размажу этого щенка, Кара-Кумуча, после чего ты одержишь славную победу и станешь Великим ханом куманов, так, что твои переживания напрасны.
– Это только первая часть договора, а я хотел бы услышать от тебя и другую половину?
– О чем ты, дорогой друг, что-то я тебя не пойму?
– Короткая же у тебя память, Абаасы. Ты забыл о старом предсказании Берке по поводу моего рода! – напряженно, произнес Аджи хан.
Черный кам громко рассмеялся.
– Такому храброму воину как ты, излишне даже думать о таких пустяках. Предсказанию моего приемного отца о том, что ты будешь сражен в схватке с урусом, который придет в наши края и останется у нас, не суждено сбыться, я позабочусь об этом, тем более, что я лично обещал ему, что он не переживет смены двух лун. Завтра, к исходу дня, его душа покинет тело и отлетит к его богам. Это я могу тебе обещать, – с уверенностью произнес Абаасы, гордо вскинув голову.
Его собеседник, удовлетворенный ответом, заметно расслабился, поднял серебряный кубок и выпил до дна.
– Ну, что же, я рад нашему взаимовыгодному сотрудничеству и верю тебе на слово! Скоро рассвет и нам пора в путь. Может, стоит накормить твою гордую красавицу? Дорога не близкая и я не предполагаю остановок до самого конца.
Черный кам иронично ухмыльнулся.
– В словах Аджи хана есть доля истины, – подумал он, – она нужна мне живой и здоровой.
Абаасы позвал пленницу и пригласил к ковру.
– Благодарю вас! Находиться в яме с двумя гремучими змеями было бы для меня намного приятней, чем в обществе таких негодяев! – гордо вскинув голову, ответила она с ненавистью.
– Будь, по-твоему, племянница! Вайлагур, – громко крикнул Аджи хан, – седлай лошадей и забери девушку, мы берем ее с собой!
ГЛАВА 10.
Табун тарпанов, в несколько сот голов, пытался оторваться от преследователей. Впереди бежал могучий вожак с толстой горбоносой головой, остроконечными ушами и густой, черно-бурой, почти курчавой короткой волнистой шерстью. Жеребец истошно заржал и остановил свой бег, пропуская вперед кобылиц с жеребятами. Дикий вожак был на много крупнее своих сородичей, скорее всего потому, что в его жилах текла благородная кровь домашней кобылицы. Перебирая на месте крепкими копытами, не нуждающимися в подковах, он тяжело дышал, вертя своей горбоносой головой. Его длинная грязно-желтая грива, мотаясь в разные стороны, больно била жеребца по спине. Табун быстро уходил на восток. Преследовавшие его вооруженные всадники, рассыпались по степи, пытаясь окружить диких лошадей. Не имея возможности остановить природную необузданную силу, люди взялись за луки и пустили первые стрелы. Охотники целились в центр табуна, туда, где бежали молодые кобылы с жеребятами. С первого же залпа, больше десятка голов упали на землю. Вожак вновь истошно заржал. К его зову присоединились еще несколько десятков взрослых жеребцов. Они повернули назад, сплотились вокруг своего предводителя и пошли на прорыв.
Илья сразу разгадал тактический ход вожака. Он давно приметил его и закинул лук за плечо. Буйный охотничий азарт разгорелся в нем. Желание заарканить предводителя было настолько велико, что он, не раздумывая, стремительно пустился за ним во весь опор. Тарпаны, по своей природе были крайне дикими, осторожными и пугливыми животными. Людям они наносили сильный вред. Их жеребцы уводили домашних кобыл и дрались со скакунами, уничтожали возделываемые посевы и поедали запасы сена в степи. За табунами тарпанов по этой причине, а так же по причине вкусного мяса, постоянно шла охота.
Тарпаны плохо переживали неволю, обуздать и приручить их редко кому удавалось, но если такое случалось, то обладатель такого дикого, необузданного коня мог считать себя счастливчиком. Тарпан на языке тюркских народов означало "нестись вскачь во весь опор, лететь вперед быстрее ветра" и это название оправдывало себя.
Илья долго гнался за вожаком. Три попытки заарканить его на скаку, не увенчались успехом. Дикий жеребец все дальше уходил на север. В конце концов, скакун Ильи начал сдавать. Тарпан все дальше и дальше отрывался от него. Илья хотел уже остановить преследование, но степь постепенно начала переходить в заболоченную низину и дикий жеребец потерял свою резвость. Тарпаны плохо переносили болотистую низменность. Строение их копыт не позволяло им быстро передвигаться по заиленной почве. Видя это, Илья вновь подстегнул своего скакуна, и тот, из последних сил сделал стремительный рывок.
Через некоторое время заиленная почва перешла в настоящее топкое болото. Конь Ильи устал так, что не мог больше идти. Выдохся и тарпан. Илья оставил своего коня и бросился в преследование сам. Идти было тяжело, вода доходила ему до груди, но он все ближе и ближе подбирался к загнанному животному. Когда разделяющее расстояние достигло броска, Илья взобрался на ондатровую кучу и, прицелившись, метнул аркан. Бросок оказался удачным. Петля аркана прочно обхватила шею и затянулась. Почувствовав неволю, тарпан из последних сил дернулся и потащил по воде Илью за собой, увлекая его в глубину болота. Человек, метр за метром подтягивал веревку, все ближе подбираясь к жеребцу, но тот не хотел сдаваться и из последних сил шел вперед. Наконец, его копыта ощутили твердый грунт. Он выбрался на берег и рухнул обессиленный в низкую осоку, тяжело дыша и дико вращая глазами. В этом поединке победил человек. Дикий жеребец, в жилах которого играла кровь домашней лошади, признал свое поражение и смирился перед человеческим упорством и ловкостью. Илья стреножил его и, переводя дух, присел рядом на землю. Что-то тревожное витало вокруг, Илья почувствовал это сразу. В суматохе бешеной погони он оставил свое оружие там, где бросил коня, и теперь, кроме длинного ножа у него ничего не было.
